Зверь в тени

Мне даже в голову не приходило, что в нее окажется вовлеченной одна из моих лучших подруг. Уж не считала ли Морин, что встречалась с шерифом?
Вот в этот-то момент меня осенила идея: пробраться в комнату Морин и почитать ее дневник.
***
Пока длилась католическая месса с молением, коленопреклонением и прочими атрибутами службы, мои мысли были заняты другим. Я внимала словам молитв и слышала их, становилась на колени вместе с остальными прихожанами, а глаза бегали по сторонам. Миссис Хансен сидела впереди нас на три ряда, на одной скамье с Джеромом Нильсоном. Анта и его семью я пока что не высмотрела, и это доказало (по крайней мере, мне), что Господь может творить чудеса.
Я решила сказать миссис Хансен, что забыла кое-что в комнате Морин. Это не было бы абсолютной ложью (однажды я забыла у подруги рубашку), и этого оказалось достаточно, чтобы я отважилась на обман и стала с нетерпением ждать окончания службы. Я не знала точно, где Морин хранила свой дневник. По правде говоря, я не знала наверняка, вела ли она его вообще. Но если вела, то блокнот с ее записями мог многое нам поведать: и почему Морин оказалась в том подвале, и где она могла находиться сейчас.
– …Хизер Кэш и Клод Зиглер, – произнес отец Адольф; судя по тону, он, наконец-то, дочитал до конца список имен.
С заколотившимся сердцем и широко открытыми глазами я огляделась вокруг в поисках подсказки – что я прослушала? Клод смотрел на меня, не улыбаясь.
– …вы приглашены в мой трудовой лагерь с дневным пребыванием в церковном домике. Так что обсудите это со своими родителями и сообщите мне, получится ли у вас поехать.
Мою руку сжал отец. Он давно уговаривал меня пожить в одном из лагерей отца Адольфа пару-тройку недель. Якобы для других людей поездка дочери окружного прокурора в такой лагерь должна была послужить хорошим примером. Это они с шерифом Нильсоном вынашивали идею создать такое безопасное поселение, где подростки могли проводить лето с пользой для себя, вместо того чтобы путешествовать невесть куда автостопом и баловаться наркотиками, и обучаться таким бесполезным вещам, как разжигание костров и вязание узлов. Похоже, отец думал, что от поездки в лагерь меня удерживала мама. И стоило мне заговорить о ней с ним, заручиться его поддержкой, я бы поехала. Но я не горела желанием обсуждать с ним маму. Мне хотелось только одного: чтобы ей стало лучше.
– А теперь давайте все вместе помолимся Господу за одну пропавшую душу нашего прихода.
Мои глаза вонзились в спину шерифа. Раз священник узнал об исчезновении Морин, значит, Нильсон не смог это утаить. Даже при желании!
– Вот уже шесть дней никто не видел Элизабет Маккейн. Пожалуйста, поддержите своими молитвами Бет и ее семью.
Мой взгляд неотрывно буравил шею Нильсона. И от моих глаз не укрылось, как набухла на ней вена.
  
Глава 22
 
Мама покинула свою спальню, чтоб присоединиться к нам за ужином. Отец повел себя так, словно был счастлив ее увидеть. Он поцеловал ее завитые волосы, выдвинул стул и беспрерывно болтал, пока мы поедали тосты с растопленным сыром и томатный суп, которые я приготовила на ужин. Папа так молол языком, что я едва заметила, насколько молчаливой была мама. И она практически ничего не съела. Только откусила малюсенький кусочек от сэндвича.
– Я что, его пережарила? – спросила я.
Маме нравились нежные тосты с сыром, без хрустящей корочки.
И похоже, она не расслышала мой вопрос. А как только отец встал из-за стола, обозначив окончание трапезы, мама тут же ринулась в спальню. Лицо отца вытянулось, пока он провожал ее взглядом. И мне вдруг жутко захотелось его обнять. Крепко-крепко. Но сделать это я не успела. Отец уже направился к входной двери. Как будто уход мамы избавил его от необходимости сидеть с нами дольше.
– Спасибо за ужин, детка. Не ждите меня.
Я кивнула. Отец сказал, что поиски пропавших (включая Морин) не входили в его компетенцию. А еще он заявил, что шериф Нильсон прав, и Морин, скорее всего, сбежала. Как и Элизабет Маккейн. «Не тревожься без повода», – призвал меня папа. Но он также пообещал мне заехать вечером в офис и «провести кое-какое расследование». Эти слова пролились бальзамом на мое щемящее сердце. Я, конечно, не могла сказать отцу, что делали в подвале Морин с Нильсоном. Но меня изводила мысль о том, что человек, облеченный всеми полномочиями для поиска моей подруги, возможно, был бы только рад, исчезни она навсегда. Интерес отца к этому делу обрекал шерифа придерживаться вектора, заданного его должностью.
 
– Джуни, помоги мне прибраться, – попросила я сестру, когда за отцом захлопнулась парадная дверь.
– Но я хочу посмотреть телик. Скоро пойдут «Отважные ребята».
– Тогда поторопись, чтобы не пропустить начало.
Пока Джуни мыла тарелки, а я их вытирала, сестренка трещала о том, как она обрадовалась сегодняшнему показу очередной серии «Отважных ребят» и как опечалилась из-за закрытия ярмарки. Но ждать до следующего года она не могла и потому попробовала блеск для губ: виноградный оказался лучше клубничного, от запаха клубники у нее засвербело в носу.
А потом посыпались вопросы:
– А ты можешь приготовить завтра на обед спагетти с тефтельками? А как ты думаешь, папа разрешит мне сходить с тобой в кино на фильм «У холмов есть глаза»? А что, если Морин схватил какой-нибудь незнакомец и удерживает ее в плену?
Наконец, Джуни ретировалась с кухни.
Я приложила телефонную трубку к уху и уже была готова набрать номер, как вдруг услышала разговор. Моим первым порывом было положить трубку (раз телефон спаренный, надо проявлять тактичность по отношению к другим абонентам). Но в следующую секунду я узнала голос Анта.
– …фотки, – пробурчал он. – Ты сказал, что если я их сделаю, то следующей будет моя очередь.
У меня кровь застыла в жилах.
Не дождавшись ответа от человека на другом конце линии, Ант продолжил; его голос зазвенел от волнения:
– Не загоняйся насчет Нильсона. Я знаю, как попасть в подвал. Она не…
– Личный звонок? – взвизгнула Джуни, влетев опять на кухню.
Я бросила трубку на рычаг.
– Джуни!
Сестренка зашлась смехом.
А я ощутила, как заколотилось сердце о ребра. Нет! Ант не мог догадаться, что это я подслушивала его разговор. Если только… Если только он не узнал голос Джуни. Я представила себе тоннель, извивавшийся внизу, под землей, под моими ногами. Если бы я домчалась по нему до дома Анта и прильнула ухом к его двери, что еще я могла бы услышать? Какие еще ужасные вещи он говорил? Какие жуткие тайны о подвалах, Джероме Нильсоне и о ней?
О нашей Морин.
Стоило мне представить лабиринт из тоннелей, и мое воображение разыгралось. Мысли полетели в «Обитель привидений», в подвал, где я увидела подругу на коленях. Бренда считала, что это был подвал шерифа. Она даже предположила, что Нильсон мог похитить Морин. А потом включила заднюю. Конечно, включила. Под моим давлением. Шериф не мог похитить девушку!
Но что, если мы поспешили отвергнуть такую возможность? И Нильсон действительно выкрал Морин, а Ант и кто-то еще из ребят – Рикки? Эд? – прознали об этом и решили воспользоваться слабостью беззащитной, запуганной девушки?
При этой мысли мне совсем поплохело.
Ключи от нашего дома висели на крючке рядом с телефоном. Ключ, помеченный изолентой, открывал дверь, ведущую из подвала в тоннель.
И этот же ключ отпирал также двери подвалов Бренды и Клода.
По моей коже забегали мурашки.
Может, этот ключ отомкнет и дверь в подвал Анта?
И в подвал шерифа Нильсона?
***
У меня не хватило духу сделать это в одиночку.
Я была слишком напугана, чтобы снова снять трубку: Ант мог затаиться на другом конце – злой как черт – и ждать, когда проявится человек, его подслушавший. И вместо того чтобы позвонить, я пошла к Бренде. От ее родителей узнала, что она была на работе. Тафты собирались заехать за дочерью после смены. От них я направилась к дому Морин. Я не отказалась от намерения поискать ее дневник, но на мой стук в дверь никто не ответил. Простояв на крыльце минут пять, я спустилась, перешла улицу и позвонила в дверь Клода.