Мороз и ярость (ЛП)

— Ты долго готовилась к этому?
Ухмылка сползает с лица Грир, и маска свирепого воина возвращается на место. — С тех пор, как мне исполнилось семь.
Черт. Это рано. Когда я росла в забытых трущобах Чикаго, дела шли неважно. Но у меня был отец, и я ходила в школу. Конечно, это была дерьмовая государственная школа, в которой использовались книги десятилетней давности. Половина детей большую часть времени не появлялась, но мне было позволено какое — то подобие детства.
Я сомневаюсь, что Грир получила такое же воспитание в учебных центрах. Они могут быть предназначены для богатых людей и иметь первоклассное дерьмо, но это не делает их домом.
— Где ты тренировалась? — Грир снова изучает мое лицо, останавливаясь на исчезающем розовом шраме на щеке.
— Я этого не делала. Я ходила в государственную школу. Для меня не было модных учебных центров. — Я пожимаю плечами и откусываю еще кусочек тоста. Он сухой, и мне нужно запить его соком, но я также не особенно хочу заводить этот разговор.
— Ты знаешь, как нанести удар. — Это не обвинение, просто утверждение. — Я слышала, как ты нокаутировала Престона одним ударом. — Небольшая улыбка вернулась, и мне интересно, какая у нее история с этим придурком.
— Все в моем районе учатся защищать себя в юном возрасте. Стражники там не для нашей безопасности.
Грир фыркает. — Они здесь не для чьей — либо безопасности, кроме богов и жрецов.
Входят Джаспер и Нико, за ними быстро следуют Ларк, Дрейк и Атлас. Я пытаюсь отвести взгляд, опустить голову и сосредоточиться на своем тосте, но в ту секунду, когда Атлас входит в комнату, мои глаза встречаются с его. Я не пропускаю ни малейшей вспышки удивления, когда он видит мое лицо, но он быстро сдерживает свою реакцию и поворачивается к еде. Похоже, он собирается оставить это в покое или, по крайней мере, не заводить разговор о том, что я уже исцелилась, в присутствии кучи других людей.
Моей удачи хватает еще на пять секунд. Входят Престон, Джейд, Шафран и Тайсон, выглядящие как злобные подростки в школьной столовой. Джейд останавливается как вкопанная, свирепо глядя на меня, в то время как Шафран перекидывает свои огненно — рыжие волосы через плечо и дуется на всех парней. Тайсон смотрит на еду, но Престон смотрит на меня. Его лицо покрыто пятнами, глаза все те же слезящиеся красные круги вокруг бледных жутких радужек. Джейд и Тайсон оба в синяках, и мне требуется чертовски много усилий, чтобы сдержать улыбку.
Пока Тайсон отделяется от группы, чтобы наполнить самую большую тарелку, которую я когда — либо видела, едой — Престон, Джейд и Шафран останавливаются перед моим столиком. Они стоят с другой стороны, рядом с Грир. Она смотрит на них с таким отвращением, что я удивлена, что никто из них не прокомментировал это.
Престон наклоняется вперед, оперевшись руками о стол, и пристально смотрит на меня. — Как, ты уже исцелилась? Ты ходила к кому — нибудь из целителей прошлой ночью? — Он качает головой. — Даже они не смогли бы все это исправить. — У него на виске пульсирует вена, а предплечья напрягаются так сильно, что могут лопнуть.
Я откусываю еще кусочек от своего тоста, лениво моргая и не торопясь пережевывая. — Я не понимаю, о чем ты говоришь.
Джейд перегибается через плечо Престона, ее губы скривились в усмешке.
— Ты знаешь, о чем мы говорим. Как мы выбили дерьмо из твоей жалкой физиономии прошлой ночью.
Я слегка качаю головой. — Что — то мне это не припоминается.
— Что ты сделала? — Престон хлопает рукой по столу.
В следующее мгновение Дрейк и Атлас уже там. Дрейк стоит на моей стороне стола, а Атлас — с той же стороны, что и Престон. Нико, Джаспер и Ларк тоже подходят ближе к столу с тарелками с едой в руках.
— Тебе следует пойти сесть и позавтракать. Ты слишком взвинчен, — говорит Атлас Престону.
— Держись, блядь, подальше от этого, Моррисон. Тебя это не касается. Если бы твой папочка хотел, чтобы ты был вовлечен, он бы дал тебе знать.
Эй, подожди минутку? От того, что только что сказал Престон, в моей голове зазвенели всевозможные тревожные звоночки. Отец Атласа? Замешан? В чем? Кто — то подтолкнул Престона и остальных к их действиям прошлой ночью? Я предположила, что они были просто случайными придурками, разбрасывающими повсюду свое дерьмо. Кроме того, кто, черт возьми, отец Атласа?
 
Как раз в тот момент, когда я думаю, что они вдвоем собираются начать избивать друг друга, в комнату заходит Билли.
— Слушайте сюда. Доедайте, а потом встретимся в тренировочном зале. Сегодня у вас будут интервью.
Я бросаю остаток тоста на тарелку. Отлично. Я здесь меньше недели. Я уже дала другим чемпионам слишком много намеков на то, что я не та, кем кажусь. Теперь я должна пройти интервью, не накручивая ситуацию еще больше. Мой печальный завтрак беспокойно переворачивается в животе.
Оттолкнувшись от стола, я выхожу из столовой, ни на кого больше не взглянув. Я чувствую взгляд Атласа на своей спине, но не оборачиваюсь, чтобы посмотреть ни на него, ни на кого — либо еще. Я убегаю? Возможно. Но я не обязана этим людям ничего объяснять.
Как только я захожу в тренировочный зал, меня останавливает нервного вида мужчина в очках в темной оправе и с копной вьющихся светлых волос. Он порхает по комнате, как будто по его венам течет кофе, а не кровь. Когда он замечает меня, он взвизгивает и подпрыгивает на месте, прежде чем быстро подойти ко мне.
— Рен Торрес, ты в третьей комнате. — Он хлопает в ладоши и отмахивается от меня, когда все, что я делаю, это бросаю на него ошеломленный взгляд.
— Что?
Мужчина закатывает глаза, а затем раздраженно поправляет очки на носу.
— Третья комната. Тебе нужно подготовиться к интервью.
Он указывает на дверной проем в другом конце комнаты. Кто — то приклеил лист бумаги с надписью «комната три» черным маркером. Отлично. Какая новая пытка меня ждет сегодня? Моя рука лежит на дверной ручке, когда кто — то сжимает мой локоть. Я едва удерживаюсь, чтобы не стукнуть их, но останавливаюсь, когда вижу, что это Атлас.
— Нам нужно поболтать, маленькая птичка. — Золото вокруг его радужной оболочки сегодня выглядит крупнее, прожилки еще больше выделяются на серо — зеленом фоне остальных глаз.
— Не могу. Я нужна в третьей комнате. — Я указываю на дверь большим пальцем, когда высвобождаю руку.
— Мы собираемся поговорить об этом. — Атлас скрещивает руки на груди с суровым выражением лица.
— Понятия не имею о чем ты хочешь поговорить. — Я пожимаю плечами, нагло солгав. Атлас ворчит, но я не задерживаюсь, чтобы дождаться новых вопросов. Я открываю дверь и проскальзываю внутрь, закрывая ее за собой одним быстрым рывком.
— Ты от кого — то убегаешь или тебе так не терпится принарядиться? — От хриплого голоса у меня вертится голова, пока я не замечаю кого — то, сидящего в кресле перед большим зеркалом. Она смотрит на меня через отражение, но затем поворачивается в кресле, закидывает руку на спинку и с усмешкой кладет подбородок на предплечье.
Это женщина с розовыми волосами, которую я видела в тренировочном зале, разговаривающей с Билли несколько дней назад. На ней длинное платье макси всех цветов радуги, а на одной руке целый рукав татуировок, таких же ярких. Она улыбается мне и встает со стула.
— Я не понимаю, о чем ты говоришь, — наконец говорю я.
— Ты не знаешь, убегаешь ли ты от кого — то? — Она подходит к зеркалу, открывает коробку, стоящую на тумбочке.
— Нет, я определенно убегала от кого — то. Что ты имеешь в виду, говоря о том, чтобы принарядиться? — Я скрещиваю руки на груди, оглядывая комнату. Стены и пол в большей степени из того же серого цемента, но здесь гораздо больше цвета. Помимо стула, стоящего перед зеркалом, здесь есть маленькая красная кушетка и вешалка с одеждой, придвинутая к стене. Рядом с зеркалом висят рисунки, и при ближайшем рассмотрении я понимаю, что это модные эскизы. Через открытую дверь я вижу ванную и закатываю глаза. В этих номерах есть собственные ванные комнаты, но мы вынуждены пользоваться общими душевыми. Почему я не удивлена?