Измученные смутой времени

Очевидно, начальник уголовного розыска, зная боевой опыт Седова, именно ему поручил это опасное задание. О существовании спецподразделений, привлекаемых для выполнения таких задач, сыщики только догадывались; они располагались только в крупнейших городах Советского Союза, поэтому все задержания производили сами сотрудники уголовного розыска и опера только зарождающегося шестого отдела по борьбе с организованной преступностью.
В кабинете Седов застал только Павлова, остальные сыщики были на выезде или отдыхали после ночного рейда.
— Кирилл, шеф поручил нам задержать одного киллера, — сообщил он оперу. — Я сейчас получу автомат и бронежилет, и мы сразу выедем.
— Ого, кого это? — оживился Павлов. — Мне получить бронежилет?
— Не надо, если что, я пойду вперед. А зовут этого субчика Макеев Максим, шестьдесят третьего года рождения.
— Валера, может быть, еще кого-то возьмем? — поосторожничал Павлов. — Видимо, этот Макеев серьезный товарищ, как бы не оказал вооруженного сопротивления.
— Не бойся, — успокоил его Седов. — В случае чего пристрелим, есть все основания.
Адрес, где скрывался преступник, представлял из себя деревянный одноэтажный барак на несколько комнат. Сыщики вломились в одну из комнат, где застали разыскиваемого спящим. Не дав опомниться, оперативники заломили его руки назад и пристегнули наручниками. Преступник, сидя на топчане, дико озирался по сторонам, а затем, крикнув что-то нечленораздельное, повернулся и выронил на пол нечто тяжелое.
Резко бросив взгляд на пол, Седов сразу определил, что это наступательная граната с выдернутой чекой. Следующие» секунды для сыщика казались вечностью. Как в каком-то замедленном кадре он повернулся и ладонями обеих рук толкнул в грудь Павлова, и тот, открыв дверь затылком и спиной, вылетел в коридор. Седов ринулся за ним и успел только закрыть дверь — взорвалась граната. Опера бросило распахнувшимся дверным полотном на противоположную стену, и он на миг потерял сознание.
Оглушенный Павлов с пистолетом в руке заскочил в комнату и увидел агонизирующего в предсмертных судорогах бандита. Выскочив обратно в коридор, он стал приводить в чувство своего напарника.
Вскоре к месту происшествия прибыл Жуков и, хмуря брови, поинтересовался:
— Как допустили, что у него в руках оказалась граната?
— Косяк с нашей стороны, — признался Седов, держась за голову. — Гранату он достал откуда-то из трусов.
— Эх, эх, от тебя такого не ожидал! — укоризненно покачал головой руководитель и приказал: — Немедленно езжай в санчасть и проверься — не хватало мне второго трупа в этой истории!
— Да все нормально… — хотел было возразить опер, но Жуков резко прервал его:
— Немедленно к врачам! Я позвоню начальнику санчасти, чтобы приняли без очереди — у тебя может быть кровоизлияние в мозг, тогда завтра протянешь ноги!
Врачи поставили диагноз: «легкая контузия» и, зная, что пациент когда-то перенес тяжелую контузию, а этот фактор мог вызвать непредсказуемое обострение болезни, поместили оперативника в стационар на несколько дней для наблюдения.
На следующий день к нему в больницу с авоськой фруктов пришел Павлов и рассказал следующее:
— Этот Макеев с кличкой «Князь» был действительно киллером у преступной группировки с Комсомольска-на-Амуре. Во Владике и в Хабаре его уже искали, и он решил схорониться у нас, а дальше собирался мотануть в центральную часть страны. Валера, я вот о чем подумал: если бы мы поехали на задержание не вдвоем, а втроем или вчетвером, то могли бы все покалечиться или погибнуть. Так что спасибо тебе.
— Да ладно, это Бог миловал, — махнул рукой Седов. — Если бы нас было больше, может быть, кто-то заметил бы эту гранату и не дал бы ей взорваться. Нас везде сопровождает счастливая звезда, и судьба нам пока благоволит. Но это только пока — всегда надо быть осмотрительней, чтобы не пропасть в этой схватке и выйти победителем.
13
Через неделю, выписавшись из больницы, Седов устремился в следственный изолятор. Он вызвал Хлебникова и, когда тот зашел в кабинет следователя, сразил того неожиданной вестью:
 
— Слушай, Боря, мы нашли видеомагнитофон убитых вами людей. В твоем положении лучше признаться во всем и дать чистосердечные показания, чтобы облегчить свою участь в суде. Боря, тебе намажут лоб зеленкой, если будешь артачиться.
— Никого я не убивал, — помотал головой арестованный, быстро оправившись от первого испуга. — Вы ошиблись адресом.
— Хорошо, я ошибся. Но твоя подельница Оксана Мищенко другого мнения. Она уже дает показания и грузит вас с Ситниковым по полной.
— Пусть грузит. Я никого не убивал.
— Тебя видели за просмотром видиков в доме, хозяева которого позже пропали. Сколько раз смотрел у них фильмы?
Этот вопрос оперативник задал наобум, не надеясь получить утвердительного ответа, но то, что сказал арестованный, ошеломило его:
— Пару раз.
«Они провели разведку, прежде чем их выкрасть! — подумал сыщик. — Как же они незамеченными вывели Варю и Диму из дома, ведь последний оказал бы преступникам сопротивление, а следов борьбы в доме и во дворе не обнаружено? Заманили чем-то? Точно заманили! А чем можно завлечь Диму? Если исходить из того, что заказчиком убийства является Мищенко, то только видеомагнитофоном или кассетами, а Лосев говорил, что Дима мечтал о «Панасонике». Они обещали им импортный аппарат, увезли куда-то и убили! Мотив убийства? Какой же у них мотив? Мищенко избавилась от конкурентов, чтобы переманить клиентов Димы в свою сторону!»
— С Ситниковым? — спросил он.
— Да, с ним.
— Вы с хозяином говорили насчет «Панасоника». Что он сказал в ответ?
Этот вопрос сыщик также придумал в голове, но реакция арестованного подсказывала, что он попал в точку. Хляба бросил испуганный взгляд на Седова, кончики его пальцев мелко задрожали. Вытирая испарину со лба, он ответил:
— Хозяин сам спрашивал нас, сможем ли мы достать «Панасоник», а мы ответили, что нет.
— Не смеши меня, Хлебников. Зашли с улицы непонятно кто, а хозяин ни с того ни с сего спрашивает у них: «У вас продается славянский шкаф?»
— Какой шкаф? — удивленно вскинул голову Хляба.
— Ну, имеется в виду «Панасоник».
— Нет, мы не предлагали, — потупил свой взгляд арестант. — Это он сам предложил.
«Все ясно, что предлагали, — подумал опер и решил перейти к самому главному аргументу — к месту сокрытия трупа».
— А теперь объясни, как бросали трупы в шурф?
Хляба невольно дернулся назад, руки стали дрожать сильнее.
— Какой шурф? Первый раз слышу.
— Да ладно строить из себя невинную овцу, — рассмеялся опер. — Мы знаем про этот шурф, сегодня-завтра достанем оттуда трупы. После этого ты будешь выглядеть худым и бледным вплоть до того времени, как тебя подведут к стенке.
Арестованный напряженно замолк, на лице отразилась печать глубоких раздумий. Сыщик, чувствуя приближение триумфа, решил добить его следующим аргументом:
— Хлебников, на твоих руках нет крови — заказала Мищенко, убивал Ситников. Получишь срок за соучастие, отделаешься десятью годами заключения, а Ситников, считай, труп, зеленка, чтобы намазать ему лоб, уже ждет своего часа.
— Ладно, пишите, — наконец сдался Хляба. — На мне действительно нет крови.
Седов сначала даже не поверил услышанному, поэтому осторожно осведомился:
— Хочешь дать признательные показания?
— Да, хочу, — через силу выдавил из себя арестант. — Это мы убили мужа и жену.
Душа сыщика торжествовала. Он выполнил самую важную миссию в своей жизни. Омрачало его радость от раскрытия преступления предстоящее извлечение тел его близких из скважины. Сможет ли мама Димы выдержать эту раздирающую душу картину? Сможет ли он сам выдержать это и не свалиться от своего недуга?
Не выдавая всем своим видом смятение души, Седов обыденно предложил:
— Сначала все расскажи на словах, а потом твое чистосердечное признание изложим на бумаге.