В плену королевских пристрастий (СИ)
– Я могу сейчас, пока, Вы не объяснили смысла предложения отказаться?
– Можешь… я отпущу… – едва заметно кивнул король, – только не забудь, я злопамятен, и то, что я почти не мстил тебе тогда, объясняется лишь одним…
– Я знаю чем, не надо объяснять, – прервал его герцог и после небольшой паузы добавил: – К тому же, как я понял, сейчас речь идет о будущности моих дочерей.
– Да, – глубоко вздохнув, согласно наклонил голову король, – я верну в твои владения все графства, которых лишил тебя, а твоим дочерям то положение в обществе, которого они достойны, и не только это… Ты будешь приближен ко двору, у тебя будет все… все, о чем только можно мечтать… Кроме одного: свободы действий. Но ее, как ты должен понимать, нет ни у кого, даже у меня…
– Я должен стать супругом Вашей фаворитки? – глядя в глаза королю, напрямую спросил герцог.
Король не отвел глаз.
– Я бы очень хотел сказать тебе "да" уже сейчас, – тихо проговорил он. – Однако отвечу честно: пока она не моя. Но я буду добиваться ее, и ты поклянешься, что не только не будешь мне мешать в этом, но и поможешь… Иначе… иначе… я найду способ отомстить, в первую очередь твоим дочерям, – в его глазах мелькнуло жесткое, тяжелое выражение.
– А если у нее хватит сил противостоять и Вам, и мне?
– Предоставь это мне. Ты будешь лишь четко следовать моим указаниям. Да, и еще… ты пообещаешь, что не будешь ни в чем ограничивать ее… решать все будет она, а также поклянешься, что ваш брак будет лишь номинальным, я надеюсь, ты понимаешь, о чем я.
– А если она потребует от меня исполнения супружеского долга?
– Не потребует… А если все же потребует, откажешь. Ведь заставить тебя она не сможет.
– Вы хотите, чтобы я предоставил ей полную свободу… А если, воспользовавшись ею, она предпочтет Вам кого-либо другого?
– Герцог, тебе до этого не должно быть никакого дела, – король усмехнулся и, наконец, сел в кресло напротив него. – Твоей супругой она будет лишь номинально, и никаких прав у тебя на нее не будет… и ты знаешь об этом заранее… и согласишься с этим, потому что иначе твои дочери в лучшем случае закончат свою жизнь в монастыре, уж я постараюсь… поверь мне.
Король помолчал немного, а потом спросил:
– Так ты согласен?
– Вы не оставили мне выбора, государь… – герцог отвел взгляд. – Только как же Вы будете, лишив меня чести, полагаться на мое честное слово?
Король вдруг рассмеялся и откинулся на спинку кресла:
– Алекс… герцог, позволь я буду так тебя называть… Раз уж быть тебе моим ближайшим придворным.
Герцог лишь кивнул.
– Так вот, Алекс, я давно никому не верю… Этот разговор с тобой и твоя клятва – скорее дань твоим понятиям о чести, чем моим… Тебе проще сдержать такую клятву, чем выполнять все тоже из-за страха и опасений о судьбе дочерей. Они ведь все будут жить при дворе, или там, где пожелает твоя будущая супруга, но в любом случае ни одной я не позволю покинуть пределы государства, моего государства, заметь… Я понятно объяснил?
– Да, Ваше Величество, – Алекс Тревор покорно склонил голову. Он принимал условия сделки. Восемь лет суровой нужды, если не сказать, нищеты, и ответственность за судьбу дочерей сломили его. Поэтому сейчас потенциальная измена неизвестной ему будущей супруги, казалась ему чем-то несоизмеримо малым по сравнению с возможными злоключениями собственных дочерей, которые и так настрадались из-за его решения отстоять честь их матери. Он отчетливо осознавал, что стоит только королю сделать знак начальнику охраны, как тут же какой-нибудь отряд стражников ворвется в его родовой замок, после чего его дочерям останется лишь посочувствовать…
– Тогда я жду твоей клятвы.
– Я клянусь, мой государь, что не посягну на честь моей будущей супруги и предоставлю Вам и ей полную свободу действий, – герцог Тревор клятвенно поднял руку.
Король величественно поднялся с кресла:
– Пойдем, я представлю ее тебе…
Они долго шли по коридорам полутемных анфилад дворца. Вытягивающаяся при их приближении стража услужливо распахивала двери. Наконец они подошли к массивной двери, у которой стояли два охранника.
– Ее Светлость ела сегодня что-нибудь? – спросил король вышедшую служанку.
– Нет, Ваше Величество, – присела перед ним та и, низко склонившись, всхлипывая, добавила: – Сегодня тоже нет… Я уговаривала, я плакала и говорила, как Вы велели, что меня накажут, если она не поест, но она так и не поднялась с колен, ни словечка не сказала и не взяла ничего. А ведь уже десятый день пошел…
– Понятно… – мрачно протянул тот и, рывком распахнув дверь, вошел.
Герцог вошел следом. У дальней стены на коленях перед распятием, спиной к ним стояла женщина в платье жемчужно-серого цвета, с распущенными каштановыми волосами, которые, словно тяжелый, блестящий плащ, струились по ее плечам и спине до самого пола.
– Все молишься? – плотно закрыв массивную дверь, спросил у нее король. – Надеешься, что если будешь голодать, молитва будет действеннее?
Та медленно поднялась с колен и обернулась, мельком взглянув на герцога Тревора, который тут же пораженно замер, так она была прелестна. Высокий умный лоб, коралловые губы, изысканный излом бровей, подчеркивающих большие, миндалевидные, темно-синие глаза, в бездонном и завораживающем взгляде которых легко можно было утонуть. А когда она повернулась к королю и мелодично заговорила, Алекс Тревор понял, что его сердце окончательно пленено и застыл не в силах ни пошевелиться, ни оторвать от нее взгляд.
– Мой государь, я действительно молилась, и молилась о Вас. Я молилась о Вашем здравии и о том, чтобы Господь просветил Вас и направил Вас на путь истинный. Чтобы Вас оставили дурные мысли и всю Вашу энергию Вы могли бы потратить на благо Вашего государства.
– Если все так, как ты говоришь, что ж ты не ешь ничего? – король шагнул к ней ближе. – Чтобы досадить мне? Чтобы меня заставить принять твои условия? Что ты еще хочешь?
– Ваше Величество, я не прошу ни о чем, – красавица печально покачала головой.
– Тогда что? Ты не можешь простить мне казнь твоего супруга? А как же христианское всепрощение?
– Мой государь, Вы – король и были вправе поступить так, как поступили. И Вы лишь перед Богом будете держать ответ за содеянное. Не мне судить Вас, и не вправе я осуждать Вас. Только если Вы думали, что казнь моего мужа освобождает меня от клятв, данных ему, Вы ошибаетесь. "В горе и в радости, в болезни и в здравии", я обещала быть вместе с ним. И раз Вы посчитали его преступником, нарушившим закон и достойным казни, то значит, и я достойна лишь этого, поэтому я жду лишь ее.
– Нет, герцогиня. Вы, может, неплохо знаете Священное писание, но плохо знаете закон, – мрачно усмехнулся король, переходя на официальный тон общения. – По закону как единственная представительница и наследница рода Тоддов, у которой не было детей от герцога Риттенберга, Вы обязаны повторно выйти замуж, чтобы иметь возможность родить наследника. Вы не захотели стать моей супругой и заставили меня отказаться от мысли склонить королеву к добровольному уходу в монастырь, но я нашел Вам другого супруга. Он не менее знатного рода, чем Ваш, и по закону Вы не можете ему отказать, если согласен я. А я согласен. Поэтому завтра вечером будет свадьба. Вы христианка и обязаны повиноваться закону, не так ли?
– Да, Ваше Величество, – она потупилась и, немного помолчав, тихо добавила: – Я выйду замуж, раз это требование закона.
– И если сейчас же Вы не начнете хоть что-то есть, то я при Вас прикажу мучительно казнить служанку, столь скверно Вам прислуживающую, что Вы даже отказываетесь от еды.
– Хорошо, я буду есть, раз Вы на этом настаиваете…
– Вот и славно, – мрачно проронил король, – прикажите служанке принести Вам еду. Утром Вам принесут свадебное платье. Вы должны завтра выглядеть достойно. Свадьба не такое частое событие.
– Да, мой государь, – герцогиня покорно склонила голову.