Кристальный пик

— Тесея⁈
И вместе повернулись.
Она и впрямь стояла там, в сгущающемся сумраке деревьев, тихая и незаметная, как одна из лесных теней. Лишь когда все взоры устремились к ней, Тесея поприветствовала нас щербатой улыбкой и помахала рукой, держа в другой узелок, откуда торчали рукава сменной одежды для Сильтана и Мелихор. Волосы ее, собранные во множество маленьких косичек, выглядели растрепанными, а лицо обветрилось и раскраснелось, раздраженное колючим ветром. Преодолеть такое расстояние на драконе всего-то в двенадцать лет, да еще и будучи деревенской пряхой без должной сноровки, было настоящим подвигом. Я бы задохнулась от восхищения ею, если бы горло уже не перехватило от ужаса.
Кочевник первым пришел в себя и в один прыжок перемахнул через костер, едва не подпалив себе штаны.
— Зачем ты взяла ее с собой⁈ — спросила я у Мелихор, пока Кочевник вертел Тесею и так, и этак, проверяя ее, все ли с ней в порядке. — Она же еще совсем дитя!
— Так ты же сама написала, чтобы я взяла с собой «мелкую девку»! — воскликнула Мелихор, нервно кусая скрюченный перламутровый коготь на указательном пальце.
Я запнулась, судорожно вспоминая перечень необходимой для нас пятерых провизии, список с которой передала Мелихор лично в руки перед отъездом.
— «Медную тарелку», Мелихор! Там было написано взять с собой медную тарелку!
— Да кто же разберет эти руны ваши? Я только полгода их учу! Ну, ошиблась, с кем не бывает. Да и к тому же, кто-то ведь должен был держать наши вещи, чтобы мы голыми потом не ходили…
— Ты протащила через весь туат ребенка, чтобы она держала вещи⁈ — взревел Солярис. — А если бы она свалилась⁈ Совсем, что ли, безмозглые оба? Ладно Сильтан до рождения весь ум на красу обменял у Солнца, а твой-то куда делся?
— А вот сейчас не поняла…
— Тесея, — Кочевник шептал ее имя сквозь рокот спорящих голосов. — Тесея… Ты цела? Почему ослушалась меня? Нет, это не оправдание! Заповедь отца помнишь? Я глава семьи, Тесея. Это я решаю, что справедливо, а что нет. Таков порядок. Нет, я не имею в виду, что ты невежественнее! Эй… Что ты сейчас сказала⁈ Кто научил тебя таким словам? Перестань! Тише! Хватит мне грубить!
Я не успевала следить за двумя ссорами сразу, а потому предпочла не замечать их вовсе, и молча возвратившись к своей подстилке, отодвинула ее подальше от Сильтана и остальных. Пока Кочевник отчитывал Тесею, а та кричала на него при помощи жестов, перебирая пальцами так быстро, что мельтешило в глазах, Сильтан с Солярисом снова начали спорить, хватило бы последнему сил долететь до Дану или нет. Только Мелихор, как и я, предпочла отсиживаться в стороне, куда больше заинтересованная кустами с морошкой, нежели происходящим.
— Ну и за сколько часов вы сюда добрались? — спросил Сильтан как бы невзначай, подпинывая носком камешек в костер. Перепалка между ним и Солом почти утихла к тому моменту, но, кажется, он пытался снова ее разжечь.
Прекрасно понимая это, Солярис сложил руки на груди, немного помолчал, но потом все-таки ответил:
— За десять. А вы?
— За семь.
Рот Сола беззвучно приоткрылся, но, стоило ему завидеть ехидную улыбку брата, как он тут же напустил на себя безразличный вид. Поэтому Сильтан добавил, намереваясь его добить:
— Все из-за Мелихор. Она медленнее меня, но изъявила желание сама лететь, хотела посостязаться. Так бы долетели за пять.
— Брешешь!
— Завтра поглядим. Полетишь на мне верхом вместе с сестрицей и сам узришь мое превосходство. В небе я не золото — я молния.
Солярис отвернулся в другую сторону и беззвучно передразнил брата, кривляясь. Если бы я собственными глазами не увидела это, внимательно наблюдая за ними двумя, то никогда бы не поверила, что кто-то способен довести его до такого глупого ребячества.
Не знаю, сколько именно продолжался балаган, но к тому моменту, как он закончился, я успела доесть весь клюквенный мармелад и не оставила ни крошки назло Сильтану. Огонь, бирюзово-оранжевый от того, что его раздуло драконье пламя, мерно колыхался напротив моего лица. Запах сосновой смолы от него стоял точно такой же, как в городской бане, и я невольно подумала о том, как же здорово было бы сейчас посетить ее и хорошенько поскрести себя мочалкой после целого дня пути.
 
Тьма в пригороде Гриндилоу стояла плотная, как деготь. Забравшись на нижнюю ветку дерева вместо подстилки, которую занял Сильтан, Сол все еще смотрел на меня, как на врага. Не уверенная, что мне стоит просить его о помощи, я решила, что справлюсь сама, и достала из сумки огниво. Маленькое кованое кресало идеально помещалось в ладонь, и хотя рядом с драконом нужды в огне никогда не возникало, я догадывалась, что такие вещицы не бывают лишними. Тем более что для него, усовершенствованного Гектором по чертежам драконов, больше не требовался ни трут, ни ветошь — огниво загоралось само, даже если чиркнуть им по мокрому дереву.
Остальные наконец-то успокоились, каждый занялся своим делом: Мелихор рассматривала в руках карту Дану, перевернув вверх тормашками; Сильтан прихорашивался, используя карманное зеркальце, расчесывая золотую шевелюру моим костяным гребнем, а Кочевник кормил Тесею тем, что осталось от наших припасов на первый день, приговаривая, что она «слишком тощая и худосочная для таких путешествий». Хоть он и злился на сестру, но ни на секунду не переставал хлопотать вокруг нее, даже когда она надулась и уселась к нему спиной. Чтобы поскорее примирить их, я прошла мимо и втихую сунула Тесее еще один мешочек с мармеладом, только лимонным, а затем направилась в обход морошки, ориентируясь на веяние прохлады. Там, где стояли топкие болота, обычно всегда прятался какой-нибудь зацветший ручей.
Конечно же, Солярис тут же спрыгнул с дерева и увязался за мной.
— Ты должна была спросить у меня разрешения. Узнать, согласен ли я разделить свою долю с братом и сестрой, — произнес он, как только кусты морошки сменили заросли вереска и вместе укрыли нас от любопытных глаз и слишком чувствительных ушей. Чем дальше от костра мы уходили, тем прохладнее становились, и вскоре я пожалела, что решила оставить свой плащ на подстилке. Темнота сомкнулась, я потянулась за кресалом в карман, но Сол перехватил мою руку. Хоть я и не видела, но почувствовала, как он закатил глаза, прежде чем самому повести меня туда, куда нужно.
— Разрешение? — Я хмыкнула, пробираясь через заросли шаг в шаг за ним. Мне никогда не нравилось произносить подобное вслух, но… — Я драгоценная госпожа. И в том, что касается блага моего народа, к коему относишься и ты тоже, я вольна сама принимать решения. Я не заставляла Мелихор и Сильтана следовать за нами — я лишь предложила. Да и неужели ты знаешь себя хуже, чем тебя знаю я? Ты бы ведь ни за что не примирился с их участием в нашем походе. Ты слишком заботишься о своей семье, Солярис, хоть и не желаешь признавать этого. А я забочусь о тебе.
В темноте раздался шумный вздох, и даже кожу обожгло жаром, до того Солярис злился. Но он молчал, а значит, я была права. Так мы вместе прошли в полной тишине до края болот, где помимо них действительно протекал живой ручей, подсвеченный дремлющими светлячками. Потревоженные нами, те взмыли вверх светящимся облаком. Будто бы сияние звезд по лесу разлили — все тут же заискрилось, посветлело, и мы с Солярисом застыли. Его рука так и осталась лежать поверх моей руки, сжимая ее чуть выше запястья. Кваканье жаб, стрекот сверчков и дыхание листьев — все, что было слышно вокруг.
— Так, значит, ты притворилась, что тебе плохо? Соврала насчет сахарной болезни, да? — спросил Солярис.
— Да, — ответила я честно, и от звука наших голосов облако снова зарябило и потускнело, прячась обратно в камыши.
— Ох. Ты просто невыносима.
— А ты безбожно упрям.
— Надо было все-таки съесть тебя в детстве.
— Да, надо было.
Держась за руки, мы вместе наблюдали за светлячками и за колыханием воды до тех пор, пока на лес вновь не опустилась темнота.
Больше никто из нас не произнес ни слова. Пока я умывалась, вычищала из-под ногтей грязь и терла шею, Солярис держался поблизости, но на таком расстоянии, что даже свечение светлячков, снова поднявшихся в воздух, больше не доставало до него. По возвращении к костру, когда я улеглась на свою подстилку, он тоже опустился на нее и устроился на боку так, чтобы загородить меня от Сильтана. В отличие от Мелихор, свернувшейся калачиком на голой земле, как кошка, тот еще не спал. Сидел под кроной ясеней и поигрывал на пан-флейте, которую, судя по всему, выменял у бардов на летнем Эсбате — только в Столице изготавливали флейты с таким низким и тягучим звучанием.