Господин штабс- капитан (СИ)
Получив основательную оплеуху от нас, которой они совершенно не ожидали, так как по всем их планам в это время вся наша авиация должна была мирно стоять на своих аэродромах, немцы предприняли вторую попытку, в этот раз их бомбардировщики шли под прикрытием истребителей. Второй воздушный бой произошел уже в районе 6 часов утра, и вот тут мы начали нести основательные потери. Если в первом столкновении были только бомбардировщики противника, то теперь их прикрывали истребители, и в воздухе началась настоящая бойня. Вот где И-18 показали себя во всей красе, на них сажали самых опытных лётчиков, практически ни в чём не уступая немецким мессершмитам, они имели гораздо более мощное вооружение, а потому при попадании в самолёт противника, вполне хватало и одной короткой очереди из всего бортового вооружения, к тому же на их крылья ещё подвесили контейнеры с крупнокалиберными пулемётами.
В основном Эмили имели по 4 пулемёта винтовочного калибра МГ-17, калибра 7,92 миллиметра, а следующая модификация Ме-109 Фридрих имела два таких пулемёта и или один пулемёт МГ-151 калибра 15 миллиметров, либо пушку калибра 20 миллиметров МГ-151/20. Понятно, что две пушки калибра 20 миллиметров и два крупнокалиберных пулемёта с калибром в 12,7 миллиметра значительно мощней, особенно если к ним дополнительно подвесили 2 или 4 подвесных контейнера с пулемётами.
Немцы в основном выезжали только за счёт мастерства, но их преимущество в счёте сбитых самолётов было минимальным. В этот раз половина наших истребителей сцепилась с немецким прикрытием, а вторая половина снова атаковала бомбардировщики. Страшные воздушные бои шли весь день, но свою основную задачу наши лётчики выполнили, не позволили немцам безнаказанно бомбить наши города и части.
У погранцов тоже всё складывалось достаточно хорошо, получив приказ, причём в большинстве случаев он пришёл по радио, так как многие линии передач оказались перерезаны диверсантами, они своевременно покинули казармы, прихватив с собой всё вооружение и запасы продовольствия, а потому, когда спустя полтора — два часа немцы нанесли массированный артиллерийский удар по нашим заставам, то весь их удар ушёл в пустоту. А пограничники заняли оборону, причём приказ был простым, не стоять насмерть, а задержать противника насколько это возможно без больших потерь, после чего отойти и немного переждав, начать наносить удары по вражеским колоннам, причём приоритет в ударах несли тяжёлая артиллерия, автозаправщики и машины снабжения. Части прикрытия должны были не выдвигаться к самой границе, а занять уже готовые полевые укрепления в удобных для обороны местах, а также у перекрёстков дорог и у мостов и бродов. В основном все войска выдвигались к линии Молотова, как её прозвали в честь пакта Молотова — Риббентропа, где и занимали места в полевых укреплениях готовых на все 100 процентов.
Линия Молотова, система укрепрайонов начатая СССР в 1940 году по новой границе, проходила от Балтийского моря до Карпат, состояла из 13 укрепрайонов в который в общей сложности должно было быть 5807 долговременных оборонительных сооружений. К началу войны было готово лишь 880 из них, что составляло в среднем 15 — 20 процентов от запланированного. Часть из этих сооружений сохранилась до сих пор, и их можно посмотреть, некоторые из них находятся на территории Литвы и современной Польши. Некоторые доты с гарнизонами сражались по 2 — 3 недели в условиях полного окружения. Лишь неготовность всей линии оборонительных сооружений и отсутствия части гарнизонов и войск прикрытия позволило немцам летом 41 го года достаточно легко преодолеть её. Как пример, летом 43 го на Курской дуге немцы увязли в полевой обороне Красной Армии, поскольку хотя укрепления и были полевыми, но у Красной Армии было достаточно войск и тяжёлого вооружения для обороны.
Поднятые по тревоге в 3 часа ночи войска уже в 4 начали выдвижение к линии обороны и уже с 6 часов утра начали её занимать. Если в дотах гарнизоны были изначально, то полевые укрепления занимали сейчас. К вечеру 8 июня вся линия укрепрайонов была полностью готова к бою, пехота заняла окопы, артиллеристы противотанковой артиллерии занимали прикрытые металлическими бронированными конструкциями капониры, пулемётчики занимали бронекупола, а тяжёлая артиллерия разворачивалась позади. Также занимали места в отрытых для них капонирах миномётчики и расчёты зенитных орудий, а бронетехника частично также размещалась в прикрытых маскировочными сетями капонирах, а частично была замаскирована позади укреплений. Пограничники после двух — трёх часов боя отходили от границы, забирая с собой убитых и раненых, после чего устроившись в заранее устроенных временных лагерях с продуктами и боеприпасами, начинали вести разведывательно-диверсионную деятельность. Части прикрытия границы тоже сдерживали противника сутки, после чего стали отходить к линии укреплений, так что немцы смогли приблизится к линии Молотова лишь вечером следующего дня. Передовые немецкие части, которые вырвались вперёд и слишком близко приблизились к линии укреплений, встретили коротким, но сильным артударом, после которого выжили единицы. А в воздухе всё время шли страшные бои, потери с обеих сторон были огромными, но и разница, по крайней мере для меня была огромной. Немцы не могли творить в воздухе, что хотели, а наши бомбардировщики под прикрытием истребителей наносили сокрушительные удары по прущим вперёд немецким войскам. Так в первую же ночь войны дальняя авиация округа нанесла массированный удар по железнодорожному узлу Варшавы, а остальная наносила удары по известным нам аэродромам противника на территории Польши. На следующий день, посланный в разведку И-18, с дополнительными подвесными баками, привёз фотографии сильного разрушения Варшавского железнодорожного узла.
А днём 8 июня, сразу после речи Молотова по радио, по всем уличным репродукторам Киева раздался марш Прощание Славянки, и через весь Киев парадным маршем двинулись части 5 мехкорпуса. В течение 4 часов через город нескончаемым потоком шла техника, на которую с восторгом смотрели киевляне, так как они воочию видели мощь своей армии. Если легкие танки Т-20 и колесные КТ-25 видели почти все, то вот новые средние Т-34 и тяжёлые КВ не видел почти никто, как и тяжёлые самоходки, а также САУ. Всё это снимали кинооператоры, причём плёнка была со звуковой дорожкой.
Киноплёнка разделялась на обычную, когда снимают без звука и со звуковой дорожкой сбоку, как на магнитофоне, тогда изображение идёт вместе со звуком.
У меня ещё вышел очередной конфликт с политотделом, кстати и член военного совета корпусной комиссар Вашугин и начальник политотдела прибыли в штаб лишь около 9 часов утра, когда уже во всю шла война. Вот они в очередной раз и устроили мне скандал, когда услышали по радио марш Прощания Славянки.
В связи с тем, что этот марш активно исполнялся во время Гражданской войны в белых войсках, многие партийные работники считали его антиреволюционным, и хотя официального запрета на него не было, но его не исполняли, реабилитация марша произошла позднее.
Уже привычно отбрехавшись, к тому же официального запрета на него не было, я продолжил заниматься своими делами, а вечером вылетел в Москву. Если первоначально я хотел лишь держать оборону, перемалывая немецкие части, то сейчас, глядя на успешную оборону и наличие достаточного количества довольно неплохо обученных войск решил устроить немцам Сталинград, причём сразу в его завершающей стадии. С этим я хотел вылететь на один день в Москву к Сталину, так как такую масштабную операцию без предварительного согласования не провести, доброхотов хватает, сразу всё извратят и окажежся без вины виноватым. С собой я вёз уже готовые к просмотру копии записи парада и они мне пригодились. К Сталину я попал сразу, прямо с аэродрома машина доставила меня в Кремль, где меня и провели прямо к нему.
— Добрый вечер товарищ Разумовский.
— Здравствуйте товарищ Сталин.
— С чем пожаловали, тут на вас из политотдела снова жалуются, по всему городу царские марши исполняете.