Вирус

Черч направился к выходу, и мне послышалось, что он издал негромкий смешок.
Возможно, настал момент, когда я должен был произнести какую-нибудь речь, но не успел я что-либо придумать, как меня опередила Кортленд.
— Приведите себя в порядок, — отрубила она. — Леджер, за мной. — И пошла к двери.
Я собрался последовать за ней, но увидел, что ко мне приближается Человек-Обезьяна. Лицо его было багровым от ярости, руки сжаты в побелевшие кулаки.
— Ты меня провел, говнюк, и при первой же возможности я подотру тобой пол!
— Нет, — ответил я, — не получится. — И двинул его кулаком по горлу.
А затем отступил в сторону, чтобы он не упал на меня.
В комнате воцарилась мертвая тишина, и я, намеренно повернувшись спиной ко всем четверым, обратился к Кортленд:
— Надеюсь, у вас тут имеется врач, потому что врач ему понадобится.
  
Глава 28
 
 Себастьян Голь. Отель «Иштар», Багдад. 
 Пятью днями раньше 
— Линия?
— Чисто, — произнес Воин.
— Что вы хотели мне сообщить, мой друг?
Голь лежал в ванной, пена окутывала его шею пышным воротником, проигрыватель для компакт-дисков тихонько наигрывал «Гольдберг-вариации». В соседней комнате мертвым сном спала девица: зная, что ожидается важный звонок, Тойз подсыпал ей что-то в алкоголь, прежде чем проводить к Голю. Она проспит еще четыре часа и проснется, не ощущая никаких побочных эффектов. Хорошо быть химиком и иметь помощника, лишенного совести.
Эль-Муджахид сказал:
— Все подготовлено.
— Рад слышать это. Как только завершится первая стадия, мои люди из Красного Креста проследят, чтобы вы отправились нужным маршрутом. Если повезет, вы выйдете из залива на госпитальном корабле уже около полуночи.
— Себастьян… — проговорил эль-Муджахид.
— Да?
— Я очень надеюсь на вас. Полагаю, вы доведете дело до конца.
— Все в руках Аллаха, — вздохнул Голь, отворачивая пальцами ноги кран с горячей водой. — Конечно же, вы можете мне доверять. Все пойдет как по маслу.
На другом конце линии повисло молчание, затем Воин сказал:
— Передайте моей жене, что я ее люблю.
Голь улыбнулся в потолок.
— Ну конечно, я передам, мой друг. Ступайте с богом.
Он отключил связь и со смехом бросил телефон на опущенную крышку унитаза.
  
Глава 29
 
 Балтимор, Мэриленд. 
 Вторник, 30 июня, 14.46 
Майор Кортленд вызвала медицинскую бригаду, и мы вместе с ней вышли в коридор. Я чувствовал, что она изучает меня. Ее глаза скользили по моему лицу, словно луч сканера, казалось, я слышу, как щелкают реле у нее в мозгу. В конце коридора находилась мужская уборная, я двинулся в ту сторону, но она остановила меня, прикоснувшись к моей руке.
— Леджер… почему вы решили, что мистер Черч ждал от вас именно этого?
Я пожал плечами.
— Он сказал, что времени нет.
— Это вовсе не означает, что надо пойти и надрать всем задницы.
— А вам не понравилось?
Она улыбнулась. У нее приятная улыбка. Грейс сразу превратилась из кобры в довольно привлекательную особу.
— Вовсе нет. Хотя мне очень не хочется в этом признаваться, но вы произвели на меня сильное впечатление.
— Не хочется признаваться? — эхом отозвался я.
— Вы из тех людей, к кому сложно испытывать симпатию, мистер Леджер.
— Ничего подобного. Многие люди испытывают ко мне симпатию. И зовите меня Джо.
Она ничего на это не ответила.
— Попробую выразиться иначе… вы из тех, на кого сложно положиться. Особенно в операции подобного рода.
— Грейс… могу я звать вас Грейс?
— Обращайтесь ко мне: майор Кортленд.
— Ладно, майор Кортленд, — сказал я, — цель моей жизни состоит не в том, чтобы вы могли на меня полагаться. Вы, шутники, сами затащили меня сюда. Я вам резюме не присылал. Я не на военной службе. И если вас расстраивает моя неблагонадежность или мучает непреодолимая антипатия, можете пойти и удавиться. Вот так, майор.
Она заморгала.
 
— Я не хотел и сейчас не хочу, чтобы моя жизнь была связана с гнилой романтикой плаща и кинжала, с покойниками, с дурацкими состязаниями типа «у кого больше тестостерона взыграет» или с ханжескими чаепитиями. Ах, не желаете ли чашечку «Эрл Грей»?! К тому же вы, досточтимый майор, вовсе не являетесь моим чертовым боссом. Я вас не знаю и за ваше высокое доверие к моей персоне не дам даже крысиного хвостика.
— Мистер Леджер…
— Мне надо в уборную. — Я резко повернулся и направился к туалету.
Я зашел в кабинку, затем умылся, сначала горячей, потом холодной водой. Насухо вытер лицо комком бумажных полотенец, оперся на край раковины и вгляделся в зеркало. Щеки у меня горели, в глазах застыло отрешенное выражение, какое обычно бывает у наркоманов. Волосы торчали во все стороны.
— Н-да, — сказал я своему отражению, — ну и видок у тебя.
Расчески у меня не было, поэтому я провел по голове мокрой пятерней, и, пока я стоял перед зеркалом, чудовищность происходящего обрушилась на меня с тяжестью товарного поезда. Я склонился над раковиной, ощущая вкус желчи, готовый расстаться с содержимым желудка… однако мои дрожащие внутренности не повиновались. Я снова поднял голову и увидел в собственных глазах страх.
Снаружи имеются другие такие же. Другие бродяги. И меня просят стать кем-то вроде героического капитана, который поведет к победе парней в красно-бело-синей форме. Во что я ввязываюсь? Это вам не спецназ и даже не боевое подразделение полиции. Здесь масштаб совсем иной, и вот теперь от меня ждут, что я буду тренировать и возглавлю отряд для ликвидации чрезвычайных ситуаций. Что за безумие? Почему выбрали меня? Я всего лишь коп. Где же парни, которые делают подобную работу профессионально? Как вышло, что здесь нет ни одного из них? Где Джеймс Бонд и Джек Бауэр?
Отражение таращилось на меня смущенно и несколько глуповато.
Участие в операциях групп захвата не подготовило меня к подобному повороту. После полутора лет работы — и нескольких лет, прошедших после гибели Всемирного торгового центра, — я пришел к более или менее общему убеждению: террористы показали все, на что способны, и теперь прячутся по пещерам, осмысливая тот факт, что их переиграли. И вот Черч заявляет мне, что у них в руках ключ к глобальной пандемии.
Посредством воскрешения мертвецов?
Господь всемогущий! Врезавшийся в небоскреб самолет — это зло. Химическое оружие, сибирская язва, нервнопаралитический газ, смертники с бомбами… Вот орудия терроризма, которые долгие годы воспринимались глобальным сознанием как еще большее зло. Но то, с чем я столкнулся, просто не укладывалось в мозгу. Ничего худшего я не мог представить. Если бы террористы решили распространить лихорадку Эбола, было бы менее ужасно, потому что вирус не пытается догнать тебя и укусить. Интересно, кто устроил этот кошмарный спектакль. Вероятно, какой-то больной на голову сукин сын. Высокоинтеллектуальный урод. Его затея выходит за рамки религиозного фундаментализма или политического экстремизма. В данный момент я был уверен, что мы наблюдаем порождение разума, одержимого ненавистью.
Только сейчас я начал понимать Черча. Как я стал бы действовать на его месте, зная о незавидных перспективах человечества? Насколько безжалостно?
— Кажется, ты уже ответил на этот вопрос, парень, — пробормотал я, подумав о пятерых мужчинах в той комнате.
Черч наверняка способен взорваться как вулкан. Вряд ли он такой бесчувственный. Думаю, он испытывает колоссальное напряжение, сдерживая свои эмоции. Если я собираюсь на него работать, мне придется выискивать не только в себе, но и в нем признаки взрывоопасного состояния. Впрочем, Черч и сам может оказаться чудовищем… просто играющим на нашей стороне. Бывают такие люди. Господи, да после Второй мировой войны наше собственное правительство взяло на работу целый отдел нацистских ученых. Лучше дьявол, которого ты знаешь. Хотя более уместно высказывание, сделанное Франклином Рузвельтом о Сомосе. Что-то вроде: «Он сукин сын, но это наш сукин сын».