Мороз и ярость (ЛП)
Лиланд — подтянутый мужчина лет сорока — пятидесяти с копной густых волос песочного цвета, которые, похоже, были приведены в порядок средствами для укладки. На всех фотографиях он запечатлен с красивыми молодыми женщинами на различных мероприятиях Олимпа. Нет ни одной его фотографии с богами, но, похоже, за последние пятнадцать лет он не пропустил ни одной их вечеринки.
Я щелкаю и возвращаюсь назад, ища все, что бросается в глаза. Наверное, это как порно: не знаешь, как сформулировать запрос, но узнаешь, когда видишь. Лиланд был женат четыре раза, и его нынешняя жена моложе его на тридцать лет. Я действительно надеюсь, что ей это нравится.
Углубляться в историю Лиланда, наверное неправильно, и я почти возвращаюсь к чтению о компании, когда мое внимание привлекает фотография. Я нажимаю на ссылку и почти закрываю ее, когда вижу, что это таблоид, почти не заслуживающий доверия, но инстинкт удерживает меня. Я научилась никогда не игнорировать этот внутренний голос. Замечать несправедливость — это часть натуры моей Фурии.
Ссылка на статью содержит достаточно информации только для того, чтобы привлечь людей к клику. У генерального директора Nemean Enterprise и самого желанного холостяка Нового Олимпа есть секрет… Вот и все. Информация обрывается, но на фотографии изображена молодая женщина примерно моего возраста. У нее густые песочно — светлые волосы, которые напоминают мне львиную гриву и развеваются у нее за спиной, когда она идет по улице, держа в руках чашку кофе.
Серьезно, моя жизнь так разительно отличается от жизни этих людей. Мы едва могли поддерживать запасы в продуктовом магазине по соседству, но эта женщина важно вышагивает по улице в своих огромных солнцезащитных очках, развевающемся на ветру шарфе позади нее и с сумками для покупок, зажатыми в руке, в которой нет одноразовой кофейной чашки. Я пытаюсь не обижаться на нее до того, как узнаю о ней что — нибудь, но это трудно.
Я нажимаю на статью, надеясь, что не собираюсь загрузить вирус на компьютер библиотеки. Веб — сайт определенно сомнительный. Он полон дразнящих заголовков, которые раскрывают лишь частичную правду, но я игнорирую искушение кликнуть по другим заголовкам.
Что — нибудь вроде «У Зевса есть другая любовница?» Хм, да, наверное.
Или «Наказала ли Гера последнюю возлюбленную Зевса неизлечимым проклятием?» Хороший шанс.
Однако эта статья о Лиланде Немеане и его предполагаемой дочери. Хм. Я бегло просматриваю плохо написанные абзацы, в которых утверждается, что эта женщина, Эйла Лонг, является внебрачным ребенком Лиланда Немеана. В статье не указано, почему она держится в секрете, просто ходят слухи, что она стала результатом романа, когда Лиланд был женат на своей первой жене. Меня это волнует? Нет.
Эйла Лонг — тусовщица. Быстрый поиск по ее имени выдает десятки фотографий, на которых она в причудливых нарядах танцует и выпивает в одном и том же месте снова и снова. Это клуб под названием «Элизиум». Она никогда не надевает одно и то же дважды, и есть много фотографий, на которых она демонстрирует это в полной мере.
Меня это расстраивает? Да, но все, что имеет значение, — это найти ответ на этот первое испытание. Я вытаскиваю листок бумаги, который засунула в задний карман, и смотрю на слова. Если у Лиланда есть дочь, она могла бы быть ему дорога. Она должна быть таковой, но кто знает, заботится ли он о ней вообще. А еще в подсказке есть слово «спрятать».
Достаньте то, что является самым ценным и что «Nemean Enterprises» пытается спрятать.
Очевидно, что это Игра слов. Еще один быстрый поиск освежает мою память об испытаниях Геракла. Первоначальным испытанием, с которым столкнулся Геракл, было принести шкуру немейского льва. Поскольку я сомневаюсь, что они хотят, чтобы мы освежевали Лиланда, это, вероятно, не является целью здесь. Но что, если это действительно что — то или кто — то, кого он пытается спрятать? Вопрос «почему» не дает мне покоя. Зачем богам понадобилось это делать? Если Лиланд работает на них и они настолько близки, как написано в биографии на веб-сайте компании — что крайне маловероятно, — тогда зачем раскрывать секрет, который он пытался сохранить?
Боги — придурки. Велика вероятность, что это единственное возможное объяснение.
Свет мигает, и женщина, которая ни на день не моложе девяноста пяти, стучит тростью по столу. — Мы закрываемся через пять минут. Убирайся.
Сразу к делу. Она мне нравится.
Теперь нужно найти место, где можно спрятаться. Ванные комнаты — плохой выбор. Если кто — то действительно проверяет, прежде чем запереться, то он обязательно заглянет туда. Мне нужен темный угол, где никто не будет утруждать себя поисками. Я закрываю компьютер и с усилием встаю. Мои штаны сели, пока я сидела? Сиськи Зевса, я серьезно подумываю о том, чтобы сорвать эти штуки, как только все двери закроются. Меня беспокоит только то, что я больше не смогу их надеть, и мне придется придумать, как выполнить оставшуюся часть этого испытания без штанов.
Я двигаюсь вместе с горсткой людей, покидающих эту секцию, но останавливаюсь на втором этаже, крадусь по тускло освещенному коридору. Никто даже не смотрит в мою сторону. Все на этом этаже отделано тем же белым мрамором, что и главный вход, но здесь, наверху, лампочки перегорели и нуждаются в замене. Спеша по коридору, я замечаю кладовку с надписью «Принадлежности» и колеблюсь, прежде чем решиться войти. Открывая дверцу, я мельком вижу содержимое внутри. Там есть швабра и ведро, рулон промышленных бумажных полотенец, о существовании которых я и не подозревала, и веник с потрепанной и погнутой щетиной.
Я врываюсь внутрь и закрываю дверь, обдавая себя протухшим запахом влажной швабры. Все, что теперь остается делать, — это ждать.
ГЛАВА 17
Я
подумываю о том, чтобы сесть на пол, но эти штаны слишком уж тесны. Не думаю, что даже смогу присесть на корточки. Вместо этого я прислоняюсь к стене и позволяю времени тикать. Без часов я понятия не имею, как долго я здесь нахожусь. Сидя в кромешной тьме чулана, кажется, что прошли часы, но я уверена, что прошло самое большее тридцать минут. Все, что я знаю, это то, что я не слышала никаких звуков, и из — за темноты мне хочется в туалет.
Я жду еще добрых полчаса, просто чтобы убедиться, что все ушли на ночь. Я надеюсь, что библиотекарям не хочется работать допоздна или что они иногда не остаются здесь ночевать. Зная, что в какой — то момент мне придется сделать решительный шаг и выйти, я медленно приоткрываю дверь и оглядываю уже темный холл. Единственными звуками являются скрипы и стоны оседающего старого здания. Я даже не слышу никакого уличного движения.
Крадучись спускаясь по лестнице, я медленно заворачиваю за каждый угол и время от времени останавливаюсь, чтобы прислушаться. Мой пункт назначения — секция местной истории и генеалогии. Затхлый запах старых книг и пыли здесь сильнее. В комнате с компьютерами наверху были книги, но не в таком количестве, как в этой комнате. Окна пропускают небольшое количество света, но здесь слишком темно, чтобы я могла разглядеть что — нибудь стоящее. Это проблема, которую я не планировала решать.
Несколько столов стоят за деревянным барьером, и я открываю короткую задвижку, чтобы пройти туда. Первый ящик, который я пытаюсь открыть, заперт. Фигушки. Следующий полон карандашей и клочков бумаги. Еще один ящик, в большей степени такой же. Я перехожу к другому столу и обнаруживаю, что там тоже есть запертый ящик. Я добираюсь до самого последнего ящика и чуть не кричу, когда нахожу маленький фонарик.
Когда он включается и работает, я почти благодарю богов, но пошли они к черту. Они — единственная причина, по которой я оказалась в этой дерьмовой ситуации.
Я иду вдоль рядов, мои пальцы скользят по металлическим полкам, пока я читаю ярлыки, понимая, что мой поиск далек от истины. Семья Немеан обладает большой властью. Это престижно, что делает ее именно той семьей, генеалогия которой могла бы быть занесена в хронику. Если они действительно происходили из Немеи, то они хотели бы продемонстрировать доказательство своей родословной. Я даже не знаю, отслеживается ли это публично.
