Мы – плотники незримого собора (сборник)

Все подчинились, всплывая, чтобы занять позицию и быть начеку, но не слишком близко к поверхности, чтобы солнце не попало им на кожу.
Они ждали. Перестук и уханье кораблей нарастали. Море переполнилось шумами, которые падали на песок и отскакивали вверх, уже отраженными, вибрирующими: тук-тук-тук, чух-чух-чух, дрожащими звуками. Тук-тук-тук, чух-чух-чух!
Ричард Джемсон!
Алита решилась высунуться из воды. Солнце ударило ее по голове, как тупым концом молотка. Из глаз даже искры посыпались. Она порыскала взглядом и, погружаясь, вскрикнула:
– Ричард! Это его корабль. Первый эсминец. Вижу бортовой номер. Он снова здесь!
– Алита, прошу тебя, – предупредила пожилая женщина. – Возьми себя в руки! Мой мальчик тоже здесь. На транспорте. Я хорошо знаю шум его винтов. Узнаю этот звук. Один из моих мальчиков здесь. И мне это очень приятно.
Все поплыли навстречу конвою. Только Элен отстала, стремительно кружа вокруг немецкой подлодки. Она исторгала странный, высокий и безумный смех.
Алиту переполнял восторг. Здорово, что Ричард так близко, пусть даже она не может с ним заговорить или показаться ему на глаза, или, тем более, его поцеловать. Она высматривала его каждый раз, когда он проплывал по этим местам. Может, и теперь она будет плыть всю ночь и часть следующего дня, пока хватит сил не отставать, а потом простится с ним шепотом и оставит одного.
* * *
Эсминец приближался к ней. Она увидела освещенный солнцем номер на носу. И море отпрянуло от корабля, который вспарывал воду, как сверкающий нож.
Последовало радостное мгновение, а затем Конда гаркнул басом, оглушительно и тревожно:
– ПОДЛОДКА!
– Подлодка с севера, наперерез конвою. Немецкая!
Ричард!
Тело Алиты сжалось от страха, когда послышалась подводная вибрация, которая означала одно – стремительное приближение субмарины. Под водой пульсировала темная продолговатая тень.
Остановить подлодку в движении невозможно, если только не повезет. Можно попытаться застопорить ее винты, но времени уже не хватало!
Конда закричал:
– Все к подлодке! Остановите ее как-нибудь! Залепите перископ. Сделайте что-нибудь!
Но немецкая подлодка шла напролом, как чудовище из ртути. Не успели они глазом моргнуть, как она незаметно поравнялась с конвоем и изготовилась к торпедной атаке.
Внизу Элен, будто зловещая фантазия, выписывала свои овальные петли, но как только на нее пала тень подлодки, она вскинула голову, а ее жгучие глаза выпучились, и она с ужасающей энергией устремилась на субмарину – лицо ее горело яростью!
Корабли конвоя продолжали свой путь, не догадываясь о том, что вспенивают отравленные воды, стуча большими клапанными сердцами и неистово выбивая винтами водную песнь.
– Конда, сделай же что-нибудь! Конда! – Алита задрожала, метнув свои мысли огнебородому великану.
Конда, как величественная акула, гневно устремился вверх, к винтам подводной лодки.
Субмарину подбросило. Изрыгнув пузыри, она исторгла из стальной утробы плод своих усилий – обтекаемую торпеду, вышибленную мощным толчком, а следом – вторую – и прямиком в эсминец.
Алита заработала ногами, хватаясь беспомощными руками за водные завесы. В сдавленном крике она изрыгнула из легких всю воду.
События развивались стремительно. Ей пришлось плыть с неимоверной скоростью, чтобы не отставать ни от подлодки, ни от конвоя. Пока Алита лихорадочно плыла, торпеды, оставляя пенные следы, неслись к эсминцу.
– Мимо! Обе торпеды промазали! – закричал кто-то, судя по голосу, кажется, пожилая женщина.
Ах, Ричард, Ричард, разве ты не знаешь, что рядом с тобой подлодка? Не позволяй ей доводить тебя до… этого, Ричард! Бросай же глубинные бомбы! Не медли!
Ничего.
Конда зацепился за боевую рубку лодки, неистово ругаясь и тщетно пытаясь что-нибудь предпринять.
Еще пара торпед вышла из раструбов подлодки и легла на свой курс. Как знать…
– Опять мимо!
Алита нагоняла эсминец. Расстояние между ними сокращалось. Если бы только она могла выскочить из воды и закричать! Если бы она была чем-то еще, кроме мертвой бледной плоти…
 
Еще одна торпеда. Наверное, последняя в подлодке.
Этой суждено было попасть!
Алита поняла это, не успев сделать и трех гребков. Она плыла точно рядом с эсминцем. Подлодка находилась за много ярдов впереди, когда она выпустила свой последний заряд. Алита видела, как торпеда приближается, сверкая, как новая разновидность рыбы, и понимала, что на этот раз дальность стрельбы выбрана верно.
В одно мгновение она поняла и решила, что ей делать. В одно мгновение она поняла весь смысл и предназначение своего полумертвого плавания. Это означало конец этому самому плаванию раз и навсегда, конец раздумьям о Ричарде и о том, что он больше не будет ей принадлежать. Это означало…
Она оттолкнулась ногами от водной поверхности и быстро поплыла. Мерзкая тупорылая торпеда шла прямо на нее.
Алита перестала грести и, широко раскинув руки, распростерла свои объятия, чтобы прижать к груди давно потерянного возлюбленного.
Она мысленно прокричала:
– Элен! Элен! Отныне… отныне… ты будешь заботиться о Ричарде вместо меня! Присмотри за ним ради меня! Позаботься о Ричарде!..
– Подлодка по правому борту!
– Приготовить глубинные бомбы!
– Четыре торпедных следа! Все мимо!
– Вон еще одна! На этот раз прицел точный, Джемсон! Следите за ней!
Для тех кто стоял на мостике, это были последние минуты перед отправкой в ад. Ричард Джемсон, стиснув зубы, закричал:
– Руль на борт!
Но что толку.
Торпеда приближалась, не разбирая дороги. Она ударит в борт по миделю! Джемсон побледнел и что-то пробормотал себе под нос, схватившись за поручень.
Торпеда так и не попала в эсминец.
Она взорвалась в сотне футов от корпуса корабля. Чертыхаясь, Джемсон рухнул на палубу и замер в ожидании. Встал, шатаясь, на ноги с помощью своего младшего офицера.
– Еще бы чуть-чуть, сэр!
– Что случилось?
– Мы были у них точно на прицеле, сэр. Наверное, торпеда попалась неисправная. Она взорвалась, не дойдя до цели. Ударилась в подтопленное бревно, а может, во что-то другое.
Джемсон стоял, и по его лицу струилась соль.
– Мне показалось, я что-то видел. Перед самым взрывом. Напоминало… бревно. Да. Именно. Бревно.
– Повезло же нам, сэр!
– Да уж. Чертовски повезло!
– Глубинные бомбы к бою!
Сбросили глубинные бомбы. Мгновенья спустя океанскую воду разорвал подводный взрыв. Запузырилось масло и окрасило волны вперемешку с обломками.
– Прищучили подлодку, – сказал кто-то.
– Да. А она чуть не прищучила нас!
Эсминец бежал по волновым каналам, подгоняемый ветром под темнеющими небесами.
– Полный вперед!
Пока конвой шел в сумерках, океан мирно спал. В густо-зеленой тишине пучины ничто не шевелилось, разве что какие-то создания, которых можно было принять за косяк серебристых рыбок в глубине, под тем самым местом, которое миновал конвой. Бледные создания дергались, отсвечивая белизной, и таинственно, безмолвно уплывали в зеленую немоту подводных долин…
Океан снова погрузился в сон.
1943
 
Проныра
 
Транспорт был загружен и готовился к отплытию в полночь. По трапу шаркали ноги. Отовсюду раздавалось пение. Многие молча прощались с Нью-Йоркской гаванью. При свете погрузочных огней поблескивали знаки различия.
Джонни Квайру не было боязно. Его руки в хаки дрожали от состояния взвинченности и неопределенности, а не от страха. Он держался за перила и думал. Погруженный в раздумья, он словно замкнулся между светлыми створками раковины и отгородился от корабельного шума и гомона солдат. Он думал о днях минувших.
Всего несколько лет назад…
Дни проходили в зеленом парке, у ручья, под тенистыми дубами и вязами, на скамейках с посеревшими сиденьями и пестрыми цветами. Отроки, и он в том числе, скатывались с крутых склонов мальчишечьей лавиной, кубарем, с гиканьем и гоготом.