Чувствуй себя как хочешь

– Элис придет во второй половине дня, – считывает ее взгляд Моника.
Это очень плохо, что она не помнит расписание, да? Возможно, Гэри был прав, когда целый год твердил ей взять управляющего. Нельзя одновременно и отслеживать изменения в мире, и разбираться с отпусками и больничными.
– У меня в течение часа будут посетители, – говорит Флоренс. – Сможешь позвать, когда придут?
– Я их знаю?
– Это моя мать.
– Ничего не случилось? – Моника с интересом отвлекается от экрана. – Твоя мама не появлялась здесь пару лет.
– Она приведет художника. Хочет, чтобы я с ним пообщалась.
– Ох, сочувствую. Тебе нужна помощь с чем-нибудь?
– Пока не пойму с чем, – вздыхает Флоренс.
Она заходит к себе в кабинет и погружается в список дел, чтобы разобрать, что из этого можно передать Монике. Как минимум стоит поднять той зарплату. Иногда Флоренс задумывается: ничего себе, она – предприниматель. У нее есть сотрудники, которых она кормит, свой бизнес. И он даже приносит деньги…
Двадцатилетняя девочка, которая надеялась получить хоть какую-нибудь работу в мире искусства, сейчас кажется далекой и наивной.
Когда дверь в кабинет приоткрывается, Флоренс уже понимает, что это значит.
– Всегда удивлялась твоей семье, – с улыбкой шепчет Моника в коридоре. – Вы совсем не похожи.
– Тоже думаешь, что меня им подкинули? – отвечает Флоренс. – Нет, просто в папу пошла.
Рядом с мамой стоит невысокий коренастый парень, в котором смутно узнается ее кузен Тьяго. Он неловко переступает с ноги на ногу, поглядывая в сторону выхода.
– Не нравится мне это, тетя Селеста, – говорит он по-испански. – Давайте я пойду.
– Мама, Тьяго, – обозначает себя Флоренс, – добрый день.
– Привет, Флор. – Тот по-медвежьи подходит и коротко обнимает ее. Сейчас он даже напоминает Гэри своими повадками.
– Не видела тебя лет пятнадцать, – улыбается она, – ты здорово вырос.
– Ты тоже, – смущенно отвечает тот.
– Флоренсия, Тьяго недавно переехал из Саванны, где получил свою степень, – вмешивается мама. – Как здорово, что в семье появился настоящий художник!
…А не искусствовед, который сам ничего не создает. Флоренс считывает слова, раньше нередко звучавшие у них дома. Только папа поддерживал ее выбор профессии, и то больше молчанием.
– Ничего особенного, – поправляет ее Тьяго.
– Почему же, колледж креативных искусств Саванны – один из лучших в стране.
– Это да, только я там не учился. Меня в Академию [23] приняли.
– А… – неловко умолкает Флоренс.
– Я могу здесь пройтись? – Тьяго машет головой в сторону зала. – Интересно, что у тебя выставлено.
– Позвольте мне вас провести. – Моника делает шаг вперед.
– Спасибо, – беззвучно произносит Флоренс.
Они с мамой остаются одни. Почему-то это даже пугает: нет сил выслушивать наставления. Тем более сейчас, когда в жизни и без того не все в порядке.
– Кофе?
– Нет, спасибо. У тебя слишком маленькая каморка, чтобы пить там кофе, – ворчливо отвечает мама. – А еще я тороплюсь.
– Ты заглянула в Нью-Йорк на пять минут? Или у тебя здесь другие дела?
– Мне пришлось приехать, Флоренсия, чтобы у тебя не было шанса отказаться.
Мама смотрит на нее внимательно и с какой-то грустью в глазах.
– Я, может, и не лучшая мать. – Она берет ее за руку и ведет ближе к выходу. – Могла тебе чего-то не дать. Но я надеялась, ты поймешь, что семья – это важно. Если бы не помощь родственников, мы бы не выжили в Штатах. И тебя у нас не было бы.
– Хорошо, – сдается Флоренс. – Я посмотрю его работы.
– Спасибо, – кивает мама. – Ты увидишь, как это приятно: помогать другим, когда достиг успеха. И через годы ты будешь наблюдать за Тьяго с такой же гордостью, с какой за тобой наблюдает Грегори.
– Что?
Мама спешно клюет ее в щеку и вылетает из галереи. Флоренс пытается осознать, что сейчас услышала. Показалось или в последней фразе было одобрение? Ни разу за все время, ни пока училась, ни когда работала у Лесли, ни после этого, она не слышала маминого одобрения или признания достижений.
 
Даже иногда думала, что единственное, чем та на самом деле гордилась, – это ее выбор парней. Сначала она была влюблена в Грега – даже больше, пожалуй, чем сама Флоренс. Потом – звала Гэри на эмпанадас каждый месяц. Тот неохотно, но все же ехал: так он выражал верность их отношениям.
А теперь оказывается, что мама считает ее галерею успешной. Вот это сюрприз.
Флоренс направляется в зал, заставая Монику и Тьяго хихикающими над одной из работ Мартина. Судя по всему, эти двое быстро поладили, и она теперь может только помешать.
– Вы нашли в картине что-то смешное? – с интересом спрашивает она.
– Извини, – пытается успокоиться Моника, – просто у мистера Морено есть свое видение.
– Поделишься, кузен?
– Ни за что, – трясет головой тот, – это просто шутки.
– Я понимаю шутки.
– Правда понимает, – подмигивает Моника Тьяго.
– Чур не обижаться, – предупреждает он, – но сколько бы Моника ни рассказывала мне, что закладывал в свои картины Мартин, она все время упускает один главный ингредиент.
– Какой?
– Тут такое раздутое эго, что оно сочится из материала. Особенно здесь. Я и спросил, сколько раз за день вам приходится протирать экспозицию, чтобы на пол не накапало.
Прикусив губу, Флоренс не может сдержать смеха. Тьяго удивительно точно определяет всю суть этих работ. Мартин немного забронзовел в последнее время, что чувствуется не только в его искусстве, но и в воздухе, который наполняется его гением, стоит тому зайти. Хотя, если честно, она и правда любит эту диву.
– Ты в Саванне стендап изучал? – усмехается она. – Где у тебя мастерская?
– В Квинсе, – поджимает губы Тьяго.
– В понедельник подойдет? Могу подъехать с утра. Сегодня у меня встречи на Манхэттене, не успею вернуться.
– Приезжай, я скину адрес. Номер есть, – упреждает вопрос он, – тетя Селеста прислала.
– Я буду около девяти, так что не проспи.
– А ты приедешь? – Тьяго поворачивается к Монике.
– Если начальница разрешит. – Та с ослепительной улыбкой смотрит на Флоренс. – Она у меня строгая.
– Поедем вместе.
То, насколько Моника нравится Тьяго, видно невооруженным глазом. А вот почему она так откровенно флиртует при том, что несвободна, не совсем понятно. Хотя лучше Тьяго, чем парень, из-за которого она летом ходит в водолазках.
Хотя в последнее время Флоренс не понимает, что и кому лучше.
Телефон в руке вибрирует. Звонит Джек.
– Тогда до завтра, – быстро прощается она, – оставлю вас одних.
Она отвечает на звонок, только когда оказывается за служебной дверью.
– Ты сильно занята? – выпаливает Джек в трубку. – У меня есть час на ланч, и я рядом.
– Рано ты сегодня.
– Расписание дурацкое. Так что, пойдешь?
Флоренс проверяет время: до первой встречи у нее еще полтора часа. Как раз успеет пообедать.
– Сейчас сумку захвачу и выйду.
– Зачем она тебе?
– После Орлеана я никуда не выхожу без телефона, кошелька и паспорта, – смеется она. – Прививка на всю жизнь.
– Спасибо за напоминание, – недовольно произносит Джек. – Жду в нашем ресторане.
День постепенно становится лучше: мама похвалила, Тьяго взяла на себя Моника. Теперь еще и Джек, которого она не видела уже несколько дней из-за работы, вырвался со своих бесконечных встреч, чтобы пообедать с ней. Она улыбается сама себе, представляя, как он бежит отделяющие их пару кварталов.
Флоренс подхватывает сумку и направляется к выходу. Из зала все еще доносится смех: Моника и Тьяго отлично проводят время вместе. Она просто работник месяца: и дела подхватить, и за младшеньким присмотреть.
Когда Флоренс открывает входную дверь, на пороге едва не врезается в Грега.
– Полегче, – тот придерживает Флоренс за плечи и делает шаг назад, – ты куда-то бежишь?