Что известно реке (ЛП)

— Да, так и есть, — я поморщилась от оборонительной нотки в голосе.
Англичанин изучал меня.
— Прошу прощения, я не хочу вас обидеть, но не нуждаетесь ли вы в помощи? Я заметил, что вы без служанки или сопровождающего, что является большой редкостью, смею заметить.
Мне пришлось продолжить носить траурный наряд, который был на мне большую часть путешествия, ради поддержания образа. Мне были по душе открывшиеся благодаря одежде возможности, но я скучала по любимым цветам: маслянисто-желтому и оливково-зеленому, голубому и нежно-лавандовому.
— Не то чтобы вас это касалось, но я скорблю по безвременной кончине моего мужа.
Выражение его лица потеплело.
— О, мне ужасно жаль. Прошу прощение за мое любопытство, это было бестактно.
Последовала небольшая неловкая пауза, и я задумалась, как можно ее заполнить. Я не была знакома с Каиром, и любая информация или мысль были бы к месту. Но мне было неприятно представать беспомощной перед незнакомцем.
— Я потерял жену, — произнес он мягким тоном.
Напряжение, сковывающее мои плечи, ослабло.
— Мне очень жаль это слышать.
— У меня есть дочь вашего возраста, — сказал он. — Моя гордость и радость.
Поезд тронулся, и я повернулась к грязному окну. Мимо проносилась разросшаяся Александрия с широкими проспектами и горами обломков у величественных зданий. Мгновение спустя город остался позади, и здания сменились длинными полосами зеленых фермерских угодий. Англичанин достал крошечные золотые карманные часы.
— В кои-то веки вовремя, — пробормотал он.
— Обычно это не так?
Он надменно вздернул подбородок.
— Египетской железнодорожной промышленности предстоит проделать еще очень долгий путь прежде, чем ее можно будет назвать эффективной в здравом уме. Но мы только взяли на себя руководство, и прогресс идет прискорбно медленно, — он наклонился вперед и понизил голос до шепота. — Хотя я слышал от достоверных источников, что сюда начнут ходить поезда из Англии и Шотландии.
— Говоря “мы”, вы имеете в виду англичан?
Он кивнул, извиняясь.
— Прошу прощения, я часто забываю, что леди не осведомлены о текущем положении дел. Мы захватили власть в 1882…
Сочувствие, которое возникло во мне к вдовцу, медленно, капля за каплей, покидало мое тело.
— Мне известно все о том, как Британия бомбардировала Александрию, — произнесла я, старательно скрывая свое неодобрение. — Спасибо.
Мужчина замолк, поджав губы.
— Это была необходимость.
— Неужели? — спросила я с сарказмом.
Мужчина моргнул, явно удивленный моим смелым тоном.
— Мы медленно и верно меняем страну, чтобы она стала более цивилизованной, — сказал он повышенным, настойчивым тоном. — Освобожденной от влияния французов. Между тем, Египет популярное место для путешественников вроде нас с вами, — уголки его губ медленно опустились. — И для американцев тоже. За это мы должны быть благодарны Томасу Куку21.
Папа с яростью рассказывал о том, как меняли Египет. Страна была под контролем посторонней нации, смотрящей на местных жителей свысока, удивляясь их желанию управлять собственной страной самостоятельно. Он опасался, что иностранцы растащат и разграбят все археологические памятники раньше, чем он сможет добраться до них.
Что меня действительно раздражало, так это предположение этого джентльмена, что я могу быть не в курсе последних событий. И его надменный тон, которым он объяснял свою искаженную точку зрения по поводу Египта. Страна, сырьем и ресурсами которой он пользовался. Мама всегда с тоской вспоминала разборки в Серро-Рико, о горе Потоси с серебряными залежами. За несколько веков она была разорена.
Город так и не оправился. Я старалась сохранить непричастный тон.
— Кто такой Томас Кук?
— Бизнесмен наихудшего толка, — сказал он, нахмурившись. — Он основал компанию, специализирующуюся на египетских турах. Особенно на тех, которые забивают Нил аляповатыми суднами, переполненные шумными, пьяными американцами.
Я подняла брови.
— Британцы не разговаривают громко и не пьют?
 
— Мы ведем себя более достойно, когда выпиваем, — произнес он напыщенным тоном. Затем он резко сменил тему, вероятно, пытаясь избежать спора. Жаль, а я только начала получать удовольствие. — Что привело вас в Египет?
Хотя я ждала этого вопроса и заранее подготовила ответ, но в последний момент изменила его.
— Захотелось посмотреть достопримечательности. Я забронировала тур по Нилу. Пока вы не упомянули, я не помнила название компании, — произнесла я с лукавой улыбкой.
Лицо мужчины окрасилось пурпурным, и я закусила щеку изнутри, чтобы не расхохотаться. Он открыл было рот, чтобы ответить, но осекся, когда его взгляд упал на золотое кольцо, сверкающее в солнечных лучах, освещающих купе.
— Какое необычное кольцо, — медленно произнес он, поддавшись вперед, чтобы рассмотреть его.
Папа ничего не рассказывал мне об этом кольце. К посылке не было приложено даже записки. Только поэтому я не спрятала безымянный палец. Мне было любопытно, сможет ли случайный спутник рассказать мне что-то о нем.
— Чем оно необычно?
— Выглядит довольно старым, по меньшей столетней давности.
— Действительно? — спросила я, надеясь, что он расскажет мне что-то интересное. Я думала, что кольцо старинное, но никогда не задумывалась о том, что оно может быть настоящим артефактом. Папа ведь не мог прислать мне что-то такое… Правда? Он бы никогда не украл что-то столь бесценное с места раскопок.
Тревога забурлила в глубине моего живота. Я боялась сомнений, которые поднимались в моем сознании, как пар. А что, если именно так он и поступил?
— Могу я взглянуть поближе?
Я заколебалась, но все-таки протянула ему ладонь. Он наклонился, чтобы рассмотреть кольцо внимательнее. На его лице появился голодный оскал. Прежде, чем я успела что-то произнести, он стянул кольцо с моего пальца. У меня отвисла челюсть.
— Прошу прощения.
Он проигнорировал мои возражения и сощурился, чтобы разглядеть каждую бороздку и деталь.
— Необыкновенно, — пробормотал мужчина под нос. Он затих, не шевеля даже мускулом и напоминая тем самым картину. Затем он наконец-то оторвался и поднял взгляд, чтобы найти мой. От такого внимания мне стало не по себе.
Тревога подсказывала, что самое время взять вещи и уйти.
— Прошу, верните его.
— Откуда оно у вас? — потребовал объяснений он. — Кто вы? Как ваше имя?
Ложь была инстинктивной.
— Эльвира Монтенегро.
Он повторил мое имя, размышляя. Без сомнений перебирая в памяти и ища какие-то связи.
— У вас есть здесь родственники?
Я покачала головой. Врать было легко и, слава богу, у меня было время попрактиковаться. Я врала безбожно много, чтобы избежать послеобеденных уроков вышивки и шитья.
— Как я уже сказала, я вдова, прибывшая посмотреть на великую реку и пирамиды.
— Но откуда-то же это кольцо у вас появилось, — настаивал он.
Мое сердце громко билось о корсет.
— В лавке безделушек у причала. Могу я вернуть его, пожалуйста?
— Вы приобрели это кольцо в Александрии? Очень… любопытно, — он пальцами сжал подарок моего отца. — Я заплачу вам за него десять суверенов.
— Кольцо не продается. Отдайте.
— Я вдруг вспомнил, что не рассказывал о роде своей деятельности, — сказал он. — Я сотрудник Службы древностей.
Я одарила его самым холодным и суровым взглядом.
— Я хочу вернуть его.
— Это кольцо было бы прекрасным дополнением к витрине с египетскими украшениями. Лично я считаю, что вы несете социальную ответственность за передачу такого предмета, ради обеспечения ему должного ухода и внимания. У всех есть право наслаждаться столь тонкой работой в музее.
Я изогнула бровь.
— Египетском музее?
— Естественно.
— И как часто египтянам предлагается посетить музей, демонстрирующий их национальное наследие? Предполагаю, не часто.
— Ну, я никогда не… — он прервался, и его лицо приняло красновато-лиловый оттенок. — Я готов отдать за него двадцать суверенов.