Упс. 33 несчастья (СИ)

– А мне он сказал, что является дальним родственником нашего эльфийского князя, – я обиженно надула губы. Наврал ведь, прикинулся чуть ли не приживалкой при князе.
– Угу. Совсем дальним. Ваш князь Друвалан его отец.
– Труэль бастард?!
– Боги подземного мира! Откуда ты свалилась? Он вполне законный сын Друвалана. Селейна была третьей женой вашего князя. Но почти сразу же после смерти их общей дочери принцесса отбыла на свою родину.
– Ты о сестре Труэля?
Шадди кивнула, а я поторопилась задать следующий вопрос:
– Что за болезнь погубила девочку?
– Родовое проклятье правящей семьи Маленды. Почему-то всегда выживают только старшие дети. У короля – деда Труэля, их было четверо, а осталась одна Селейна. Сам монарх был первым из восьми. Поговаривают, что Селейна потому и согласилась выйти за эльфийского князя, так как думала, что кровь инородца прервет проклятие. Как видишь, не помогло.
– И это страшное проклятие не останавливает желающих породниться с лордом Труэлем? Или вернее, с принцем Труэлем? – теперь я поняла, откуда у него темные волосы, столь нехарактерные для эльфов.
– Это останавливает только его. На принца так подействовала смерть сестры, что он боится, что не переживет, когда начнут умирать его дети.
– Откуда ты все это знаешь?
– Мой отец – главный летописец Его Драконьего Величества Коверда Первого, короля Эндороля. Ему по службе положено быть в курсе всех событий, связанных с нашим королевством.
– Я представляю, какой удар ты нанесла своему высокопоставленному отцу, когда перевелась на факультет Некромантии. Такая будущая жена пропала!
– В семье не без урода, – хихикнула Шадди. Я поддержала ее, так как сама являлась тем самым уродом.
Подробности о жизни Труэля поразили меня. Теперь я понимала, почему он предпочел сказать «нет» и оттолкнуть от себя влюбившуюся в него девочку. Его остановили не только обязательства перед старшим братом. Труэль не хотел подвергнуть наивную Амари такому тяжелому испытанию, которое предстояло его будущей жене – хоронить их общих детей. Отсюда и нерешительность в продолжении отношений.
Он был со мной деликатен. Вроде и намекал, что я ему небезразлична, но в то же время чутко прислушивался к моему настроению. А оно по большей части было легкомысленным и язвительным. Мне стало стыдно.
Вскоре за Шадди зашел Фейр, и они ушли целоваться в закрытой кабинке трактира «Поросячий пятак». Я завидовала им. У них в жизни все легко и просто. Не считая бурных ссор и таких же бурных примирений.
– Цезарь? – крикнула я в пустоту.
– Да, миледи, – муха выползла из-за шкафа. Так и знала, что фамильяр Труэля где-то неподалеку и все слышит.
– Как себя чувствует твой хозяин?
– Он пишет ночами стихи, – печально вздохнув, ответила муха.
– О! – поразилась я, не ожидая от чернокнижника и некроманта столь романтического занятия. – Он вспоминает обо мне?
– Все стихи посвящены вам. Хотите почитаю?
Не дожидаясь от меня ответа, муха откашлялась. Она читала поэтические строфы нараспев, а я вытирала слезы и потекший нос. До меня, наконец, дошло, как сильно я люблю Труэля.
«Твои волосы пахнут лилией
И немного сырой землей.
Нет на свете тебя красивее.
И в душе я сто лет как твой.
Твой настолько, что нет желания
На других красивых смотреть.
Я не в силах скрывать обожание
И готов от счастья взлететь»
– Это было чудесно, – я высморкалась в полотенце. – Передай, пожалуйста, лорду Труэлю, что я тоже его люблю. Стихов я писать не умею, но готова доказать свои чувства на деле. Я буду ждать его у окна ровно в полночь.
Муха стремительно вылетела в щель под дверью. Из коридора донеслось восторженное «Есть!!!».
Еще до ужина я нашла демона и выпросила у него второй флакон крови Феникса. Сама купила в учебной лавке самую тонкую шелковистую кисточку, а в швейных рядах откровенную ночную рубашку. Помылась и надушилась. Надела рубашку на голое тело, просушила и хорошо расчесала волосы, чтобы они лились атласной волной по моей спине. Искусала губы и исщипала щеки, чтобы стать еще более привлекательной. Я едва дождалась полуночи.
 
И ровно в полночь за распахнутым настежь окном я услышала громкий вскрик. Накинув халат, я раздвинула занавески и увидела внизу лежащего навзничь мужчину. Это был Труэль.
– Что случилось? – на пороге общежития появился комендант.
Я хлопнула себя по лбу. Совсем забыла, что на окно наложено проклятие. Сила действия которого была равна силе противодействия. Видимо, у лорда Труэля крутились в голове не совсем приличные мысли относительно меня, поэтому его оглушило собственное проклятие. Черт.
– Тащите его в лазарет, – вздохнув, приказала я. – Лекари ему помогут.
Я не отходила от больного до утра. Я выдержала все шутки лорда Осифира, прекрасно знающего о проклятии на моем окне – ему пришлось поднимать на ноги двух будущих жен. Упорно игнорировала смешки дежурящих в лазарете старшекурсников, догадавшихся по моему виду, для чего лорд Труэль полез в полночь в окно к студентке.
Попыталась поглубже затолкнуть угрызения совести, но справилась с этой задачи плохо. Совесть доставала меня больше всего. Упреки шли за упреками. Но что взять с девушки, к которой приклеилось прозвище Тридцать три несчастья?
Не знаю как, но я умудрилась заснуть на стуле. Меня разбудил голос Труэля.
– Ты так хорошо пахнешь…
– Лилиями и немного сырой землей? – я вспомнила, что он уже дал определение исходящему от меня аромату.
Если бы стихи были не о любви, я бы обиделась. Совсем немножко, ведь Труэль был деканом некромантов, и вполне могло статься, что им этот запах кажется чудесным. Правда, мало какой девушке понравилось бы источать земляной дух.
Эльф не понял и свел брови к переносице.
– Почему сырой землей?
– Как в твоих стихах, посвященных мне. Помнишь? «Твои волосы пахнут лилией и немного сырой землей, нет на свете тебя красивее, и в душе я сто лет как твой», – продекламировала я так же, как муха, нараспев.
Брови Труэля поползли вверх.
  
Глава 25
 
Я ждала, когда эльф сознается, что пишет стихи и без меня ему свет не мил. Однако он решил упорствовать.
– Кто тебе сказал, что это мои стихи?
– Цезарь выдал тебя, – я погладила эльфа по ладони, лежащей поверх простыни. – Прости, я не знала, что приношу тебе страдания.
Лорд Труэль выдохнул через зубы. Это было так мило. Нечасто можно увидеть смущение на лице чернокнижника.
– Ладно, признаюсь, ты заставила меня помучиться. Но Цезарь тебя обманул. Я не пишу стихи.
– А как же запах лилии и сырой земли? – я растерялась.
– Тебе эти слова ничего не напоминают? – эльф сел и, подложив под спину подушку, натянул на себя простыню. Но я успела заметить, как совершенно его тело. Пострадавшего декана раздели, прежде чем уложить в постель. Незадолго до полуночи прошел дождь, и при падении на землю одежда Труэля намокла. – Подумай хорошо. Сырая земля, венки из лилий…
– Кладбище?!
– Цезарь – муха падальница. Его страсть к мертвым телам частенько выливается в поэтические страдания. Я не могу присвоить себе его талант.
– Я убита, – я уронила лицо в ладони. – Я поддалась красоте поэтических строк и надумала себе невесть что.
Через пару минут молчания, когда было слышно лишь мое сопение, Труэль осторожно поинтересовался:
– А что ты надумала?
– Что вы любите меня. Несмотря на всю мою двойственность, – я опустила руки. Мое лицо горело от смущения. Я только что говорила принцу «ты», уверенная, что имею на это право. – Чего такого наплел вам врунишка Цезарь, что вы, забыв об осторожности, попали под собственное проклятие?
– Что я должен срочно бежать и спасать тебя. Я увидел открытые окна и решил, что уже опоздал: пересмешник дотянулся до тебя. Я желал ему мучительной смерти. И совсем забыл, что смерть – это не те мысли, которые пропустит охранное проклятие.