Кристальный пик
— Хм, — изрек Солярис многозначительно, нависнув над колодцем бок о бок со мной, пока я прислушивалась. Все это время воды журчали, резвые и звонкие, но вдруг умолкли. Даже воздух, которым тянуло со дна, изменился, стал сухим и затхлым, каким и должен быть воздух в старом иссушенном колодце. Дыхание другого мира оборвалось. — Похоже, шансов, что Сильтан догонит нас, действительно никаких. Летний Эсбат закончился. Что ж… Не велика потеря. Для Сильтана это даже к лучшему. Ширен мне едва не погубил, и’лирит! — Солярис снова обхватил мое лицо когтистыми пальцами и привлек к своему, потираясь носом о щеку в знак привязанности. — Почему стоит мне тебя ненадолго оставить, как ты попадаешь в беду?
— Разве это не твоя работа — вытаскивать меня из беды? — ответила я полушутливо, накрыв его ладони, лежащие на моем лице, своими сверху.
— Вы закончили? — поинтересовался Кочевник нетерпеливо, буквально вклинившись между мной и Солом, отчего даже возмущенное «Нет!» не спасло бы момент нашей близости. — Чем скорее Совиного Принца найдем, тем скорее вернемся домой. Да и жутко тут как-то, хоть и красиво… Так что давай, не томи, отращивай махала! Полетим, чего ноги опять зря мучать.
— Не полетим, — разочаровал его Солярис уже спустя минуту и выставил руку, предварительно закатав рукав рубахи, чтобы мы все увидели: та ничуть не изменилась. Не превратилась в длинную лапу, способную одним ударом завалить коня. Крылья тоже не отросли. Только хвост извивался из стороны в сторону, потому что Солярис и через лес с ним бежал, и в колодец прыгнул. Тело его замерло таким, каким он попал в сид, скованное человеческой кожей. — Вот, почему та вёльва сказала, что «здесь моя чешуя не более, чем драгоценная побрякушка». Похоже, в сиде я меняться не могу. Может, из-за течения времени иного… Или то сейд какой…
Мелихор уставилась на свои перламутровые коготки, видимо, тоже пытаясь превратиться. И тоже безрезультатно.
— Толку от вас, драконов, как от козла молока, — махнул Кочевник на них топором. — Если эта не-Хагалаз про чешую не соврала, то, значит, не соврала и про ро?.. Или как их там. Кто это вообще? Какие-то животные?
— Духи деревьев, — закатила глаза Мелихор и, пользуясь их с Кочевником разницей в росте, — она была выше него на полголовы, — шлепнула того по темечку. — Ро зловредные, в корнях обитают и детей заманивают, чтобы те заблудились и отощали от голода, став им удобрениями. Говорят, ро там поселяются, где молодые вёльвы к сейду взывать учатся…
— А ты-то откуда все это знаешь? — Кочевник фыркнул на нее, почесывая затылок рукоятью топора.
— Странно то, что этого не знаешь ты! Нас же на сказках о ро весталка руны читать и учила. А потом еще говоришь, что лучше меня грамоту освоил! Хорошо, что я тебе записку Сильтану составлять не доверила!
И так завязалась новая ссора. Даже Тесея порядком подустала от них обоих, поэтому схватила брата за руку и потащила по волчьим следам, не дожидаясь, когда это сделает кто-то другой. Солярис и я молча последовали за ними, ибо чем дольше мы стояли на месте, тем больше росла вероятность, что мы с него так и не сдвинемся. То ссоры, то вёльвы юродивые, то дикие звери…
Вместе мы спустились с холма и обнаружили вокруг еще шесть таких же — словно отражение холмов Дану в человеческом мире. В то же время сид выглядел неоднородным, будто одеяло, пошитое из разных лоскутов: на юге земля становилась коричневой и превращалась в песок, на севере же она белела и светилась, точно фарфор, а на западе желтела и колосилась, напоминая пшеницу. Волчий след же вел на восток, по малахитовой траве, мимо полупрозрачных деревьев к равнине, за которой нас должен был ждать Аметистовый сад.
Поскольку ни воды, ни вещей при нас не было, — кто же знал, что найти колодец равносильно тому, чтобы сразу в него упасть? — мы шли размеренно, экономя силы. В балладах пиры для мертвых всегда были развлечением, а не нуждой, но вряд ли мы, проникшие сюда без спросу, оказались избавлены от человеческих потребностей. Оттого, не зная наверняка, решили не рисковать. Да и ступая по божественному краю шагом, а не бегом, было легче запоминать дорогу, что приведет нас обратно, и любоваться просторами.
Правда, недостатки у такого неспешного похода тоже были…
— М-хм, а на ф-фкус прямо как курица! Только сладкая!
Кочевник вечно тянул в рот все, что выглядело более-менее съедобным и походило на мясо, и для живности сида исключения делать не стал. Стоило ему заслышать дивные женские голоса, которыми пели местные птицы, как Кочевник тут же бросился на их зов. В это время мы как раз спускались с очередного покатого склона, держась друг за дружку, поэтому никто из нас не смог угнаться за Кочевником, скатившимся кубарем. Услышав о моих подозрениях, Солярис махнул рукой и пошутил, что ему просто невтерпеж взглянуть на диво, чья трель свела б с ума от зависти любого барда. Но планы Кочевника оказались куда прозаичнее.
— Хош попробовать? — предложил он мне с набитым ртом, оторвав зубами кусок сырого мяса от бедра мертвой птицы размером с кошку, в красно-бирюзовых перьях и с четырьмя крыльями вместо двух. Он подбил ее прямо топором, метнув тот в одно из деревьев, похожих на вишню, стройный ряд которых появился на равнине спустя час нашего пути. Несмотря на то, что птица уже даже не трепыхалась, клюв ее оставался открытым, будто она все еще пыталась петь. А глаза… Глаза у нее были человеческими. Такие же круглые, с маленькими зрачками и ужасом, застывшим в них.
Я прижала ко рту ладонь, сдерживая тошноту, на что Кочевник обозвал меня неженкой и повязал тушу себе на пояс, чтобы приготовить на следующем привале и сытно отужинать.
— Ро, — задумчиво произнес Солярис, когда нам все-таки удалось отговорить Кочевника поймать еще парочку таких птиц и увести его подальше от вишен. Прежде всю дорогу Сол молчал — лишь периодически спрашивал меня, хорошо ли я себя чувствую и не требуется ли мне отдых. Очевидно, обдумывал произошедшее и то, что ждало нас впереди. Я не хотела мешать ему, поэтому шла рядом безмолвно. — Если моя сестрица ничего не путает, и это правда злые духи деревьев, то что они делают в сиде? Разве этот мир не создан для блаженства и вечного покоя? Откуда здесь существа, способные навредить?
— Возможно, Дагаз просто пыталась припугнуть нас, чтобы мы согласились на ее сделку, — предположила я, глядя себе под ноги. Хотя сид и воплощал собой блаженство, идти через него напролом удовольствия приносило мало. Ступни горели от долгой ходьбы, а косы липли к шее, пока я не собрала все заколки, что у меня были припрятаны под ремнями, и не закрепила волосы на затылке. — «Все легенды твердят, как одна — сид есть красота». С этой фразы начинается каждая история о нем. Впрочем… Все их пишут барды, а не мертвые, поэтому ни одной нельзя верить наверняка. Когда та волчица скалила на нас с Тесеей зубы, я бы тоже не решила, что сид безопасное место.
Солярис нахмурился, как если бы я поставила ему этот инцидент в укор. Когтистые пальцы, сплетенные с моими, ослабли и едва не выскользнули, словно он, отстранившись от меня, хотел таким образом себя наказать. Закатив глаза, я сжала его руку крепче, гуляя пальцами по удивительно нежной коже — на ощупь ладонь Сола и впрямь напоминала бархат, но сила, сокрытая в ней, напоминала нейманскую сталь.
Мы шли позади остальных, чтобы никто не отстал, в то время как отряд возглавляла Тесея, будучи самой энергичной и вдобавок слышащей то, что больше никто из нас уловить не мог. Она периодически оборачивалась и кивала, подтверждая, правильно мы держим путь или нет. Там, где волчьи следы становились плохо различимы из-за бурелома, приходилось полагаться исключительно на ее таинственный слух. Кочевник, узнав об этом, сначала вытаращил глаза, но затем сделал вид, что тоже слышит волков, да не одного, а целую стаю, и что она зовет его прямо по имени, а еще велит поторопиться. Похоже, прослыть чокнутым и выслушивать язвительные замечания Мелихор всю оставшуюся дорогу ему было проще, чем признать, что у него растет маленькая вёльва.