Господин штабс- капитан (СИ)

  
Глава 15
 
Глава 15
Не зря говорят, бойся своих желаний, сбылась мечта идиота, я продавил в верхах идею своего мехкорпуса, со своим штатом, и что, теперь начальство хочет сразу создавать прямо с нуля 20 корпусов и как итог к началу войны ни один из них не будет полностью укомплектован. Пришлось выдержать ещё одно жаркое и ожесточённое сражение в верхах по урезанию осетра, в итоге пришли к компромису, они хотели 20, я хотел для начала 4, поэтому в конечном счёте сошлись на 8, причём формируемым в два этапа, с 1936 по 1938 годы четыре мехкорпуса, два на Украине и два в Белоруссии. Затем, с 1938 по 1940 ещё четыре, по одному на Украине и Белоруссии и два в Ленинградском военном округе. С учётом новых заводов, теперь было вполне реально в течении двух лет обеспечить всей техникой четыре мехкорпуса. Главное, к началу войны мехкорпуса будут полного штата и можно будет смело расчитывать на них, отдавая им приказы. Глядя на то, с какой скоростью новые мехкорпуса пополняются техникой и вооружениями, я только довольно потирал руки. К концу 1936 года на Кировском заводе, на базе танка КВ, всё же сделали АСУ-122 и АСУ-152, она же артиллерийская самоходная установка калибра 122 и 152 миллиметра. В качестве орудий использовали немного изменённую под новые реалии 122 миллиметровую гаубицу 1931 года, добавив ей для снижения отдачи мощный дульный тормоз, зато она могла стрелять полными зарядами, не опасаясь угробить ходовую и для второй установки использовали 152 миллиметровую гаубицу 1934 года тоже с мощным дульным тормозом. Опасаться обнаружения от выстрела с дульным тормозом не приходилось, всё равно стрельба должна была вестись не прямой наводкой, а с закрытых позиций. Если же обстоятельства вынудят для стрельбы прямой наводкой, то тут дульный тормоз уже ни как не демаскирует установку, её и так будет прекрасно видно.
К примеру танк КВ-2, со 152 миллиметровым орудием не мог стрелять полным зарядом из-за опасения повреждения башни, её от отдачи могло сорвать с направляющих.
Учитывая, что в прямые бои АСУ-122 и АСУ-152 вступать не будут, то и бронирование значительно урезали до 20 миллиметров, от ружейного огня и осколков вполне достаточно, а больше и не надо, зато их вес сильно облегчился. Я думал, что теперь спокойно досижу до начала войны, создавая и тренируя мехкорпуса, да фиг вам, или индейская национальная изба. Начались чистки в армии, я к ним относился достаточно спокойно, всё же считался человеком Сталина и многое делал для повышения обороноспособности армии, но тем не менее в начале 1938 года пришли и за мной, в управление, вот только я не собирался послушно, как баран идти на бойню.
14 февраля 1938 года, ГАБТУ.
После прекрасно проведённого с моей семьёй выходного, я полный сил приехал на работу в управление. С самого утра меня захлестнула рутина, время уже приближалось к обеду, когда внезапно, без стука, дверь в мой кабинет открылась и во внутрь зашли трое, в форме сотрудников НКВД.
— Гражданин Разумовский, вы арестованы.
Вот так, прямо с порога, обрадовал меня один из них. Я честно говоря такого совсем не ожидал, так как входил в команду Сталина. Услышав это, я на пару мгновений опешил, но затем начал действовать. То, что сам Сталин такой команды не отдавал, я был более чем уверен, как и очень сомневался, что такую команду отдал своим подчинены Ежов.
Николай Иванович Ежов, с 26 сентября 1936 года по 24 ноября 1938, занимал должность Народного комиссара внутренних дел, сменив на этом посту Генриха Ягоду, в свою очередь уступив этот пост Лаврентию Павловичу Берии.
За восемь бед один ответ, если меня сейчас арестуют, то не факт, что я потом смогу выйти. Тут всё будет зависеть от Сталина, а ему могут об этом сообщить и через неделю, а за это время состряпают такое дело, что потом не отмоешься. Вот я и не стал до этого доводить, в ящике моего стола всегда лежал мой Браунинг, ещё тот, что я купил сразу, после попадания в этот мир. Второй пистолет был в кобуре, но вот времени его оттуда достать у меня не было, зато выхватить второй Браунинг из ящика стола получилось мгновенно. Выхватив пистолет, я сразу передёрнул затвор, он у меня не стоял на предохранителе, так как патрона в стволе небыло. Зато сейчас он сытно лязгнул, а я навёл пистолет на своих гостей и зловеще улубнувшись, произнёс:
 
— Нука господа хорошие, руки в гору, и без глупостей, иначе стреляю сразу на поражение, а стреляю я хорошо, еженедельно в тир езжу.
Это кстати было правдой, дважды в неделю на полчаса я ездил в ведомственный тир и там стрелял, не желая терять форму.
— Теперь медленно достаём оружие по очереди и кладём его на пол, после чего отходим к стене и да, хоть один из вас дёрнется, перестреляю всех.
— Гражданин Разумовский, не отягащайте свою вину, вы знаете, что вам будет за угрозу сотрудникам госбезопасности?
— Ничего мне не будет, а если сейчас не выполните мой приказ, то начинаю стрелять.
Скрипя от злости зубами, они медленно, по очереди стали вытаскивать свои ТТ и класть их на пол моего кабинета, после чего отходить к стене. Дождавшись, пока все положат своё оружие на пол и отойдут, я сняв левой рукой трубку телефона приказал секретарю — Лопухин, дежурный наряд с оружием в мой кабинет, срочно! Уже буквально через несколько минут ко мне в кабинет ворвались пятеро бойцов с лейтенантом, все вооружены.
— Товарищ комбриг, лейтенант Семёнов, дежурный по наряду.
— Значит так лейтенант, сейчас берёшь с бойцами этих гавриков и ведёшь их в подвал, в карцер.
Был в подвале управления карцер, правда использовался он по своему прямому назначению считанные разы, вот туда, для вдумчивого разговора с этими дефективными я намерился спустится. Надо же мне знать, кто это такой умный послал их ко мне.
Сержант госбезопасности Михайлов, прождав час у здания ГАБТУ и так и не дождавшись своих коллег, сам в здание соваться не решился, а поехал назад на Лубянку, доложить начальству о происшествии. Там он доложил дежурному по управлению о исчезновении троих сотрудников в здании ГАБТУ.
Капитан госбезопасности Нестеров, сначала ни чего не понял, но когда до него дошло, что трое сотрудников отправились в ГАБТУ арестовывать комбрига Разумовского, то схватился за голову. Он тут же вспомнил особый список, который ему давали изучать, а в том списке были люди, которых арестовать можно было лишь по личному указанию товарища Сталина. Внутренне холодея, он сразу побежал к Ежову на доклад. В приёмной он только сказал секретарю — срочно! Как его сразу пропустили, благо, что ни совещания, ни посетителей у Ежова в этот момент не было.
— Товарищ Народный комиссар внутренних дел, у нас ЧП, трое наших сотрудников несмотря на запрет, отправились в ГАБТУ арестовывать комбрига Разумовского проходящего по отдельному списку, по докладу шофёра, они зашли в здание ГАБТУ и пропали, он прождал их больше часа и уехал доложить.
Услышав это, Ежов остолбенел, он и так чувствовал, что в последнее время под ним начало качаться кресло и тут такой прокол. Если бы эти придурки всё же арестовали Разумовского и привезли сюда, то тогда ещё может и удалось бы это разрулить, но то, что они не вышли через час говорило только об одном — или их самих арестовали, либо просто пристрелили, и если последнее, то это хуже всего, так как тогда замять это дело точно не получится.