Хитрая злая лиса (СИ)

Он сел на колени, предельно культурно положив ладони на бёдра, тихо сказал:
— Это госпожа Вероника, Призванная.
Старшая Кан понемногу собралась и опять натянула фальшивую квадратную улыбку:
— Как здоровье матушки?
— Она здорова, благодарю.
— Так почему же она до сих пор не нашла тебе достойную супругу? Время летит, дорогой.
— Она этим занимается... — министр ещё говорил, а старшая Кан уже отвечала таким тоном, как будто он был ребёнком, запачкавшим выходной костюм:
— Как можно?! В твоём возрасте! Дорогой, я своих детей женила как можно раньше, только родился сын — уже нужно подбирать хорошую семью! Я каждый день по гостям каталась, каждый день! Всех достойных девушек оценила, смотрела — как сидят, как говорят, как проявляют почтение к старшим. И нечего ждать! А то начинается — сначала учёбу закончить, сначала в армии отслужить. Нет! Сначала дети, это самое главное! Женись, дождись наследника, а потом уже хоть в университет, хоть за три моря. Муж там что хочет делает, а детки уже растут.
— Без отца растут? — уточнила Вера.
— А зачем он нужен? — окрысилась женщина, потом резко изменилась в лице, поняв, что заговорила с Верой, хотя изначально вроде бы решила её игнорировать. Вера заметила, что молодая девушка невольно усмехнулась и прикусила губу, на миг поднимая глаза на старшую Кан и сразу же опуская. Повисла тишина, министр ровно сказал:
— Моя матушка занимается этим. Я не вмешиваюсь в её дела, но, думаю, скоро она достигнет успеха.
Вера фыркнула:
— Ага, сразу после того, как свой курятник пристроит. Если успеет до того, как я их всех на дуэлях покоцаю.
На этот раз обе дамы по бокам с трудом сдержали смешки и заинтригованно скашивали глаза на старшую, пока та возмущённо раскрывала рот и закрывала, не находя слов. Потом вдохнула поглубже и дрожащим голосом сообщила пространству:
— Нет, это немыслимо... Какая наглость!
— И я так сказала! — развела руками Вера, — я с вами согласна всей душой! Как можно?! Благородная девушка, приходит в кабак совершенно одна, хамит своему любимому единственному брату, где она вообще слов таких нахваталась?! Кто её воспитывал? Кто мог подать юной девушке такой ужасный пример — оскорбительное, грубое поведение, требования какие-то, как не стыдно?! Была бы благодарна за то, что ей уже дают — так нет, ей мало! Какая наглость, какая жадность! А когда я попросила её вести себя прилично, она меня на дуэль вызвала.
— Это она вас вызвала? — ахнула правая девушка, тут же смутилась и испуганно посмотрела на старшую, но Вера ответила первой:
— Конечно, она! Я бы ни за что не стала по своей воле бить юную дурочку железным ботинком по голове, это ужасно. Но мне не оставили выбора — она маг, у неё огромное преимущество, я защищала свою жизнь, это мой долг перед богом.
— В вашем мире единобожие? — с некоторым облегчением улыбнулась девушка, Вера кивнула:
— В моей семье — да. Вообще в мире много религий, мы ко всем относимся с уважением, но с собой я привезла только свою.
— Каким это образом «привезла»? — нахмурилась старшая Кан, Вера пафосно приложила ладонь к груди и с чувством заглянула женщине в глаза, отвечая:
— В сердце. В любой ситуации слушаю только его.
Старшая Кан, судя по растерянному виду, не поняла, а вот младшая опять улыбнулась и бросила на старшую косой взгляд. Внезапно голос подала сидящая слева женщина, тихий, но сильный:
— Вы правда разбили Йоко голову на дуэли?
Вера медленно кивнула и похлопала себя по ступне:
— Вот этой вот ногой. Я этого не искала, но если будет нужно, повторю. А что?
Женщина посмотрела на её ноги, потом в глаза, потупилась и сказала:
— Вы смелая женщина.
— Меня вынудили. Я бы с удовольствием целыми днями вышивала в саду и играла с котом, но кто мне даст? Каждый день какая-нибудь барышня норовит нахамить, унизить, поучить жизни. А со мной так нельзя, я этого не люблю. Приходится тренироваться, чтобы быть в состоянии себя защитить, — она посмотрела на свои руки, погладила пальцем шрамы на костяшках и кольцо госпожи Виари, улыбнулась и подняла глаза, добавляя лично для старшей Кан: — И не только себя. У меня большое сердце, хватит на всех.
 
— И на немую полукровку с рынка? — презрительно фыркнула старшая Кан, Вера медленно кивнула с безграничным всепрощением сильных, позволяющим не злиться на убогих:
— И на неё тоже. Мой бог учит, что все люди — просто люди, и ни один человек ни чем не лучше другого. Она попросила о помощи — я помогла, мне не сложно. Вы попросите — и вам помогу.
Женщина задохнулась от возмущения, Вера улыбнулась с предвкушением ещё одного захода философского диспута, но первой заговорила самая молодая девушка, хватаясь за посуду:
— Хотите чаю?
— С удовольствием.
Девушка стала тоненькой струйкой цедить чай в микроскопическую чашку, старшая Кан следила за её движениями так внимательно, как будто она бомбу обезвреживала, Вера мысленно пожелала отважной девушке удачи, чтобы рука не дрогнула.
— Прошу, — девушка протянула ей пиалу двумя руками, Вера взяла, внимательно понюхала и прошептала:
— Пахнет как рай. Как называется?
— Лан-кинский тёмный, — девушка так расцвела, как будто её никогда в жизни не хвалили, заулыбалась и зарделась щеками, глаза заблестели. Вера послала ей долгий восхищённый взгляд, улыбнулась:
— Да? В Оденсе он совсем другой.
— Тот был чёрный, — мягко поправил министр. Вера посмотрела на него, убеждаясь, что он уже в порядке, скосила глаза на юную девушку и шкодно прошептала, прикрывая рот со стороны министра ладонью:
— А ещё «тот» был ужасно заварен.
Обе девушки захихикали, даже охранник улыбнулся, старшая Кан дрогнула щекой, но промолчала — она успела взять себя в руки и опять делала вид, что Веры здесь нет, Вера ей не мешала, она пила чай.
На миг подняв глаза от чашки к глазам девушки, которая наливала ей чай, Вера указала ей глазами на чайник и на министра, но девушка перестала улыбаться и опустила глаза. Через секунду подняла и посмотрела на неё виновато. Вера еле заметно двинула бровями, обозначая не равнодушное, но всё же принятие — не всё сразу.
«Но однажды стопудово.» 
Повисла тишина, Вера пила чай крохотными глотками, полностью поглощённая вкусом и ароматом, и ощущением нарастающего шока и триумфа со стороны министра. Посмотрела на сидящую слева женщину и с интригующей улыбкой шепнула:
— Вы пишете стихи? Прочитайте что-нибудь. А то в моём мире они совсем другие, я в местных не разбираюсь.
Женщина подняла на Веру испуганные глаза, опустила, посмотрела на старшую Кан, та послала ей очень неприятный взгляд, способный заставить проглотить язык кого угодно. Но не госпожу Призванную.
— Ладно, я сама, — улыбнулась Вера.
Не-певчей птице в небе синем 
Себя крылом не удержать — 
Негоже ей, такой красивой, 
Ей лучше молча подождать. 
Ей подадут, её почистят, 
И за неё всегда решат. 
А ноги шепчут ночью птице — 
Бежать. Хоть кругом, но бежать. 
Висела такая тишина, что казалось, даже пар над чашкой издаёт какой-то звук. Вера подняла чашку поближе к лицу и убедилась, что действительно издаёт, что-то похожее на шорох. Сделала ещё глоток, и ещё один последний, поставила чашку на стол и улыбнулась девушке, которая его наливала:
— Обалденный чай. Спасибо.
— Я прочитаю, — слабым голосом сказала вторая женщина, Вера посмотрела на неё ободряюще, увидела в её глазах такое отчаяние, что по спине мурашки прокатились. Старшая Кан развернулась к ней и посмотрела на неё в упор, женщина сделала глубокий вдох, как будто собралась читать, несмотря ни на что, и старшая Кан крикнула:
— Ми Рин! Не смей.
Вздрогнули даже солдаты, Вера внимательно смотрела на бледное лицо женщины, чтобы успеть поймать её взгляд, и когда поймала, чётко произнесла с железной уверенностью:
— Позже.