Горизонты Холода
Порешили на том, что рангорнцы возьмут пару дней на размышления, и на этом расстались, весьма довольные друг другом. У обоих было много дел. Дону Диего предстояло собирать своих соотечественников в дорогу, а мне нужно было заниматься подготовкой к новой встрече с разорившими наш поселок туземцами.
11
Разведка, разведка и еще раз разведка. Этого постулата я непреклонно придерживался с того самого злосчастного дела в Верейских горах, когда мы с царевичем Алешкой попали в засаду тимландцев. Алешка-то – царский сын, что с него взять? Пожурили «малыша», да и только. Отделался младший Соболев тогда одним лишь легким испугом, который по своему тогдашнему обыкновению стал усердно заливать вином. А вот мне пришлось и в холодной воде искупаться, чтобы избежать плена, и посидеть в дворцовом подземелье Ивангорода за решеткой, ожидая решения своей участи. С тех пор предпочитаю таких ошибок не допускать.
Потому конные и лыжные разведчики были мною разосланы по всем направлениям, а сторожевые дозоры прикрыли маленькую армию, расположившуюся у входа в облюбованную рангорнцами котловину, со всех сторон. Никто не должен подобраться к нам незамеченным, а вот мы должны знать о противнике если не все, то много. Намного больше, чем он о нас. Жаль, что хотя бы один воздушный шар не потащили с собой, но расчет был на быстроту и скрытность передвижения. Кто ж знал, что ситуация сложится именно так, как сложилась?
Поспать в эту ночь удалось не много – в преддверии боевых действий всегда возникает масса организационных моментов, требующих моего личного участия. Так что вечер оказался весьма насыщенным. Потом я не удержался от соблазна и долго изучал карту дона Диего, а ранним утром уже принимал первые донесения разведки. И настолько интересная из них начала складываться картинка, что я отложил выступление армии на день, чтобы прояснить несколько важных моментов. Во-первых, хошоны обнаружились гораздо ближе, чем я рассчитывал их найти, – всего лишь километрах в пятнадцати юго-западнее нашей нынешней дислокации. Во-вторых, они еще ночью выдвинулись к небольшому полю, с одной стороны ограниченному берегом океана, с другой – чередой длинных оврагов, и дальше не двигались ни на шаг, словно приглашая нас помериться силами именно в этом месте. В-третьих, их было много, но явно меньше, чем ожидалось.
Что это значит? Пока я этого не знал, но было очень похоже, что нас пытаются завлечь в какую-то ловушку. Потому что хошоны, терпеливо ожидающие, когда противник сам к ним придет, – это нонсенс.
Подозрения мои планомерно подтверждались в течение всего дня, когда проявляющие нетерпение туземцы все-таки снова остались на своих позициях, а плюсом к этому разведка обнаружила два вражеских отряда, до поры до времени спрятанных от наших глаз. Порядка трех тысяч всадников нашлись на востоке за грядой холмов, что грозило нам неожиданным ударом в тыл в том случае, если мы примем бой именно там, где нас ожидают основные силы туземцев. Еще до полутора тысяч пеших воинов скрывались в небольшом лесу за холмом, замыкающим предполагаемое поле битвы с юга. Оттуда по дну одного из оврагов они имели возможность, подобно чертикам из табакерки, выскакивать на левом фланге во время атаки нашей армии.
Честно говоря, таких тактических изысков от хошонов я не ожидал. Интересно, это их собственная идея или подарок от заморских кураторов? Теперь понятно, почему туземцы не спешат нам навстречу – они просто ждут на подготовленной позиции! Что ж, скоро мы узнаем, насколько гибко их вожди способны управлять своим воинством во время боя при отсутствии быстрой связи. Особенно когда все идет не по плану, а уж это условие мы точно обеспечим.
– Зайцева, Дугина, Вострикова и Васнецова ко мне! – расстановка вражеских фигур более или менее понятна, пришел черед правильно расставить свои.
Поздним вечером кирасиры, гусары и половина драгун ушли в восточном направлении. Остальная часть моей маленькой армии стала готовиться к выступлению, но на ночь осталась на прежнем месте.
Двинулись в путь мы около девяти часов утра и особенно не торопились, давая время Зайцеву справиться со своей частью сражения. Но каким бы неспешным ни было наше передвижение, к двум часам пополудни маленькая армия достигла выбранного вождем противника места предстоящего сражения, что вызвало дикий восторг противоборствующей стороны. Хошоны вопили, свистели, улюлюкали, палили в воздух из старых фитильных ружей фрадштадтского производства, пускали в нашу сторону горящие стрелы, носились вдоль передней линии своих воинов, немедленно выстроившихся в ожидании боя, – в общем, делали все, чтобы подвигнуть нас к началу сражения. Однако же сами в атаку не лезли, и это было очень странно.
Курьер от ротмистра Зайцева с сообщением, что дело сложилось удачно, уже прибыл. То есть мы уже знали, что засадный полк туземцев разбит и его остатки рассеяны по округе, а противник пока находится в неведении.
Пока под прикрытием драгунских эскадронов Васнецова наши солдаты разворачивали обоз и рассредоточивали по местам артиллерийские и минометные батареи, я с вершины холма внимательно изучал местность в бинокль. Странное поведение туземцев не давало мне покоя.
– Господа офицеры, – удовлетворенно хмыкнув, обратился я спустя несколько минут к своей маленькой свите, – кто-нибудь может объяснить, почему хошоны нас до сих пор не атакуют?
– Так известное дело, – тут же отозвался Игнат, – ждут, когда их товарищи зайдут нам в спину. Только после встречи с нашим Зайкой вряд ли кто-то сможет прийти.
Последнее заявление было встречено дружным смехом. Это хорошо, что настроение хорошее, и что в ротмистра Зайцева так верят – тоже здорово. Но к моему вопросу не имеет никакого отношения.
– Большое видится на расстоянии, не правда ли, штабс-капитан Иванников? – поинтересовался я у Сашки, который не принимал участия в общем веселье, напряженно вглядываясь в ряды беснующегося противника.
– Тысячи кровожадных хошонов стоят и ждут, когда мы их атакуем. Да когда такое было? О них же легенды ходят, что они бросаются в драку, едва учуяв запах чужих костров. Что-то тут не так! – пробормотал Иванников.
– Да у них там словно флажки красные установлены, – в удивлении вымолвил прапорщик Протасов, одной рукой опираясь на еще свернутое знамя Таридии, второй поднося к глазу зрительную трубу, – будто запретная линия на снегу нарисована, за которую они не заходят!
– Ну-ка, ну-ка, – заинтересованный Игнат тоже потянулся за биноклем, – большое, говорите, на расстоянии? А снег-то перед хошонским войском почти нетронутый, интересно!
В том-то и дело, что интересно. Там, где туземные воины топтались уже третьи сутки, снег был грязным и утоптанным, в той части поля, что была ближе к нам, тоже имелись какие-никакие следы, а вот на всех подходах к позиции хошонов лежал нетронутый слой снега. И лишь в нескольких местах его пересекали тоненькие цепочки человеческих следов.
– Да это же западня! Волчьи ямы или что-то вроде того! – первым сообразил Иванников. – Но как? Они выдолбили мерзлую землю, а потом натаскали снега со всей округи?
– Нет, это слежавшийся наст, – возразил Лукьянов.
– Потому выходит, что ловушки сделаны заранее, еще до выпадения снега, – подытожил я. – Именно поэтому эти живописные господа в меховых куртках не могут кинуться на нас прямо сейчас. Им нужно, чтобы первыми ударили мы и провалились в эти ямы.
– А ведь, будь сейчас наши кирасиры здесь, Зайцев уже бил бы о землю копытом, обещая разнести туземцев в клочья! – задумчиво пробормотал Протасов.
– Получается, нам до них можно добраться только кружным путем, – заявил Иванников. – Но ведь и им до нас напрямую никак не дотянуться.
– Совершенно верно, – подтвердил я, – потому сделать нужно следующее…
Я вообще не сторонник напрасных жертв, пусть даже трижды героических. Тем более здесь, в Рунгазее, за тысячи километров от густонаселенной метрополии, в условиях тотального дефицита людей. Так что план мой был построен не на лихих атаках, а на скучных, но действенных артиллерийских обстрелах. И пусть до сих пор находятся твердолобые противники таких методов ведения войны, я остаюсь верен своим убеждениям. Глупо не использовать имеющиеся в твоем распоряжении преимущества!