Измученные смутой времени

— Нет, я никого не боюсь и, если бы знал и догадывался о чем-то, давно сказал бы об этом следователю. Очень странная пропажа, в голове не укладывается такое.
— А Туманов?
— Нет, — помотал головой Лосев. — Уж насколько не люблю его, но на такое он не способен.
— Тогда Пичугин?
— Кто такой?
— Ну тот, который живет напротив.
— Не знаю, но тоже сомнительно. Ты почему думаешь, что их убили местные? Может быть, приехали какие-то бандиты и увезли в неизвестном направлении. Может быть такое?
— Все может быть, Александр, но я должен исключить всех в округе. Например, я сегодня исключил тебя из списка подозреваемых.
— Ты меня серьезно подозревал, что я мог грохнуть Диму и его супругу? — натянуто улыбнулся хозяин. — А раз уж заподозрил, то почему снял с меня подозрение?
— Я подозреваю всех, это моя работа, — отшутился сыщик. — Но я уверен, что человек, который увлекается техникой, авиамоделизмом и радиоэлектроникой, не может осознанно убить человека. Это, как раньше утверждали наши деды, что кузнец и пекарь не способны на подлое убийство. Случайно в пылу гнева могут открутить башку любому, но расчетливо — никогда, а в случае с Димой и Варей убийство заранее подготовлено с сокрытием тел.
— Это ты правильно заметил, — улыбчиво кивнул Лосев и грозно добавил: — Пусть только полезут ко мне — всех покоцаю к чертовой матери!
Решив, что больше не о чем говорить, Седов попрощался с хозяином:
— Ладно, Александр, спасибо за беседу. Я уже примерно понял, как вы тут жили с Димой еще со школьного периода.
Несмотря на поздний час, Седов постучался в ворота Вахрушевой. Та его встретила с радостью и по обыкновению стала накрывать на стол. Попивая чай, сыщик посетовал:
— Галина Кирилловна, уж который раз бываю у вас, а ни разу не застал Маришу — то она в гостях, то спит.
— Так ты, Валера, приходишь только ночью, — тихо улыбнулась женщина. — Вот удели время и приди днем в выходные.
— Приду, обязательно приду, — пообещал опер и сообщил: — Был у Лосева, провел беседу.
— И что говорит Саша?
— Ничего интересного. Сам удивлен таинственной пропажей Димы и Вари.
— Конечно, будет удивляться, — горько усмехнулась хозяйка. — Люди растворились средь бела дня словно в тумане.
— Галина Кирилловна, я зашел к вам поинтересоваться насчет соседа напротив. Он, оказывается землекоп.
— И что? — испуганно спросила она. — Ты думаешь на него, что он их закопал где-то?
— Пока не думаю об этом, но хочу его проверить. Расскажите мне об этой бабке Соломкиной.
— Она жила здесь с давних времен, — стала рассказывать Вахрушева. — Если мы построили свой дом в шестьдесят пятом году, она тут уже жила. Был у нее муж, звали Афоня, он умер в конце семидесятых. Есть у них дочь Люба, она вышла замуж и уехала в Красноярский край. Сама бабка Дарья была скандальной, ни с кем из соседей толком не ладила, постоянно жаловалась на всех участковому инспектору: то собака лает громко и не дает спать, то петухи рано будят ее, то сосед проехал на тракторе и растоптал ее цветы… Короче, была беспокойной соседкой. Когда я уехала к дочери в Ленинград, через год или два она умерла, и в доме поселился этот человек, я даже не знаю его фамилии. Сильно подозреваю, что он сын той Любы.
— А сколько примерно лет Любе?
— Столько же, сколько и мне.
— Бабка сажала картошку?
— Откуда?! У нее там в огороде запустение. Когда был жив муж, они еще что-то выращивали, ковырялись в огороде, а потом все утухло.
— Значит, подполье у них должно быть?
— Наверно, было. Валерий, ты почему все время возвращаешься к этим подпольям? Ты думаешь, что их похоронили в подполье?
— Не обращайте внимания, это одна из версий. А соседа зовут Пичугин Володя. Такая фамилия вам ничего не говорит? Как звали мужа этой Любы?
— Первый раз слышу такую фамилию. Как звали мужа Любы — я не знаю.
— Все, Галина Кирилловна, больше я вас не смею задерживать. Спокойной ночи.
— До свидания, Валерий. Приходи.
9
Выйдя от Вахрушевой, Седов долго присматривался к дому соседа напротив.
 
«Если бы это был он, то как бы потащил тела Димы и Вари к себе домой? — думал он, пытаясь представить себя на месте преступника. — В субботу днем они были живы, это видела Пухова. Вечером, скорее всего, тоже были в здравии, поскольку, если бы они в этот вечер не показывали кино, возле ворот заметили бы толпу зрителей. Они пропали в воскресенье днем…»
Два окна соседа выходили прямо на ворота Вахрушевых. Они были зловеще темны и бездонны, сыщика охватила непонятная тревога.
«С этих окон он мог наблюдать за соседями, — предположил он. — Дождался удобного момента и проник в дом. Но был день. Как он мог в светлое время суток незаметно оттащить тела? Короче, ум за разум заходит, надо побыстрее поговорить с этим Пичугиным, осмотреть его дом».
Было холодно, он, зябко поводив плечами, направился на работу. Уже полночь, убойники, закончив рабочий день, только что сели за стол, чтобы отметить раскрытие очередного убийства. Увидев Седова, Кротов воскликнул:
— Тебя уже твой «Афган» заискался! Уже пять раз звонил, по-моему, что-то надыбал.
— Интересно, интересно! — довольно потер руки оперативник. — Что там сорока принесла на хвосте?
Выпив рюмку водки за удачу, которая всегда будет сопровождать «убойников», Седов удалился в соседний кабинет, чтобы по телефону поговорить со своим агентом.
Поликарпов Кузьма, он же Француз, он же агент «Афган», услышав голос своего куратора, свистяще шепнул в трубку:
— Имеются интересные сведения. Вам по телефону изложить или встретимся?
По инструкции по телефону с тайным осведомителем разговаривать о деле нельзя. Если необходима экстренная встреча, сыщик или негласный сотрудник милиции обязаны созвониться по телефону и зашифрованно назначить встречу в условленном месте. Но Седов весь продрог на улице, да к тому же хотелось посидеть за столом со своими друзьями-коллегами, поэтому он решил отступить от строгих правил.
— Говори по телефону, — приказал он агенту. — Я не смогу сейчас встретиться с тобой.
— Некто Хляба со своим корешом убили какую-то семью, которая занималась видиками, — вполголоса выдохнул агент.
— Что?! — воскликнул от неожиданности опер. — Откуда такая информация?!
— Сорока на хвосте принесла, — усмехнулся Француз. — Информация в цвет.
— А как зовут этого Хлябу?
— Не знаю.
— А кто он по жизни?
— Обычный бродяга, не шерстяной* (в данном случае представитель блатного мира), никто. В нашем кругу я с ним не сталкивался.
— Где топтал зону?
— Пардон, не имею представления.
— Как я понял, ты не сможешь подсказать место его жительства?
— Разумеется.
— А каковы обстоятельства убийства?
— Это мне тоже неизвестно. Человек подошел и сказал, что за ними мокруха* (убийство), больше ничего.
— Что-нибудь известно про второго?
— Нет, человек говорил только о Хлябе.
— А ты сможешь организовать мне встречу со своим источником?
— Тогда мне перо под бок. Нет, не могу.
— Кузьма, я тебе сейчас перезвоню. Схожу и расспрошу ребят, может быть, кто-то из них знает этого Хлябу.
— Жду.
Вернувшись к своим коллегам, Седов во всеуслышание спросил:
— Ребята, кто-то из вас знает, кто такой Хляба?
— Хляба? — переспросил Кротов.
— Да, Хляба.
— Так его же мы посадили недавно за убийство видеопрокатчика. Почему ты о нем спрашиваешь?
— Посадили?! — удивился сыщик. — Звонит мой агент и говорит, что этот Хляба причастен к убийству семьи, которая занимается видеопрокатом.
— У твоего агента позднее зажигание, — рассмеялся Кротов. — Мы давно уже хлопнули этого Хлябу за убийство Сергеева, когда ты лежал в госпитале, так что не морочь голову, а садись и выпьем за раскрытие сегодняшнего убийства.
— Ах вон оно что, — разочарованно протянул Седов. — А я было обрадовался, что информация про убийство моего друга. Как фамилия этого Хлябы?