"Фантастика 2024-10". Компиляция. Книги 1-18 (СИ)

– Поговорить со старостой.
Воин-маг поворачивается к парочке, старец и кузнец внимательно смотрят.
– Смею угадать, дорогой гость, хочешь узнать о магах, – степенно произносит Деймус.
Эгорд кивает.
– Не терпится.
– Я был у наших защитников, – отвечает старец. – Сказал, кто вы и как бесстрашны ваши замыслы. Упомянул, что знакомы с магией. Поздравляю, дорогой гость! Даже не думал, что будет так складно. Маги не только согласились на встречу – они на ней настаивают, говорят, вы очень вовремя, нужна ваша помощь.
– Вот как...
В Эгорде рождается зернышко надежды. Может, опасность все же ложная...
– Но сейчас, – продолжает Деймус, – маги крайне заняты, примут, как только освободятся и хоть немного отдохнут. Утром.
Эгорд улыбается, но зернышко умирает.
– То есть, встретимся с магами после пира.
– После пира и крепкого сна, – уточняет Деймус.
– Великим героям тоже нужен отдых, – поддакивает Волдур.
Через полчаса Эгорд бесцельно бродит по холмам, кое-как избавившись от взглядов и девичьих рук.
После крепкого сна, не выходит из головы. Вот ради чего пир – напоить, усыпить и... что? На деле узнать не хочется. Преследует чувство нелепости происходящего. В чем нелепость, понять трудно, но избавиться от чувства не выходит. Нечто явно на видном месте, совсем близко, но никак не удается зацепить нужную догадку. Как пытаться разглядеть свой нос: вроде и получается, но... как-то не очень...
Заворачивает за низенький хребет скал, на одном из холмов мельница. Похожа на гриб: широкая крыша на высоком столбе, доски и бревна сливаются в полосы, крылья вращаются неспешно, паруса удивительно белые, чистые.
Эгорд замирает.
Рядом с мельницей силуэт в знакомом радужном платье, оттенки морского мира переливаются с изгиба на изгиб, ткань колышется на ветру волнами...
Девушка призраком заплывает на лестницу, растворяется в проеме.
Эгорд идет быстро, дыхание учащается, мельница с каждой секундой выше, в какой-то миг понимает, что ноги мчат опрометью. Проносится в пальце от гудящего крыла, взлетает на лестницу.
Ступени поскрипывают, каждый звук будто стариковское ворчание: «Ну куда, куда ломишься-то!». Эгорд останавливается у двери, осторожный шаг в темноту...
Внутри сетчатый полумрак, тоненькие лучи пробиваются меж досок, всюду плавают сверкающие пылинки разной формы: точки, крючки, мечики... В центре колонна тяжелого механизма упирается в крышу, Эгорд различает зернистые круги жерновов, шестерни, оси, многие детали остаются загадкой, мельничная машина ровно мурлычет, как огромный кот, хочется слушать, следить за слаженными движениями...
Винтовая лестница после трех оборотов приводит к изящному силуэту. Девушка у окна, спиной к Эгорду, платье как спящее морское дно, вот там прячется краб, а вон трезубец кораллов... Волосы такие же невероятно легкие, вроде бы и сквозняка нет, а вздымаются и опускаются, как плащ бредущего в вечерний сумрак .
– Ночью вас схватят, – грустно говорит наяда. – Прости, что не сказала сразу. Мне тоже присущ страх... Раньше никому из чужаков не говорила, что их ждет, но теперь особый случай.
– Какой? – осторожно спрашивает Эгорд, шаг навстречу.
– Предчувствия меня не обманывают, – отвечает незнакомка. – А я чувствую, моя погибель уже здесь, на острове. Придет завтра.
Эгорд качает головой.
– Этому не быть. Не позволю.
– Мне не помочь. Но ты должен убедить друзей, что они в опасности.
– Зачем нас схватят?
– Для магов. Они забирают чужаков, не знаю, что с ними делают, но из крепости не вернулся ни один. За сто двадцать лет.
Девушка разворачивается к Эгорду. В сердце воина-мага сладкий щем, отчаянно пытается запомнить прекрасное лицо, но тонет в полумраке глаз, линии по-прежнему обладают свойством восхищать и ускользать из памяти.
– Мне сто сорок один год, – говорит наяда. – Моим соседям примерно столько же. Деймусу уже за двести. Мы переселенцы с корабля, что разбился в шторм о здешние скалы.
Эгорд верит, даже не сомневается, но потрясение заставляет молчать долго, наконец спрашивает:
 
– Это из-за магов?
– Да. Мы построили на острове уголок счастья и покоя. Сыты, одеты, в тепле. Но беда в том, что слишком привыкли к беззаботной жизни, день за днем спокойно и ничего не меняется. Привыкли так крепко, что когда явились маги, жители согласились на все, лишь бы сохранить безмятежную жизнь. А уж когда маги подарили богатые урожаи, лекарства от всех болезней и вечную молодость, люди вычеркнули сомнения не только на словах, но и из сердец. Нужно лишь отдавать магам всех младенцев. И гостей.
– Вот почему здесь ни одного ребенка...
– Не знаю, зачем магам дети, но никто из крепости не возвращается, ни ребенком, ни юношей, ни стариком... Ты видел местных девушек. Совсем молодые, даже девочки, а у каждой было не меньше двадцати детей. Только я бездетная, пользы от меня нет, живу вне общины, здесь.
Эгорд оглядывает помещение, тут уютно, особенно убаюкивающий гул механизма. У стены – шкаф с книгами, глаза Эгорда округляются, вот уж чего не ждал увидеть на мельнице. А еще столик, стулья и подсвечник.
– Здесь жил отец, – нежно улыбается наяда. – Он был жрецом Солнца и безмерно любил книги. Это все, что остались после кораблекрушения. Построил мельницу один, при помощи заклинаний... А вскоре после появления магов исчез. Обыскала весь остров, пересолила слезами океан, бесполезно...
Девушка поворачивается к Эгорду, берет его руки, прикосновения как теплая вода, глаза приближаются.
– Эгорд, ты должен убедить спутников покинуть остров. Вам нужно исчезнуть с острова, срочно! Торопись, прошу!
Воин-маг не помнит, как спускается, выходит... Все видит, но картинки будто перемешаны, разобрать, в каком порядке, трудно. Сопровождает мучительное чувство: надо вернуться, спросить, что будет с ней, поклясться, что спасет, увезет с собой, но ведь и правда нужно искать Милиту и Тимориса, вечер подбирается огненными сумерками.
Убивает на поиски Милиты час – тщетно. Обшарить за короткое время каждую выемку в скалах невозможно. Куда могло занести озлобленную нежить с жаждой крови и силы?
Глаза поворачиваются к крепости.
Ну да, конечно. Только этого не хватает...
Эгорд взбирается на скалу с другой стороны от тропы, подальше от селян. Склон крутой, местами отвесный, руки цепляются за скользкие от лишайника валуны, сапоги пропитываются холодными ручьями. Чтобы не сорваться, вонзает конечности в клочки земли между сплошными каменными массами.
Крепость по-прежнему замаскирована мороком, разглядеть очертания можно, но без заклинаний и пристального внимания это все та же громадина темного камня во мхе, птичьих гнездах, выпирающих из трещин кустиках.
– С ума сошла! – орет Эгорд у подножия крепости.
Милита бродит вокруг, в руке сочится фиолетовой дымкой лук, голова то и дело запрокидывается к неприступному сооружению.
– А ты что здесь забыл? – миролюбиво спрашивает немертвая, не отрываясь от созерцания, касание серых пальцев передает стене пучки энергии, участок грубого замшелого камня обретает прямую форму, виден стык меж плит.
– Я думала, уже плывешь в пасть Зараха...
– Маги нас видят, будь уверена. Нарвешься.
– Не бойся, помахала им ручкой. И поздоровалась, надеюсь, подслушивают. Морок сложный, снять разом не выходит, только так, по кусочкам. Не могу найти ворота. Хоть какую-нибудь лазейку, решетку...
– Милита, ночью нас схватят.
– Узнал только сейчас? – говорит с насмешливым презрением. – Было понятно, что схватят, еще днем. Оказывается, дурачок не только Тиморис.
– И ты все равно...
– Так даже лучше. Пусть нападают, красавцы, у меня будет право порвать всех и забрать все!
Тимориса тоже нет нигде, обыскивает укромные места, в итоге приходится бродить по селению, расспрашивать подряд всех девушек. Те сначала выказывают легкое разочарование, что Эгорду нужен Тиморис, а не они сами, но потом лица озаряются мечтательным выражением, из некоторых удается вытянуть, где все-таки в последний раз видели и не только видели, но и трогали... Выясняется, что либо Эгорд там уже был, либо указанное место пустует...