Измученные смутой времени
— Готов, — смущенно ответил новоиспеченный опер. — Только не знаю как.
— А этому мы научим, было бы желание…
— Желание работать имеется, — с готовностью ответил Седов, прервав руководителя, — буду стараться, не подведу!
Савчук одобрительно кивнул и продолжил:
…но учти — придется работать с самой квалифицированной и авторитетной частью преступного мира. Знаешь, кто такие карманные воры? Щипачи, ширмачи, писаки, трясуны?* (способы воровства у карманных воров).
— Представляю…
— Ага, тут представлять недостаточно, а надо точно знать, кто есть кто. Только в этом случае ты сможешь изобличить карманника и вывести его на чистую воду. Запомни: карманные воры — это элита преступного мира, и бороться с ними надо со всей серьезностью и решимостью, заранее подкрепившись необходимыми знаниями и умениями, иначе удачи не видать.
— Слышал, что карманники верхушка криминалитета, — нерешительно проговорил кандидат. — Буду учиться у старших товарищей, постигать азы…
— Постигать придется, — кивнул руководитель и поинтересовался: —Помнишь сцену, когда Жеглов и Шарапов поймали карманника Сапрыкина по кличке Кирпич? Правда, там закралась одна неточность — Кирпича называют «щипачем»* (преступник, который ворует исключительно при помощи ловкости пальцев рук), а на самом деле он — «писака»* (преступник, который ворует, разрезая острым предметом, таким, как скальпель, бритва, заточенная монета, карманы и сумки граждан).
— Как не помнить-то, — восхищенно покачал головой Седов, — бессмертные кадры.
— Вот с такой клиентурой придется работать. Правда, подсовывать кошельки в карман ворам не советую, попадешься на этом деле и самого посадят к чертовой матери.
— Буду стараться!
— Стараться в чем? — хохотнул руководитель. — Не подкидывать ворам кошельки?
— Нет, буду стараться постичь все секреты борьбы с карманными ворами! — отрапортовал кандидат и добавил: — Буду работать, буду работать…
Не найдя подходящего слова, закончил мысль нелитературным выражением:
…без мухлежа.
— Давай, дерзай! — рассмеялся Савчук и отпустил молодого сотрудника.
Знал бы тогда Седов, что пройдет всего несколько лет, и про карманников забудут — бандитизм захлестнет страну, и борьба с карманными кражами в министерстве внутренних дел станет неприоритетной.
Первое дело, которое поручили молодому оперу, он запомнил на всю жизнь. В милицию пришла заплаканная женщина и сообщила, что в автобусе у нее украли месячную зарплату в сумме двести рублей. Дежурный милиционер, узнав, что произошла карманная кража, направил потерпевшую к «карманникам»* (в милиции так называли подразделение по борьбе с карманными кражами). Начальник отделения Артур Артурович Щипачев (удивительное совпадение фамилии и профессии!) подвел женщину к Седову и приказал:
— Разберись и доложи.
Из сумбурного рассказа потерпевшей оперативник понял следующее: женщина после рабочего дня села в автобус номер четыре и следовала домой до микрорайона Авиапорт. Народу в автобусе было полно, она ехала стоя и вдруг почувствовала, что к ней липнет какой-то невзрачный мужчина небольшого роста, водя рукой по бедру. Думая, что тот сексуально озабоченный тип, она локтями отпихнула его от себя и пригрозила, что вызовет милицию. Быстро извинившись словами: «Пардон, мадам», мужчина, под смешки пассажиров, мол, нашел место для любовных утех, стал пробираться к выходу. Уже дома она обнаружила разрезанный внутренний карман шубы и пропажу денег, после чего сразу поехала в милицию.
— Вы в лицо его запомнили? — спросил опер потерпевшую.
— Да, запомнила, — понуро кивнула та.
— Значит, опознать сможете?
— Наверное, да.
— Что вы крикнули ему? Дословно повторите.
— Дословно, дословно… — призадумалась женщина. — Крикнула так:
«Убери руки, кобелина, а то вызову милицию!»
— Тогда еще вопрос: были ли в автобусе знакомые, которые видели этого мужчину?
— Был сосед из тридцать третьей квартиры. Мы часто одним автобусом возвращаемся домой.
— Как его фамилия?
— Красноштанов Иван.
— Он видел того мужчину?
— Да, он стоял впереди меня и, когда я крикнула, он оглянулся и укорил его.
— Как укорил?
— Точно не помню, но что-то вроде: «Почему лапаешь чужих жен?!» Еще в автобусе некоторые пассажиры рассмеялись.
— А теперь покажите ваш карман.
Женщина распахнула овчинную шубу и показала разрезанную подкладку из саржи. Седов сунул руку в карман, и рука вышла наружу через подкладку.
— Да он же порезал не только карман, но и подкладочный материал, — озадаченно протянул оперативник. — Как вы этого могли не заметить? В автобусе шуба не была распахнута?
— В том-то и дело, что нет, — всхлипнула женщина. — Ума не приложу, как он полез ко мне под шубу!
Седов, попросив женщину посидеть в кабинете, зашел к Щипачеву и доложил:
— Действовал «писака», потерпевшая сможет опознать преступника. Также, возможно, опознает его еще один гражданин по фамилии Красноштанов.
— Так, так, значит, может опознать, — призадумался руководитель и, взяв в руки увесистый фотоальбом, приказал: — Покажи ей фотографии известных нам карманных воров, а если он гастролер, то задача усложняется.
Прежде чем выйти из кабинета, оперативник сообщил, на его взгляд, об интересной повадке преступника.
— Он еще сказал: «Пардон мадам».
— Пардон мадам?! — удивленно вскинул голову Щипачев. — Небольшого роста, худощавый?
— Да, маленького роста.
— Пятидесяти лет?
— Да, немолодой.
— Так это же Француз! А ну-ка, дай мне альбом, сейчас найду его.
Француз, он же Поликарпов Кузьма, был известным карманником. Указанная кличка прилипла к нему в колонии еще на первых ходках* (судимость), а их у него было целых шесть, за что его признали особо опасным рецидивистом. Он налево и направо разбрасывался французскими словами с характерным прононсом: на непонятные явления задавался вопросом «кес ке се?», при разборках — «мсье, я требую удовлетворения», при извинении перед слабым полом — «пардон, мадам», при просьбе — «сильвупле», а также баловался прочей иностранщиной. От этой привычки он не мог избавиться даже во время совершения преступления, что его часто подводило.
Быстро обнаружив в альбоме фотографию Француза, Щипачев приказал:
— А ну-ка, приведи сюда гражданочку, покажем ей обидчика.
Женщина сразу же узнала преступника по фотографии и взволнованно поинтересовалась:
— А мне он деньги вернет? А вдруг все потратил? Он кто такой, где работает? Если потратил, пусть с зарплаты отдает мне деньги.
— Его зарплата — ваши деньги, а работает он в автобусах и на вокзалах, — усмехнулся Щипачев и распорядился, обращаясь к Седову:
— Найти и притащить его в милицию, закрыть в камеру. Вечером побеседуем с ним по душам.
Если карманника не поймать с поличным, доказать, что он совершил преступление, практически невозможно. Хорошо, если подозреваемого запомнили в лицо. В этом случае его приводят в милицию, сажают в камеру и мурыжат сутки-двое. Некоторые карманники, чтобы не иметь дело с милицией, так и не признавшись в краже, возвращали деньги потерпевшему со словами: «Пришлось оторвать от семейного бюджета», или «Одолжил у друга» и так далее. В этом случае у потерпевшего брали заявление о том, что он случайно в доме обнаружил пропажу, поэтому претензии ни к кому не имеет, в итоге все остаются при своих интересах: опера не повесили на себя лишний «глухарь»* (неочевидное преступление), потерпевший — из-за нежелания участвовать в долгой судебной тяжбе, преступник — избежав уголовной ответственности. Но если карманный вор оказывался крепким орешком и ни в какую не признавался в совершении преступления, опера, скрежеща зубами, отпускали его на волю, чтобы в следующий раз поймать наверняка и отправить в колонию.
Проводив женщину до дежурной части и пообещав ей вернуть хотя бы часть денег, Седов пешком направился по адресу проживания Француза. Дверь открыла разбитная на вид женщина сорока пяти лет, которая, позевывая, поинтересовалась: