Разочарование в Боге
Так в чем же наше преимущество? Новый Завет всеми силами старается указать нам на огромный наш выигрыш. Особенно выделяют эту тему Послания к Евреям, Римлянам и Галатам. Так и видишь, как апостол Павел возмущенно отвечает на вопрос: «В чем наш выигрыш».
«Вы что, с ума сошли? Что мы приобрели? Перечитайте Левит, Числа, Второзаконие — тогда и поговорим. Это, по–вашему, «добрые старые денечки»? Кто захочет жить так? Вы готовы каждый день терзаться сомнениями о своей посмертной участи? Вы хотите целый день ходить и оглядываться, как бы не нарушить какие–нибудь правила? Вы готовы совершать сложные обряды, приносить в жертву животных, чтобы лишь один из вас — разодетый в какие–то странные наряды первосвященник — осмелился приблизиться к Богу? Я полжизни посвятил соблюдению этих требований, можете поверить мне на слово. Разница между Законом и Жизнью столь же велика, как между смертью и жизнью, между рабством и свободой, между младенчеством и зрелостью. Разве кто–нибудь пожелает вновь впасть в детство?»
Сам Павел говорит, что путь Ветхого Завета — это «служение смертоносным буквам, начертанное на камнях», это «детоводитель ко Христу». Разве мы хотим всю жизнь провести в детском саду? «Не так, как Моисей, который полагал покрывало на лице свое, чтобы сыны Израилевы не взирали на него, пока не пройдет сияние… Господь есть Дух; а где Дух Господень, там свобода».
Божий замысел подвергает риску обе стороны. Мы должны поставить на карту свою независимость, последовав за невидимым Господом, требующим от нас веры и послушания. Бог рискует тем, что мы, подобно израильтянам, так и не станем взрослыми, то есть не научимся любить Его. Видимо, Он считает, что игра стоит свеч.
Три голоса
Представим себе Божий замысел в виде звучания трех голосов: первый Голос, звучавший громко и грозно, имел свои преимущества — когда этот Глас слышался с вершины содрогавшейся горы Синай, когда пламя лизало жертвенник на горе Кармил, никто не мог отрицать Его всемогущество. И все же, даже слышавшие этот Голос и убоявшиеся Его — израильтяне, присутствовавшие возле горы Синай, и те, кто был на горе Кармил, — быстро привыкли пренебрегать им. Сама громкость этого голоса мешала восприятию. Мало кто специально настраивался на Голос, еще меньше было людей, хранивших Ему верность, даже когда Он умолкал.
И вот Голос меняется с рождением Иисуса. Слово становится плотью. В течение нескольких десятилетий Божий Голос звучал с интонациями и акцентом еврея из палестинской глубинки. То был обычный человеческий голос, не громче прочих — хотя Он и говорил как власть имеющий. Этот Голос не обращал людей в бегство. С Иисусом можно было спорить, Его можно было даже убить.
После вознесения Иисуса, Голос вновь изменился. В Пятидесятницу языки пламени сошли на верных и возникла Церковь, тело Христово. Этот Голос близок к нам, как собственное дыхание. Он едва различим, словно шепот. Этот Голос слабее прочих, Им легче пренебречь. Библия говорит, что Дух можно ранить, можно подавить — попробовал бы кто подавить огненный куст Моисея или плавящийся камень горы Синай! Но, в то же время, Дух говорит с нами более задушевным голосом. В моменты слабости, когда мы не ведаем, о чем молиться, Дух ходатайствует за нас воздыханиями неизреченными — это первые стоны родов, предвещающие появление на свет новой твари.
Дух не устранит наше разочарование в Боге. Сами имена Духа — Заступник, Помощник, Советник, Утешитель — напоминают, что проблема еще не решена, однако Дух — «залог», гарантирующий нам будущее. Именно так говорит Павел, опираясь на самую что ни на есть земную метафору, заимствованную из сферы коммерции. Дух напоминает нам, что всякое разочарование временно. Оно — лишь приуготовление к вечной жизни в Господе. Бог восстановил духовную связь как начало возрождения неба и земли.
Дважды Новый Завет сравнивает состояние человека, исполнившегося Духом, с опьянением. И то, и другое состояние меняет наш взгляд на земные испытания, но есть между ними и существенное различие: многие люди начинают пить, топя в вине огорчения, неустроенность, болезнь, личные трагедии. Но рано или поздно пьяница очнется от фантазий, подаренных ему спиртным, и вернется к нисколько не изменившейся реальности, а Дух шепчет нам о новой реальности, о самой истинной из фантазий, в которой мы очнемся для жизни вечной.
Книга II
ВИДЕТЬ ВО ТЬМЕ
Душе я сказал — смирись! И тьма пусть падет на тебя —
Тьма Господня будет.
Душе я сказал — смирись! И жди без надежды,
Ибо ждала бы не то; жди без любви,
Ибо любила б не то; есть еще вчера —
Но вера, любовь и надежда — все в ожиданье.
21. Разрыв
Однажды вечером, сидя в кабинете, я принялся набрасывать план следующего раздела этой книги. Предполагалось, что в ней я подведу итоги всему написанному. За годы работы у меня скопилось несколько Папок с различными материалами, имеющими отношение к разочарованию в Боге. Я принялся просматривать свои бумаги, переоценивая их в свете того, что понял при прочтении Библии.
Я вновь обдумывал тот первый разговор с Ричардом у меня в гостиной, когда впервые были заданы три вопроса. Эти три вопроса — о несправедливости, молчании и скрытости Бога — захватили меня, и с этого началось мое исследование Библии. Приступая к чтению, я надеялся найти более активный образ Бога, Бога, готового порой закатать рукава и решительно вмешаться в мою жизнь, или Бога, Который не будет всегда молчалив и скрытен, не будет действовать столь таинственно. Разве многого я от Него требовал?
Однако при чтении Библии меня ожидал сюрприз: я обнаружил, что никакие чудеса не способны поддержать в человеке веру. Напротив, чудеса становятся свидетельством недостатка веры. И чем дольше я читал Библию, тем меньше тосковал по «старым добрым дням», когда с неба то и дело обрушивались молнии или падала манна.
И самое важное: я начал различать в библейском повествовании голос самого Бога. «Целью» Бога — если здесь уместен этот термин — оказалось не обращение всех скептиков с помощью яркой демонстрации чудес. Это Бог мог бы сделать в любое мгновение, если б пожелал, но Он ищет примирения и союза. Он хочет любить и быть любимым. Библия рассказывает о последовательных усилиях Бога сблизиться с людьми, не подавив их: от Бога–Отца, ведшего за руку евреев, к Богу–Сыну, учившемуся исполнять волю Отца снизу, а не свыше, повелительным «да будет», и, наконец, к Святому Духу, давшему нам ощутить присутствие Бога внутри нас. Мы, живущие ныне, должны не жаловаться на недоданность, а благодарить за дивную привилегию: Бог нам доверил исполнение Своей воли на земле.
Я все с большим энтузиазмом перебирал эти мысли, набрасывая план последней главы. И тут, перелистывая старые листки в папке, я наткнулся на письмо от Мэг Вудсон.
Мы были знакомы с ней на протяжении более чем десяти лет. Мэг Вудсон — набожная христианка, жена священника, талантливая писательница. Но я всегда вспоминаю о ней с глубокой скорбью.
Оба ребенка Мэг, Пегги и Джой, родились с кистозным фиброзом. Они оставались тощими, чем бы их ни кормили. Они все время кашляли, и дважды вдень Мэг колотила их по груди, чтобы помочь им отхаркнуть скопившуюся слизь. Каждый год дети отправлялись на несколько недель в больницу, и оба они знали, что им не суждено вырасти [36].
Джой, веселый, живой, настоящий американский мальчишка, умер в двенадцать лет. Пегги, вопреки всем прогнозам, протянула гораздо дольше. Я вместе с Мэг постоянно молился за нее. Мы знали, что не было еще ни одного случая чудесного исцеления от этого недуга, но мы продолжали молиться о ее выздоровлении. Пегги выкарабкалась из нескольких кризисов, закончила школу и поступила в колледж. Она вроде бы окрепла, и мы начали надеяться, что она окончательно оправится.