Ревизор: возвращение в СССР 21 (СИ)
* * *Святославль. Дом Алироевых.
Аполлинария попыталась после работы попасть в милицию, но там все так бегали, чем-то занятые, что её не пустили даже на порог. Поднимать шум она не решилась и, расстроенная, пришла домой.
Не прошло и двадцати минут, как в дверь постучали. На пороге стоял заместитель Филимонова, Рыков. Он сунул Аполлинарии в руки какой-то мешок.
— Вот, велено передать, — объяснил он причину своего появления, и удалился, неожиданно вежливо кивнув на прощанье.
Наволочка? А в ней что? Как все это странно! Внутри оказалась шуба, подарок сына. Аполлинария растерянно подняла голову, но Рыкова уже и след простыл.
Вот же! — удивилась Аполлинария. — Изымали когда, столько бумаг подписать заставили, а вернули просто так… Но самое главное… Это же хороший знак, верно?
* * *Москва. Квартира Быстровых.
— Неужели ты не видишь разницы между словом и делом⁈ — ругалась мать. — Как можно быть такой?
В двери повернулся ключ. Это вернулся с работы отец. Не здороваясь ни с кем и не раздеваясь, он схватил жену за руку и попытался увести её в другую комнату.
— Да подожди ты, куда ты меня тащишь! — вырвала она у мужа руку. — Ко мне проверка сегодня явилась и не из РОНО, а из министерства. Никогда таких не было. Целенаправленно шли, накопали много чего, и сказали, что мне не только директорской должности не видать, но и учителем простым больше не быть. И всё из-за нашей доченьки, нашего цветочка! Что я её так воспитала, что меня близко нельзя к детям подпускать!
— Пошли! — опять схватил её за руку отец. — Поговорить надо!
Он все же утащил мать в другую комнату и захлопнул дверь. Регина немедленно прокралась к двери и с замиранием сердца услышала, как отец рассказывал, что у него сегодня было на работе.
— Два управления теперь знают, а значит, и всё наше министерство, что наша дочь любовница секретаря ВЛКСМ МГУ… Я такого стыда натерпелся… Помощник министра лично от него приходил… Шлюха и прохиндейка!
На этих словах отца Регина не выдержала, обулась, подхватила свою сумку, схватила куртку в охапку, и выбежала из дома.
* * *За разговорами дорога не показалась такой уж длинной. Мы немного попетляли между дачными участками и выехали к КПП. Прапорщик Свиридов в разговоре накануне очень подробно объяснил мне, как добраться до его части, так что нашли легко. Его вызвали с КПП и вскоре он вышел лично нас встречать. Щупленький, лысенький, дружелюбно улыбался в ожидании навара. Уселся к нам в машину, дал отмашку солдатику на воротах, и мы спокойно проехали внутрь военного объекта прямиком к складу.
Проведя нас внутрь просторного помещения, он сразу переключился на Ивана, видимо, решив, что в нашем тандеме старший он. Не стал им мешать, прохаживался вдоль полок и стеллажей, пока Иван с прапорщиком обсуждали разные модификации палаток. Когда Иван определился и с палаткой, и с печью, пришло время моего выхода.
— Готово? — улыбнулся я. — Сколько с нас? — полез я в карман за конвертом с подотчётными деньгами.
— Ну, давайте сто семьдесят за палатку вместе с печью, — ответил прапорщик.
У меня были только сотки и две я положил на стеллаж перед Свиридовым.
— Найдётся у вас что-то полезное для экспедиции ещё на тридцать рублей? — спросил я. — Вань, вам ещё что-то здесь пригодится?
Иван растерялся, а Свиридов быстро подсуетился и выдал нам три новеньких ватных спальника в чехлах и три подушки.
— О, это дело, — обрадовался Иван. — Только, нас же пятеро.
Пришлось лезть к себе в кошелёк и искать там двадцать рублей. А то же у прапорщика, как и у попа, сдачи не бывает.
— Эх, ну чего не сделаешь, ради родной науки, — подмигнул мне завсклада и положил перед нами ещё три спальника и какую-то упаковку. — Подарок, — пояснил Свиридов.
Посмотрел, полотенца вафельные двадцать штук. Белые. Ну, хорошо.
— В хозяйстве пригодится, — улыбнулся я.
Мы с Иваном начали грузить купленное имущество, и встали перед проблемой. Палатка кое-как уместилась на заднем сиденье, багажник забили спальниками, полотенца под ноги положили на переднее сиденье. А вот печка уже никуда не влезала…
Прапорщик Свиридов, сам заинтересованный, чтобы мы исчезли со всеми вещами с территории его части побыстрее, вызвался нам помочь, и пригнал свой «Москвич». В него, на заднее сиденье, кое-как влезла печка. Выезжали с территории части вместе.
Иван попросил оставить палатку и всё остальное у него дома, в институте не показывать. Мне всё равно. Довезли вещи до дома, разгрузили втроем обе машины, за что я дал прапорщику еще пятерку. Заодно я к себе заглянул, узнать, как движется ремонт.
Свет в окнах ещё с улицы заметил, значит, всё уже просохло. Мужики, как муравьи, сновали туда-сюда. В квартире было чисто, насколько это возможно в условиях ремонта. Мусор весь сразу выносился.
Жданович обрадовался, что я зашёл. Тут же повёл меня к аркам в коридоре. Они зашили торцы рейками и он спрашивал, оставить их как есть, только полакировать, или покрасить под цвет обоев в коридоре? Решил, что надо красить.
Одну ванную уже выложили синей плиткой по кругу. Только потолок белый. Чудно, конечно, смотрится… Но посмотрим, как с белой ванной будет смотреться и раковиной. Сразу обсудили, что раздвижной экран под ванну, тоже, естественно, должен быть белый.
Приехал домой уставший, но довольный. Вручил Галие пачку вафельных полотенец, она так обрадовалась, как будто я золотое руно добыл. Сразу записал расходы на отдельном листочке и положил в конверт к подотчётным деньгам.
* * *Москва. Квартира Быстровых.
— Как же так? — повторяла дрожащим голосом Нина Георгиевна. — Как же так?
— Вот, так, — с горечью ответил ей муж. — Меньше надо было орать, что тебе надо было за другого выходить, со связями и должностью.
— Ну, я же не всерьёз!
— А что, разве можно говорить при детях что-то вот такое не всерьёз? Да я сам был уверен, что ты это всерьез! Что же ребенку было думать? Тогда, хотя бы, пояснять надо было: «шутка».
— Теперь ты меня во всём виноватой сделаешь? — вскричала Нина Георгиевна, подскочив и уперев руки в бока.
— Поздно метаться! Сядь на место! — непривычно строго сказал ей муж, и она от удивления подчинилась. — С дочерью что будем делать?
— Я с ней разговаривала перед твоим приходом! — заявила она.
— И до чего добрались? Извинилась хоть, дочурка, что нам жизнь поломала? — язвительно спросил муж. — Ну, пошли, вдвоем спросим, как она до такого докатилась?
Они прошли в комнату дочери, но её там не оказалось.
— Регина! — тут же закричала Нина Георгиевна, а муж проверил все остальные помещения в квартире.
— Нет ее нигде, — сказал он, — вот и поговорили…
* * *Святославль. Дом Алироевых.
Решив, что возврат шубы — это хороший знак, Аполлинария принялась готовить ужин. Но когда у ворот остановилась милицейская машина, у неё сердце в пятки ушло. Что теперь? Она как во сне наблюдала, как открылась задняя дверь машины, вылез Ахмад и вошёл во двор. Машина уехала. А Аполлинария обессилено опустилась на табурет.
Когда Ахмад вошёл в дом, у неё не было сил даже плакать. Она повисла у него на шее, беззвучно трясясь.
— Ну, не плачь, — гладил её муж по волосам, по плечам, — всё закончилось.
Немного придя в себя, Аполлинария вспомнила про ужин, а Ахмад отправился в ванную.
Чуть позднее, сидя за столом и выпив с женой по пятьдесят капель за освобождение, Ахмад сказал:
— Что значит советская власть! Есть все же справедливость, махинаторам разгуляться не дали! Приехал зампрокурора из области, разобрался. Филимонова с должности теперь снимут, социалистическая законность восторжествовала!
— Что? — с удивлением посмотрела на него жена. — Какая социалистическая законность? Это сын мой Паша приезжал в воскресенье, оббегал тут всех и поднял на ноги своих знакомых в Москве. Сказал мне, что очень больших людей… Социалистическая законность… Так и сидел бы сейчас, если бы не он… Что творится в стране, что творится…