История одной (не)любви

– Ты очень красива, – будто сквозь вату донесся голос Йеванна. Низкий, хриплый, точно у мага внезапно пересохло в горле.
Он снова коснулся ее щеки. Почти невесомо скользнул вдоль скулы кончиками пальцев. В его глазах вспыхнули опасные красные искры, словно кристаллики в калейдоскопе.
Дея застыла, завороженная их странной игрой.
– Очень красива, – повторил маг с сожалением. – Я завидую твоему мертвому мужу.
Эти слова разбили наваждение, Дея вздрогнула, будто выходя из глубокого сна.
– Не смейте о нем вспоминать! – бросила, отступая. – Вы не стóите даже его мизинца.
***
Перелет занял несколько часов. И все это время Дея просидела, уткнувшись лбом в прохладное стекло и бездумно глядя на проплывающий под дирижаблем ландшафт.
Когда огромный аэростат пересек границу с Иллурией, сердце девушки на мгновение сжалось.
Здесь кончалась зима, и чем дальше вглубь страны продолжался полет, тем быстрее отступал снег, давая место зеленой траве. Вскоре белые равнины сменились заливным лугами и полями, на которых колосилась пшеница. Появились густые леса, голубые блюдца озер и сверкающие на солнце вены рек, пронизывающих Иллурию вдоль и поперек.
Даже небо стало другим. Не сизым и низким, как в Шенвейсе, а высоким, прозрачно-хрустальным и пронзительно-голубым.
Небо Иллурии – до боли знакомое, такое родное.
Дея смахнула слезу.
– Мамочка, ты плачешь? – Ноэль завозился у нее на коленях.
Почти весь полет он проспал в плетеной колыбели, а проснувшись, с неугомонным любопытством трехлетнего малыша начал исследовать салон дирижабля. Заодно познакомился со стюардом в белой ливрее, постоял возле Йеванна, печально вздыхая и поглядывая на его блестящие пуговицы, а потом забрался к матери на колени, чтобы удобнее было смотреть в окно.
Пуговицы очень хотелось. Хотя бы одну. Но уж больно хмурое лицо было у мага.
 Ноэлю казалось, что он простоял возле него целую вечность и вздыхал очень громко. Даже ногой притопнул от нетерпения, но первым заговорить не посмел. А маг на него так и не глянул…
– Нет, сыночек, не плáчу, – шепнула Дея, зарываясь губами в макушку сына.
И успела заметить, как по губам Йеванна скользнула усмешка.
Их места оказались рядом. Два мягких двухместных диванчика, повернутые сиденьями друг к другу, а между ними – столик, на котором заботливый стюард оставил бокалы, бутылку вина в ведерке со льдом и серебряный поднос с фруктами.
Дея ни к чему не притронулась, но дала Ноэлю яблоко. Тот с удовольствием впился в него зубами. Усмешка на губах мага стала еще сильнее.
– Могу я узнать, что вас так насмешило? – раздраженно заметила девушка.
Он весь полет не сводил с нее глаз. Она чувствовала его взгляд, даже когда сидела, уткнувшись в окно.
– Попробуйте персики, – вместо ответа Йеванн кивнул на поднос. – Говорят, у них необыкновенный медовый вкус. Это новый сорт из личных садов императора.
Дея почувствовала, как в душе повеяло холодком.
– Император выслал за нами свой дирижабль, а теперь еще и персики из его личных садов? Не много ли чести одной ворожее? Что еще вы скрываете?
– Я – ничего. Думаю, Его Величество хочет показать, что рад твоему возвращению.
– И я должна в это поверить? – теперь уже усмехнулась она.
Протянув руку, взяла один из персиков со стола и покрутила его. Рот наполнился голодной слюной. Венарий как знал – Дея очень любила эти сочные солнечные плоды.
– Хотя бы сделать вид.
– И не подумаю. Я никогда не прощу того, что он сделал!
Молниеносное движение – и крепкая мужская хватка сжала ее запястье. Дея вскрикнула от неожиданности, персик выпал из ее ослабевших пальцев и закатился под стол. А сверху уже нависало лицо мага.  Мрачное, как туча, с алым блеском в глазах.
– Никогда, – прорычал он, склоняясь над ней, – никогда не смей говорить это вслух, глупая девчонка, если тебе дорога твоя жизнь… и жизнь твоего сына!
От него пахнýло чем-то темным, холодным и злым. Ноэль сжался у матери на руках и заплакал.
 
– Отпустите меня! – Дея дернулась, пытаясь вырвать руку из захвата. – Вы напугали ребенка!
Пальцы мага разжались.
Резко поднявшись, Йеванн отступил.
– Мне нужно уйти, – прохрипел, задыхаясь, и, не оглядываясь, бросился прочь.
Хищная, звериная похоть раскаленной лавой расползалась по телу. Медленно, но неудержимо наполняла каждую вену, каждый сосуд. И был только один способ прекратить это безумие…
В маленьком тамбуре между верхней и нижней палубой Йеванн остановился. Уперся лбом в стену. Наощупь достал кинжал и вонзил себе в руку.
С губ сорвался полузадушенный стон, но боль отрезвила, вернула сознанию ясность. Заставила очнуться.
Мага трясло.
Он догадывался, что с ним происходит, и это совсем не радовало.
Еще недавно он мог похвастаться нечеловеческой выдержкой, умением контролировать свои эмоции, поступки и мысли. Но с некоторых пор начал превращаться в кипящий вулкан.
И рядом с Деей этот вулкан становился неуправляемым.
Демон, живущий внутри, просыпался, стоило ворожее оказаться в поле его зрения. Стоило ее запаху коснуться его обоняния, а голосу – достигнуть ушей. И с каждым разом этот демон становился все сильнее, и все сложнее было справиться с ним.
Однажды он вырвется на свободу и потребует то, что считает своим…
 
Глава 11
 
– Сегодня вечером Его Величество устраивает прием. И мы с вами приглашены.
Дея подняла голову и проводила Йеванна удивленным взглядом.
– Но у меня нет подходящего платья…
– Будет.
Он даже не обернулся. Просто вошел без стука в комнату, где она сидела с Ноэлем, поставил в известность и вышел.
После безобразной сцены в дирижабле он больше не делал попыток коснуться ее. А еще неожиданно вспомнил правила этикета и теперь обращался к ней не иначе как «сударыня» и только на «вы». Будто нарочно воздвиг между ними стену. Или нет – разверз пропасть. И эта пропасть стремительно увеличивалась.
Что-то в нем изменилось.
Дея не могла понять, что именно, да не сильно-то и пыталась. В душе она радовалась, что появилась причина, заставляющая его держаться подальше. Но в то же время ей стало не по себе от его внезапной холодности.
Несколько часов назад дирижабль пришвартовался в воздушном порту Тарузы. Там уже ждал экипаж с гербами императорского дома, а с ним и двенадцать пар конных тайхов – воинов-магов, которые состояли в элитной гвардии и подчинялись лично императору. Все они были вооружены до зубов и бросали в сторону Йеванна странные взгляды.
Дея могла бы поклясться, что они… Нет, не боятся его – опасаются. Как опасаются бешеного пса в клетке или гремучую змею, что улеглась на камне и греется на солнышке. Так опасаются всех, от кого не знают, чего ожидать.
Они отслеживали каждое движение Райса, каждый взгляд, каждое слово. Будто он и в самом деле был тем бешеным псом…
Конвой – ничем другим это быть не могло – сопроводил их в тихий квартал на окраине столицы. В трехэтажный особняк с зимним садом и открытой галереей, увитой плющом.
 Дом был великолепен, гораздо лучше того, в котором Дея жила в Рузанне. Только это ее ничуть не обрадовало: новое жилище окружала глухая каменная стена. Такая высокая, что снаружи виднелся только флюгер-стрела. А на каждом окне темнели решетки.
Этот дом был тюрьмой.  Роскошной золотой клеткой, из которой невозможно вылететь, как ни пытайся. Да и тайхи никуда не делись. Часть рассредоточилась по стене, часть заняла место у единственных ворот. Позже Дея обнаружила флигель, переоборудованный в мини-казарму.
Его Величество все продумал, чтобы птичка не вырвалась из силков. Но Дее не верилось, что столько усилий – только ради нелепого союза ворожеи и дознавателя, и их гипотетического потомства.
Определенно, здесь крылось что-то еще. Что-то связанное с Йеванном.