По завету крови (СИ)

Полуистлевшие тряпки, закрывавшие окна, пропускали только несколько лучей тусклого света, которые падали на полусгнивший пол. Все вокруг было черным, словно успело впитать темноту, царившую в проклятой хижине. Невыносимый, спертый запах разложения, дурманом впивался в одежду и волосы.
— Отступать поздно, назад дороги нет, — подумал пилигрим, отгоняя подкрадывавшийся со всех сторон страх.
Легко переступая по сгнившему полу, он почувствовал неровность между досок. Это — люк в подпол, враг притаился под избой. Осталось выбрать удобную позицию и дождаться удобного момента. Биение сердца замедлилось, когда рука нащупала в складках одежд рукоять смертоносного клинка.
Ожидание продлилось совсем недолго. Наступавшие сумерки украли скупой свет, проникавший в дом. Бездействие с каждой секундой становились все томительней. После падения ночного занавеса, тишина стала оглушающей, но продлилась совсем недолго. Легкий шорох донесся, но не из-под пола, а сбоку, из шкафа! От мысли, что с монстром их разделяли лишь тонкие деревянные доски, захватывало дыхание! Пальцы до боли сдавили рукоять ножа. Хозяин дома оказался не так глуп, как его описывали гримуары.
В определенных кругах про таких лесничих ходило много слухов. Якобы ничего серьезного они из себя не представляли, и опытные вояки дюжинами рубили их на куски.
Столько наивных бедолаг гибнет, начитавшись глупых книг и выслушав пару героических историй. Очнитесь, глупцы! И десяти мужей не хватит, чтобы противостоять тому, кто ждет до прихода ночных теней. В честной схватке мало кому удастся справиться с ним. Он чудовищно проворен, дьявольски силен и чует не только кровь, как считают многие. Человеческий запах для него — поводырь в кромешной тьме.
Шум за стенкой усилился. Пилигрим задержал дыхание. Сработает ли хвойное масло, достаточно ли он пролежал в валежнике, чтобы избавиться от пресловутого человеческого духа? Дверь с большим зеркалом, скрипя отворился, и темный силуэт показался из глубины убежища.
Легким движением пилигрим извлек клинок из ножен, схватил монстра за горло и прижал его к шкафу. Зеркало противно треснуло от удара. В следующий миг нож вонзился в грудь и навсегда прекратил муки лесничего. Каким бы живучим он не был, яд на клинке действовал безотказно — эта вода впитала первые лучи солнца — упырю такого ни за что не пережить. Кровопийца тут же обмяк и осел на пол.
— Умно придумал — устроить себе лежбище в шкафу! Я бы никогда не додумался там тебя искать. Если бы не шорох, исход драки мог быть совсем другим. Десятькрат сильней себя, да? Несмотря на хитрую уловку, все прошло проще, чем я рассчитывал, — бешено сменялись мысли в голове пилигрима. Драка закончилась, но вкуса победы он так и не ощутил.
Странные вещи происходили на его глазах, а точнее не происходило ровным счетом ничего. Судя по древним трактатам и приданиям, после смерти неупокоенный распадался в прах, но его мертвец по-прежнему лежал у стены, нелепо раскинув ноги и выпучив огромный живот. Пилигрим нагнулся, чтобы получше рассмотреть побежденного противника. Ранний лунный свет просочился сквозь тряпки на окне и немного осветил дверцу шкафа.
— Ба! Да это же сельский староста! — про себя выругался он и легким движением выдернул кинжал из сердца несчастного. Его собственное сердце оглушительно колотилось в груди. Две дюжины блеклых глаз жадно глядели на него из темноты комнаты, отражаясь в осколках разбитого зеркала.
Пилигрим вскинул руку с клинком и сразу сделал перекат. Попал! Клинок глубоко засел в глазнице монстра. К великой досаде героя смертоносное жало уже истратило весь свой яд и теперь стало просто бесполезной железкой.
В ответ на укус кинжала тень дернулась, и туда, где только что сидел незваный гость, вонзился огромный колун.
— Ах да, лесник, дровосек! Как я мог забыть? Хорошо — не косарь! — подумал пилигрим, вскакивая. После кривого удара мертвеца повело в сторону.
Это было первым и последним шансом. Он пнул монстра в бок, и тот, съежившись, покатился по полу. Резким движением пилигрим вырвал колун из трухлявых половиц и шагнул в сторону упыря, который успел подняться на ноги и кинуться в атаку. Колун ухнул, но засел на битую ладонь ниже намеченного — прямо в ключицу. Тяжеленный наконечник переломал кости и вошел так глубоко, что топорище торчало прямо из центра грудины. Теперь и не выдернуть!
 
— Чтоб тебя! — зло проскрежетал зубами пилигрим. Он понимал, что нового приятеля такой удар только раззадорит. И правда: лесничий, чьи хищные глаза моргнули белыми пятнами в темноте, рванулся и схватил своего гостя мертвецки могучей хваткой. Только длинная ручка топора спасала человека от смерти.
Противоборство не могло продлиться долго. Обычные люди по силе мертвым не ровня. Людоед открыл пасть. Зубы защелкнулись, как капкан. Мощные челюсти лязгнули и раздавили стеклянный флакончик. Слепой на один глаз монстр сделал страшный промах. Он не заметил, как человек ловко вытащил треклятую склянку из складок одежд и буквально впихнул пузырек ему в рот.
Нижняя челюсть сразу отвалилась, забрызгав одежду пилигрима бурым гноем вперемешку с черной кровью. Второй глаз упыря лопнул, а щеки разъело, словно в рот ему плеснули кислоты.
Пострига катался по полу, хватаясь за голову и выдирая клочья волос, потом он вцепился когтями в свою шею и судорожным движением разорвал гортань. Страшная агония не продлилась более ни секунды. Вся плоть мертвеца на мгновение вспыхнула и тут же, почернев, кровожадный монстр стал кучкой золы.
После недолгой схватки тело храброго воина ломило, словно его пытался четвертовать целый табун лошадей. На боках разлились яркие темно-синие пятна. Пилигрим дотронулся до синяков трясущейся рукой. Тесное знакомство с постригой закончилось переломанными ребрами. Указательный палец на левой руке безбожно ныл, вывихнутый в пылу драки. Сжав зубы, пилигрим резко вправил сустав и нелепо замычал от нахлынувшей боли. Вот какова победа на вкус!
— Ну ничего, от этого не умирают, — он сполз на пол по стенке, стараясь успокоить тяжелое дыхание и снова принялся разговаривать сам с собой.
— А что случилось бы, будь на месте постриги-лесника какой-нибудь граф с вампирской родословной? — добавил он угрюмо, совсем недовольный собой.
Из всей разношерстной толпы мертвецов, ему попался не самый опасный. Хоть отделался он малой ценой, все могло сложиться иначе.
— Не уповать на удачу? Да мне чертовски повезло! Правда, прирезал эту свинью-старосту. Интересно, смогу я когда-нибудь противостоять таким, как она?
От самокритики его отвлек шум, наполнявший лесную округу. Он выглянул в окно и увидел разгневанную толпу, наседавшую на жилище лесника. Безумные посельчане обложили дом со всех сторон. Яркое пламя факелов озаряло ночной лес и плясало на почерневших от сырости бревенчатых стенах.
— А вот и благодарный честной народ подоспел! Что-то они сильно буянят. Чего доброго, пойдут на штурм, — с опаской вымолвил пилигрим, чуть отодвинув тряпку и смотря в окно.
Выйти из дома, остаться внутри: все это означало подписать себе смертный приговор. Кто теперь будет его слушать? Когда толпа потрудилась сложить ритуальный костер, на нем обязательно должен кто-то сгореть.
— Ну, дружище, услужил! — буркнул пилигрим, косясь на упитанную улику, которая злыми мертвыми глазками уставилась на него. Он понял, от чего люди так рассердились — пропал их староста. — Неужели можно так переживать из-за этой свиньи? Конечно, никто не догадывается, что простодушный толстяк водил дела с темными. При знакомстве я тоже ничего не разглядел в этом любезном, упырь ему в глотку, мужичке!
Как же они единогласно решили отправиться к дому лесника? — в памяти всплыл недовольный торговец мясом и подозрительные взгляды остальных людей, когда он расспрашивал их о пропажах.
Пока народ в нерешительности толпился у дверей, пилигрим обыскал одежду покойного старосты и нашел на поясе мешок с монетами.
— Плата за работу, приятель, — проговорил путник, перерезая кожаный ремешок. В этот самый момент кто-то попытался высадить дверь. Безуспешно.