Пленница для ледяного дракона

От того, что начинаю согреваться, мысли плывут в странном направлении. Интересно, а этот ледяной, он кто? Может, от него тоже надо бежать? Учитывая, что он не очень-то считается с моими желаниями. Если он меня спас от тех мужиков, это не значит, что не задумал сделать со мной то же самое, что и они…
Незаметно дорога передо мной, и так похожая на сплошное белое месиво, начинает совсем расплываться, меня укачивает от мерной поступи коня, и я закрываю глаза.
***
Просыпаюсь от жуткой головной боли и противного запаха. Убью Ленку. Опять она суп в холодильник не убрала, и он скис. Хотя первого января суп не особо уместен, поэтому ладно, прощу. Непраздничное блюдо. Не то что прошлогодний салатик.
Лежать очень жёстко и неудобно. В спину что-то упирается. Пружина, наверное, вылезла. Вот устроюсь на работу и куплю новый диван. Наверное.
Пытаюсь открыть глаза, но голова трещит так, что не получается. Зато медленно начинают всплывать картинки предыдущего дня.
Вспышка. Ленка с пеной у рта суёт мне под нос свои лабутены и уговаривает пойти на корпоратив, хотя мой парень, который там работает, сказал, что посторонних туда не пускают.
Вспышка. Я соглашаюсь и решаюсь сделать парню сюрприз. Стою перед зеркалом «при параде»: шпильки и блестящее чёрное платье мини подчёркивают длину и стройность ног профессиональной балерины. Огненные локоны, рассыпанные по плечам, и безупречный макияж выглядят ярковато, но для новогодней ночи – идеально.
Вспышка. Женский туалет и мой парень без брюк шпилит какую-то девку. Почему-то это воспоминание уже не вызывает столько эмоций. Только брезгливость и облегчение, что я с ним так и не успела…
Вспышка. Бегу куда-то и врезаюсь в огромного белого кролика. Он настойчиво впихивает мне в руки бумажку и перо. Какой-то левой пяткой догадываюсь, что он от меня хочет, пишу первое пришедшее в голову желание, лишь бы отвязаться от него, чтобы он пропустил меня дальше. Засовываю бумажку в его чёрный цилиндр.
Вспышка. У бара беру маргариту, зная, что мне её на всю ночь хватит, иду на танцпол, а потом…
А вот тут веки распахиваются сами, и глаза режет яркий свет. Жмурюсь и пытаюсь проморгаться, потому что слёзы не дают осмотреться. Вспоминаю всё, что было после танцпола. Почему-то глюки кажутся реальней, чем остальные воспоминания. Я заново испытываю брезгливость и страх из-за взглядов тех мужиков, меня пробирает от властного голоса «сира», я чётко помню ощущение холода. И то, как мне хорошо, когда я медленно отогреваюсь практически в руках ледяного, когда еду… Куда?
Так, а где я? Глаза упираются в белёный потолок. Кое-где побелка начала уже облупливаться. Я лежу на деревянной жёсткой скамье под толстым одеялом с ярким кисловатым шерстяным запахом.
Откуда-то справа доносится тихое шуршание, похожее на скрип пера по бумаге. Знакомый звук – мама часто ночами рисовала тушью… Поворачиваю голову и вижу металлические вертикальные прутья от потолка до пола. Мать моя женщина! Я всё-таки в кутузке!
 
Глава 3. Допрос
 
Точно в кутузке. Только не в той, о которой я сначала подумала. Но где?
За решёткой перед окном, залитым солнечным светом, стоит большой стол. За ним сидит широкоплечий мужчина в светло-серой рубахе.
Кажется, я всё ещё брежу. Интересно, а, может, я вообще в коме?
Мужчина что-то пишет… гусиным пером. Самым настоящим гусиным пером! Не той бутафорской фигнёй, которую мне сунул кролик на корпоративе. И скрип от него самый настоящий. От которого голова начинает болеть и зубы сводит.
Мужчина вытягивает руку, чтобы обмакнуть перо в чернильницу. Даже под свободным рукавом заметно, как перекатываются накачанные бицепсы и трицепсы. А кисть, в которой он держит перо, кажется настолько большой, что, если ударит, разломит этот стол пополам. Завораживающее зрелище, особенно после того, как я год пыталась уломать своего парня ходить в тренажёрный зал. Бывшего парня.
Я пытаюсь повернуться, чтобы было удобнее рассматривать тренированную спину незнакомца и то, как лучи скользят по металлическим наручам. Одеяло соскальзывает с меня и с тихим шорохом сваливается на пол. Незнакомец резко оборачивается, и я тут же узнаю этот взгляд.
 
Ледяной, пробирающий до самых глубин души, будто видящий насквозь. Мой ночной принц на белом коне. Он сам как тот белый конь! В смысле, с длинной, красивой гривой пепельных волос.
– Проснулась, – рокочущим голосом утверждает он. – Вон, выпей отвар. Станет легче.
Я заметила ещё в прошлый раз, но сейчас убеждаюсь: от такого голоса можно и растаять. Такой волнительный, низкий, хочется слушать и слушать.
– И вам доброе утро, – бормочу я и пытаюсь встать, стараясь не думать, как он заинтересованно скользит по моим голым ногам своим изучающим ледяным взглядом.
Тело не слушается, будто я всё отлежала. Кожа начинает гореть от малейшего движения. Шиплю от боли, но заставляю себя сесть. Жутко холодно. Вся кожа покрыта красно-розовыми пятнами, которые чешутся. На мне всё ещё то же самое маленькое чёрное платье, туфля одиноко валяется в углу. Да… Теперь Ленка от меня не отстанет со своим бухтением.
– Пей, – с большим нажимом говорит ледяной незнакомец.
Я нахожу глазами металлическую кружку. Она стоит на маленькой табуретке рядом с моей «кроватью». Под строгим властным взглядом я беру кружку и сначала принюхиваюсь. Пахнет мятой и малиной. В детстве очень любила, когда мама делала мне чай с мятой перед сном.
Делаю осторожный глоток. Терпко и немного кисло, а так, в общем-то, всё даже неплохо. Собираюсь поставить кружку, но спаситель останавливает:
– Пей до конца.
Почему-то не решаюсь ослушаться. Хотя кто он такой, чтобы я выполняла приказы? Подумаешь, красавчик из моего глюка с властным и приятным голосом. К последнему глотку ощущаю, как жжение уходит, а кожа перестаёт чесаться.
– Назови своё имя, – незнакомец снова отворачивается к столу и достаёт какую-то бумагу.
– Э-э-эм… Мира? – удивлённо бормочу я.
Снова в моих словах что-то кажется мне необычным. Я как будто произношу их иначе. Они даже звучат иначе. Хотя, если вдуматься, во сне всегда так. Говорить тяжело, получается какое-то мычание…
– Ты меня спрашиваешь? – снова оборачивается на меня ледяной. – После вчерашнего забыла своё имя?
В его словах и взгляде ощущается лёгкая брезгливость. Я вспоминаю, при каких обстоятельствах он меня вчера нашёл. Сначала видел лежащей на столе, кверху попой, а потом лицом в снегу примерно так же. Неизвестно, что он посчитал более постыдным.
– Да, то есть, нет. Блин, – я провожу ладонью по лицу, дивясь тупости момента. – Мирослава Бойко.
Убирая руку, замечаю на ней размазанные следы туши, блёсток и, наверное, остатков стойкой помады. Если так выглядит моя рука, то как же сейчас выглядит лицо?! Стараюсь незаметно вытереть ладонь о платье. Не срабатывает.
– Блин – это имя или род? – на полном серьёзе спрашивает незнакомец.
– Блин – это вкусный десерт. Меня зовут Мирослава Бойко, – испугавшись, что с этого момента меня будут называть блином, уточняю я.
– Возраст? – продолжает допрос ледяной.
– Двадцать один. Год, – спохватившись, добавляю на всякий случай.
– Из какого мира?
И тут я осекаюсь. Я ожидала какого угодно вопроса: место учёбы, домашний адрес, национальность, вероисповедание, в конце концов. Но из какого я мира? Я замечаю, как пальцы ледяного чуть не ломают перо. Похоже, он начинает терять терпение.
– Я надеюсь, что ещё не из потустороннего, – неудачно шучу я, за что меня награждают хмурым взглядом.
– Лучше признайся сразу, пришлая, – от его тона становится холодно, а чувство опасности пронзает каждую клеточку тела. – Маги умеют добывать нужную информацию, но тебе не понравится.
И я охотно ему верю. Солнце за окном скрывает туча, в комнате сразу становится серо и неуютно. Тепло исходит только от камина в углу, который я слышу, но не вижу.
– Признаюсь, – откашливаюсь, чтобы голос не казался чересчур испуганным. – Я не знаю.