Возлюбленная воина
Лишившись аппетита, Кристина решила вернуться в свою комнату. Бежать. Нет. Остановившись, она задумалась. Не стоит поджимать хвост и убегать. Не в этот раз. Она не позволит другой женщине завладеть ее мужем. Но крайней мере не сдастся без боя.
«Что есть у нее, чего нет у меня?»
Расправив плечи, Кристина решительно прошагала в зал и заняла свое место во главе стола. Приклеив на лицо очаровательную улыбку, она вдохновенно изображала хозяйку замка, стараясь не показать, что её сердце рвется на части.
Она постоянно чувствовала присутствие другой женщины, а леди Джанет, казалось, не обращала на нее никакого внимания. Заметив, что соперница поела и собирается уходить, Кристина сделала свой ход.
— Леди Джанет, минутку, пожалуйста.
— Конечно, госпожа.
Кристина сделала глубокий вдох и уверенно взглянула на соперницу.
— Приближаются Святки. И я собираюсь сегодня заняться украшением зала. Ты здесь живешь уже много лет, и, надеюсь, сможешь помочь мне в этом. Мой муж высоко ценит твою дружбу, и я бы хотела, чтобы мы лучше узнали друг друга.
В соответствии с замыслом Кристины соперницу следовало убить добротой и вежливостью. Джанет будет трудно продолжать любовную связь с ее мужем, если они станут друзьями, это же очевидно.
Сработало. Женщина была явно застигнута врасплох. Дружелюбие хозяйки смутило ее, сбило с толку. Взгляд ее красивых голубых глаз заметался.
— Извини, госпожа, но я не могу. Только не сегодня. У меня есть важное дело, которое я никак не могу отменить.
Кристина стиснула руки так, что побелели костяшки пальцев. Ее гордости был нанесен серьезный удар, однако это еще не поражение.
— Это дело связано с моим мужем? — спросила она.
Если бы такой вопрос задали Кристине, ее щеки моментально стали бы пунцовыми. Но безмятежное лицо леди Джанет осталось абсолютно спокойным и сохранило бледность. Она в упор смотрела на Кристину до тех пор, пока щеки той не порозовели.
— Ты очень молода, госпожа, — сказала леди Джанет, как будто только что это поняла.
Униженная, Кристина действительно почувствовала себя неразумным ребенком. Ее бесила спокойная уверенность соперницы. Что есть у леди Джанет, чего нет у нее? Опыт и зрелость. С ними Кристина не могла соперничать.
Она считала, что чувствовать себя хуже уже невозможно, но ошиблась.
Выражение лица леди Джанет изменилось. Не приходилось сомневаться, что она отлично поняла Кристину.
— У Тора… — сказала она и запнулась, — у вождя есть много обязанностей, которые требуют его внимания.
И леди Джанет знала, каковы эти обязанности. А Кристина нет. Тор отвел своей жене жалкую роль. Любовнице он доверял, а ей — нет.
Леди Джанет говорила медленно, очевидно, тщательно взвешивая каждое слово.
— Мы все ему помогаем, когда можем. Тебе не о чем беспокоиться.
Можно ли представить себе что-нибудь более унизительное? Теперь любовница — или бывшая любовница — ее мужа жалеет ее.
Собрав остатки гордости, Кристина заставила себя беззаботно улыбнуться. Если улыбка и была кривой, соперница оказалось достаточно воспитанной, чтобы этого не заметить.
— Что ж, возможно, как-нибудь в другой раз.
Леди Джанет кивнула и ушла. Кристина проводила ее взглядом, отчаянно стараясь не расплакаться.
* * *Тор поднял меч и обрушил на голову противника.
Максорли — черт бы его побрал — только ухмыльнулся.
— Осторожнее, капитан, — буркнул он, — а то я могу подумать, что ты на самом деле хочешь снести мне голову этой штуковиной.
Не голову, а самодовольную понимающую ухмылку. Тор скрипнул зубами и снова размахнулся. Это была грубая атака напролом, которую лишь немногие могли отразить. Могучий потомок викингов, возможно, и не умеет держать язык за зубами, но обращается с мечом виртуозно. Все его люди превосходно дрались на мечах. При таком уровне подготовки лишь незначительная разница в мастерстве отделяла победу от поражения.
Максорли блокировал удар, хотя для этого ему потребовалось действовать обеими руками. Лязг стали далеко разносился в морозном зимнем воздухе. Тор продолжал напирать, и когда их лица разделяло всего несколько дюймов, прорычал:
— Достаточно?
Даже сверхчеловеческое напряжение не стерло ухмылки с физиономии Максорли.
— Пока нет.
Его голос был сдавленным, все мышцы напряжены в попытке не позволить мечу Тора разрубить его пополам. Он усилил натиск, потом, ловко сохраняя равновесие, на мгновение расслабился и сумел уклониться от меча Тора.
— Это слишком забавно.
Тор выругался, понимая, что должен был предвидеть маневр. Но он был слишком зол, чтобы соображать здраво. В бою отсутствие собранности могло стать гибельным. Хуже того, Максорли знал о его состоянии и использовал это для своей выгоды. Его насмешки имели одну цель — отвлечь внимание противника. Обычно Торне реагировал на такую тактику, но сейчас был на взводе, и его люди это знали.
Тор не проиграл ни одного сражения за последние десять лет, и будь он проклят, если станет выслушивать хвастливые байки Максорли о победе над ним в следующие десять лет. Усилием воли он выбросил все мысли из головы, отказываясь думать о тревожной энергии, кипевшей в груди, словно вулкан перед извержением. Он, не желая думать о веселом смехе своей жены, который услышал, проходя утром мимо солара, о ее оживленном разговоре с братом Джоном. Ничтожный святоша! Как же ему хотелось разбить кулаком юное улыбающееся лицо.
Максорли уже принял стойку, готовый отразить очередную атаку.
— Надеюсь, жена скоро простит тебя. Это всем нам пойдет на пользу.
Физиономию Тора исказила гримаса бешенства.
— Что ты имеешь в виду?
Макеорли ехидно улыбнулся.
— После возвращения из замка ты кажешься несколько… более напряженным, чем обычно. Можно предположить, что твой сегодняшний очаровательный темперамент как-то связан с прелестной молодой женой. А поскольку девочка и мухи не обидит, значит, виноват ты.
Тор сдерживал свой гнев — с трудом. Но слушать о том, как другой мужчина рассуждает о красоте его жены… Кто бы мог стерпеть такое.
Все его попытки отвлечься, погрузившись в работу, не помогали. Мысленным взором он постоянно видел ее лицо — перед тем как ушел. Он не привык к тому, что его расспрашивали и к чему-то подталкивали, и потому среагировал слишком бурно. Резко. Грубо. Собственно говоря, он сказал чистую правду, которую ей не хотелось слышать. Смягчать правду он не умел. Наверное, придется попробовать, иначе мира в его душе не будет никогда. Слишком близкой стала Кристина.
Рассеянность — это всегда плохо. А то, что его люди это моментально поняли и догадались о причине, — еще хуже. Тор снова атаковал, на сей раз сосредоточившись на непосредственно стоящей перед ним задаче — увидеть Максорли сидящим на заднице в грязи.
Викинг отражал удары, но Тор видел, что соперник начинает уставать. Он уже чувствовал запах победы. Вероятно, Максорли понимал, что проигрывает поединок, потому что сделал еще одну попытку.
— Будь у меня такая восхитительная женщина, согревающая мою постель, я бы не стал проводить ночи на этих промерзших камнях. Жаль, что я не на твоем месте, а то…
И Тор сорвался. В глазах потемнело. Не успев договорить, мерзавец оказался на земле, а к его шее был прижат меч. Наконец-то нахальная ухмылка исчезла с его физиономии.
После стольких лет непрерывных сражений желание убить стало инстинктивным. Бесконечное мгновение соперники, тяжело дыша, сверлили друг друга глазами. Оба понимали, как сильно хочется Тору пронзить мечом горло Максорли. А белокурый мореход не мог не признать, что слишком долго дразнил льва.
Тор старался вернуть самообладание, и вскоре разум одержал верх над безумием и он смог выговорить:
— Ты хочешь сказать что-то еще?
Для человека, находящегося на краю могилы, Максорли казался на удивление смущенным. Он выгнул бровь, поморщился, словно это движение причинило ему боль, отвел глаза и, потирая затылок, сказал: