Закон бумеранга (СИ)

Поэтому за пару дней до отъезда я сам предложил жене никуда не ездить, а остаться дома и отдохнуть от всего. А мы с девчонками оторвёмся у бабушки с дедушкой и приедем, когда дочкам там надоест.
— Не знаю, — протянула Марина, глядя на меня с сомнением. — Это… ну… не странно?
— Да почему странно? — Я пожал плечами. — Скажу, что ты неважно себя чувствуешь и хочешь побыть в тишине.
Марина немного помолчала. Отвела взгляд, уставившись в стену, где рядом с телевизором висела картина с умиротворяющими разноцветными рыбками. Мы купили её во время какого-то отпуска, я ещё смеялся, что на обычный аквариум у меня не хватит терпения, а вытирать пыль с картины я вполне способен.
Пожалуй, я серьёзно недооценивал возможности своего терпения.
— Ты меня совсем не ревнуешь? — выпалила Марина, нервно сминая пальцами подол ночной рубашки. Она сидела на постели с одной стороны, я — с другой. Даже забавно: несмотря на то, что мы по-прежнему спали вместе, в полуметре друг от друга, за столько месяцев мы ни разу не встретились, не проснулись в обнимку. Я бы считал это показателем, но Марина в принципе никогда не стремилась спать в моих объятиях. Бывало только: под утро подползала под бок, или я сам её обнимал. Ещё до той декабрьской ссоры так случалось, но потом всё — как отрезало.
— Я тебя очень ревную, — ответил я честно. — Но толку в этом никакого. Захочешь — пойдёшь на встречу с этим своим… Антоном. Перед праздниками, после них — какая разница когда? Просто хочу, чтобы ты отдохнула. И не напрягалась из-за того, что приходится изображать из себя счастливую жену перед моими родителями.
— Ясно, — она усмехнулась. Видимо, не поверила. Она же не знала, как я следил за её передвижениями через программу… Переписку не читал — не хватало моральных сил. Не настолько я всё же мазохист. — Слушай, Саш… Давай разведёмся?
— Хочешь выйти замуж за своего Антошку? — тут же отреагировал я, ощетинившись, как ёж. — Может, он тебе уже и кольцо подарил?
— Нет уж, никаких больше «замуж», — поморщилась Марина, покосившись на меня с неприязнью. — Хватит. Я просто думаю… Зачем мы друг друга мучаем? Всё равно ведь уже давно всё плохо. Давай разведёмся?
Я сжал зубы, пытаясь не заорать на весь дом, несмотря на то, что очень хотелось. Вот просто — очень.
Плохо? Марин, ты издеваешься, да? Я ни к одной женщине больше четырёх лет не приближался, даже в щёчку никого не целовал, кроме мамы. Я с октября без секса сижу. Я перед тобой верчусь-кручусь, как могу стараюсь, всё делаю. От тебя вообще ничего не требую — только простила бы, и всё.
Плохо? Да это, блядь, не то слово. Но я тем не менее не жалуюсь, терплю и стараюсь. А ты, Марин, ни одного шажочка мне навстречу сделать не хочешь. Ни малейшего! И отчего тебе больше плохо — оттого, что я стараюсь, или оттого, что ты из принципа мне навстречу не идёшь? А ведь, если мы сейчас разведёмся, получится, что всё зря было. И не только последние четыре года, а вообще всё, весь наш брак.
Да, я хотел это сказать, точнее, проорать ей в лицо. И желательно ещё расколотить что-нибудь. Потому что бесит вся эта ситуация!
Но орать я не стал.
— Давай, — процедил сквозь зубы, внутренне трясясь от обиды. — Если ты этого на самом деле хочешь и тебе станет легче — хорошо, давай разведёмся. Подумай об этом, пока мы с девчонками будем на даче. Надумаешь — скажи, надо будет вместе поговорить с ними, объявить… твоё решение.
— Да, я думаю, так будет лучше, — кивнула Марина. Её голос звучал тошнотворно бодро. И нарочито. — В конце концов, я перестану мешать тебе находить девок на стороне. Сколько можно сдерживаться? Ты столько времени без любовниц, и как у тебя ещё спермотоксикоз не начался?
Ага, то есть она в курсе, что я ни с кем не гулял. Оригинально. Я-то думал, что Марина уверена: я по-прежнему хожу налево, а она, оказывается…
— Не пойму, — выпалил я, вскакивая с постели. — Что тебя сейчас-то не устраивает? Моя верность? Было бы лучше, если бы я продолжал в том же духе?
— Конечно, было бы лучше, — огрызнулась Марина, гневно сверкнув глазами. — Не страдал бы так, бедняжка.
 
— Отлично! Последую твоему совету! — вспылил я и выскочил за дверь. Отправился в ванную — срочно нужно было залезть под ледяную воду и хорошенько остыть.
Развод ей, ага… Конечно… Размечталась!
 33 
Марина
Как же Сашка меня сейчас раздражал своей покладистостью!
Я не понимала: если он любит, как постоянно утверждает, то почему не возмущается из-за моих встреч с Антоном? Почему не требует, чтобы я немедленно их прекратила? Почему позволяет остаться дома на майские праздники, а не настаивает, чтобы я отправилась вместе с ним и девочками и не виделась с Антоном?
И сейчас он настолько легко согласился на развод… Даже не возмущался, не пытался меня отговорить. Может, дозрел до него? Сам решил, что так будет лучше, как я недавно и сказала? Но первый не предлагал, чтобы благородненьким выглядеть? Несчастной жертвой, бедным мужем, которому изменяет стерва жена. Перед кем только этот спектакль?
Да, я злилась. И не могла понять, по какой причине сильнее злюсь — то ли потому что он согласился на развод, то ли потому что мне, по большому счёту, сейчас не в чем было упрекнуть Сашку? А я отчаянно искала хотя бы что-то для упрёка. И сама себя презирала за это. Муж прав: тот факт, что он сейчас был мне верен, раздражал меня больше, чем если бы Сашка до сих пор гулял. Потому что не давал мне быть твёрдой в своём решении развестись, потому что ставил на одну ступеньку с ним из-за связи с Антоном, потому что из жертвы превращал в палача.
А мне не нравилось быть палачом. Лучше бы им был Сашка. Тогда бы я сейчас же подала на развод и ушла с чистой совестью. Но увы — теперь моя совесть уже не была чиста.
Почти два месяца, прошедшие с момента празднования 8 Марта, я внимательно наблюдала за Сашкой и его поведением. Я пыталась, как и советовал Антон, принять окончательное решение, определиться, чего я хочу. Но у меня ничего не получилось.
Сашка не давал мне повода усомниться в нём. Более того — он ни разу не ответил на мои откровенные провокации, когда я шла на встречу с Антоном и ставила мужа перед фактом, что приду поздно. И приходила… нет, не на бровях, конечно, — но в таком виде и настроении, что Сашке должно было быть понятно, чем я занималась. Он понимал, не сомневаюсь. Но ничего мне не говорил, старался даже не смотреть на меня лишний раз. Чаще всего просто уходил к дочкам — и всё, вызывая у меня острое ощущение, будто я не только занималась сексом, но заодно ещё и ныряла в общественный туалет. И хожу тут, воняю…
От встреч и близости с Антоном начал появляться нехороший «душок», и настроение вместо того, чтобы повышаться, чаще стремилось к плинтусу. Но встречаться я тем не менее не прекращала, не знаю даже почему. Из врождённого упрямства, может?
Антон, мне кажется, тоже это замечал, но в душу ко мне не лез. Думаю, если бы я однажды заявила, что нам пора прекратить отношения, он просто пожал бы плечами и не слишком огорчился. Я для него была не более чем временным явлением, это понимали мы оба.
Однажды я поинтересовалась у Карины, есть ли у её двоюродного брата девушка. Одноклассница до сих пор была не в курсе, что мы с Антоном встречаемся, и спокойно выдала:
— Сейчас — не знаю. Была пару лет назад, причём они даже к свадьбе готовиться начали, он кольца купил и костюм, дату назначили. А потом что-то случилось, и они разошлись, но подробностей я не знаю.
Я тоже не знала — Антон не рассказывал мне об этом случае. Единственное, что я заметила, — он не хочет ни с кем серьёзных отношений, предпочитает связи подобные нашей. Дружба и секс, и никаких обязательств. Сколько это будет продолжаться, я не имела понятия, но пока ни он, ни я не озвучивали намерение расстаться. Более того — узнав, что я остаюсь на майские в городе, Антон предложил провести эти дни вместе, только не глотать выхлопные газы, а поехать на природу, шашлыки пожарить. Какой-то его друг собирал у себя за городом целую компанию, и Антон собирался поехать.