Горизонты Холода
– А место? Где-нибудь в районе Форт-Хэтчера? – ухмыльнулся Паттерсон.
– Нет, – подумав минуту, не согласился генерал, – на корабле. Неподалеку от побережья криольской колонии.
– Так-так! – оживился майор. – Хотите продемонстрировать князю могущество нашего флота?
– Не совсем.
– Отравить его прямо во время переговоров?
– Заманчиво, но нет, – усмехнулся Ричмонд, – нельзя, чтобы его гибель так явно указывала на нас. Встреча должна завершиться вполне мирно, я даже обниму князя на прощание, расстанемся с ним, так сказать, друзьями. А вот если какая-то неприятность приключится с его кораблем в открытом море уже после встречи, то мы тут будем совсем ни при чем. И будем очень, очень сожалеть о приключившемся несчастье.
– Если я не ошибаюсь, эту самую неприятность зовут Рыжий Джек?
Джек Стэнтон, прозванный за свою яркую шевелюру Рыжим, считался одним из самых удачливых корсаров Нового Света и на море выполнял для Ричмонда примерно ту же работу, что делали охотники за головами на суше. Под его началом было два прекрасных фрегата, но в случае необходимости он способен был привлечь под свои знамена до десятка хорошо вооруженных и полностью укомплектованных опытными экипажами кораблей. Правда, в последнее время Рыжий Джек все больше предпочитал зарабатывать работорговлей, считая такой промысел прибыльнее и безопаснее корсарства, но отказаться от такого заманчивого предприятия он просто не сможет.
– Ты совершенно прав. Поставь ему задачу и обеспечь финансирование. Он уж сам решит, сколько кораблей ему брать для такого дела. Только чтобы на этот раз никаких фрадштадтских флагов!
– Понял. Ну а если и этот план не выгорит?
– Тогда фрадштадтская армия отправится за Ратанские горы и сотрет в порошок все таридийские города. Только до тех пор нам нужно кровь из носу решить свои проблемы на юге и восстановить невольничий рынок. А то, видишь ли, парламент уже обеспокоен, того и гляди до его величества дело дойдет, – саркастически усмехнулся генерал, хотя в данном случае его больше беспокоили собственные пошатнувшиеся финансы. Да и необходимость действовать сразу на нескольких направлениях ему очень не нравилась.
– Что ж, тогда займемся организацией экспедиции на юг, а на восток я бы отправил Милнера. У него богатый опыт общения с катланами, нужно их успокоить, а лучше – привлечь на свою сторону. Пообещать им земли хошонов и золотые горы, так сказать, заинтересовать материально.
– Так и сделаем. И будем надеяться, что никто в наши планы не вмешается, – подытожил Ричмонд, с удивлением замечая, что сегодня ему впервые реально захотелось не зависеть в своих решениях от метрополии. Но такие мысли он предпочитал пока скрывать даже от Паттерсона.
24
Дирижабль прибыл ближе к вечеру того же дня, в то самое время, когда полковой лекарь делал мне перевязку. По этой причине момент высадки на землю прибывших я не мог наблюдать лично, но не узнать громоподобный голос старого товарища задолго до его появления в моем шатре было решительно невозможно.
– Миха! Холод! Чертяка, почему не встречаешь?! – князь Григорянский ворвался внутрь, впуская под своды моего маленького личного пространства многоголосицу и суету военного лагеря. Не то чтобы стенки шатра меня надежно ограждали от этого, но хоть как-то приглушали внешние звуки.
– Вася, перестань кричать, я и так рад тебя видеть!
– Проклятье, да ты ранен! – воскликнул он, бросив взгляд на измазанную кровью смененную повязку. Слава богу, это удержало его от соблазна заключить меня в свои крепкие объятия.
– Ничего страшного, просто большая царапина. Спасибо, доктор, – поднявшись, я проводил к выходу закончившего перевязку лекаря.
– А в венах твоих все ж таки не лед, а обычная кровь! – неуклюже попытался схохмить Григорянский.
– Лед не может течь по венам, – не оценил я его потуги, – хотя бы потому что он не жидкий. Скажи-ка мне лучше, каким ветром тебя самого сюда занесло? Вот уж кого никак не ожидал здесь увидеть!
– Ты не поверишь, я сюда не приплыл, не приехал, а прилетел! – восторженно воскликнул князь, отодвигая мой походный стул от стола. После чего наглец с удовольствием на него уселся и бесцеремонно водрузил ноги на край стола. – Вернее, сначала-то я приплыл, но потом уже полетел! Восторг неописуемый, Миха! Брошу артиллерию к чертям, займусь воздухоплаванием!
– Я тебе брошу! – нахмурил я брови в притворном возмущении. – Что с новыми гаубицами?
– Едут сюда из Петровска со следующим обозом. И я тебе так скажу: они настолько замечательны, что любой из наших врагов продаст душу дьяволу за обладание ими! Они – само совершенство! Создать что-то лучшее просто невозможно!
– Эко тебя проняло! – усмехнулся я. – Не спеши с такими заявлениями, ибо процесс совершенствования бесконечен! Уверяю тебя, мы создадим еще немало орудий, превосходящих эти по всем статьям.
– Верю тебе на слово, Холод, хотя и не понимаю, на чем основывается твоя уверенность. Гаубицы прекрасны, а усовершенствованные снаряды способны вдребезги разносить стены. Но ты каждый раз придумываешь что-то новое, еще более смертоносное, словно и вправду тебя ведет дух древнего Князя Холода.
– Григорянский! – меня буквально передернуло от досады. Вот всем хорош князь, но как только начинает эти свои параллели с легендами, так словно в детство впадает.
– Ладно-ладно, знаю, что ты этого не любишь, – замахал руками князь Василий, останавливая мои протесты. – Не любишь, но когда нужно, сам используешь! Вот для кого на дирижабле приперли сюда такую прорву колотого льда?
– Ах, это? Да есть тут одни клиенты, которых нужно обработать на психологическом уровне, – небрежно отмахнулся я. – Но здесь только голый расчет и никакой мистики!
– А! – Григорянский и не думал скрывать сарказм в голосе.
– Именно так! И ноги со стола убери! Тут, между прочим, карта лежит!
Изобразив на лице испуг, Василий Федорович не только освободил край стола, но вскочил и замер по стойке смирно.
– Разрешите ознакомиться с картой местности, ваше сиятельство! – дурашливо тряхнув головой, гаркнул он.
– Вася, – мой давний товарищ производил столько шума, что мне снова пришлось поморщиться с досады, – ты чего такой шумный? На волю вырвался из каменных палат? Тебя там случайно со службы не выгнали?
– Нет, Миша, не выгнали, – внезапно посерьезнел князь. – Сам напросился. Обосновал необходимость личного присутствия на испытаниях новых орудий. Но я уже рапорт приготовил, и мои люди присматривают жилье в Соболевске. Если Федор не разрешит перевод сюда, уйду в отставку и напрошусь к тебе частным образом.
Час от часу не легче! Нет, от помощи Григорянского в Рунгазее я не откажусь – все-таки друг и соратник, умеющий не только мыслить в нужном мне ключе, но и в сложные моменты принимать ответственные решения. Но по той же самой причине я оставил его в Таридии в помощь царевичу Федору. Ведь при всех своих достоинствах Федя все же нуждается в поддержке именно таких верных, умных и решительных людей. А теперь получается, что из всей нашей дружной команды при фактическом правителе страны остался лишь младший царевич Алексей, а он, хоть и из кожи вон лезет, чтобы доказать свою полезность, все же остается человеком слишком увлекающимся и подверженным чужому влиянию.
Понятное дело, что и в правительстве, и в различных службах хватает способных людей – не зря же мы их столько лет отыскивали и растили. Но способные люди – это одно, а проверенная многими испытаниями, да еще скрепленная дружбой старая гвардия – совсем другое. Потому я и не тянул за собой в Новый Свет ни царевича Алешку, ни Григорянского, что хотел оставить в центре страны мощный кулак из единомышленников. А тут вдруг вон оно как выходит.
– Что случилось?
– А то же самое случилось, Миха, что и с тобой! – неохотно ответил Василий. – Вроде бы все хорошо: и почет, и уважение, и к мнению прислушиваются, и жалованье высокое исправно платят, а вот как до дела доходит – то понос у них, то золотуха! То «необоснованно высокие затраты», то «финансирование на квартал уже закрыто», то «резолюции не хватает»! Деньги на эти две гаубицы я выбил, только когда уже со скандалом к Федору Ивановичу вломился! Тонем в бумагах, Миша, тонем! Слишком много воли крючкотворам дали, каждый шаг им подтвердить, да обосновать, да завизировать надо! Сил моих больше нет!