Ангелочек. Время любить

— Замолчи, пожалуйста!
Розетта исполнила просьбу Анжелины. Поставив метлу на место, она, пританцовывая, направилась к конюшне. Ее широкий цветастый фартук так и летал над юбкой.
— Я дам Бланке сена, мадемуазель Энджи. О нет! Кто-то пришел!
Действительно, в ворота стучали. Немного удивленная, Анжелина подавила вздох. В конце месяца должна была родить одна из ее пациенток, Жаннина Пике. «Ребенок слишком торопится», — подумала она, вставая.
Но во двор вошла Октавия, держа в руках корзину с темнокрасными вишнями.
— Здравствуйте, барышни, — ласково произнесла служанка. — Я возвращаюсь из сада отца Луи, где собрала не меньше трех килограммов вишен. Мне захотелось угостить ими вас. А вы уже принялись за работу?
— На улице так хорошо! — отозвалась Анжелина. — Спасибо за вишни, они просто великолепны.
Несмотря на этот обмен любезностями, было ясно, что Октавия хочет сказать что-то важное. Казалось, служанка чем-то озабочена. Она избегала смотреть молодой женщине в глаза, что было необычно.
— Мадемуазель хорошо себя чувствует? — вдруг забеспокоилась Анжелина.
— Да, очень хорошо! А впрочем, я пришла по ее поручению. Словом, она просила меня предупредить тебя… Нет, договориться с тобой, но сначала я пошла в сад, и вот…
— Октавия! Что случилось? Я начинаю беспокоиться.
— Это не так просто объяснить. Господи! Мадемуазель находит это обычным делом, но я до сих пор не могу прийти в себя.
Заинтригованная Розетта взглянула на свою молодую хозяйку, которая повторила вопрос. Наконец служанка вымолвила на одном дыхании:
— Нет, вы только представьте себе! Лорд Брунел предложил мадемуазель поехать вместе с ним на воды в Люшон. Мсье считает, что ей пойдет на пользу поездка и общение с людьми своего круга. Я тайком усмехалась, полагая, что мадемуазель откажется. Ан нет! Она согласилась. Отъезд назначен на понедельник или вторник.
Сразу же испытав облегчение, Анжелина задышала ровнее. Что касается Розетты, та просто ликовала:
— А я не такая уж глупая!
— Но хуже всего то, что я должна ехать с ними, — причитала славная Октавия. — Мадемуазель требует, чтобы я сопровождала ее. Энджи, тебе придется забрать своего малыша.
Анжелина даже не обратила внимания на то, что Октавия употребила уменьшительно-ласкательное имя, каким называл ее лорд Брунел. Сердце Анжелины было готово выскочить из груди — ее переполняла сумасшедшая радость.
— Забрать Анри? Какое счастье! О, дай я тебя поцелую, Октавия! Да, я непременно должна тебя поцеловать! Я ждала этого момента со дня его рождения. Мне так хотелось, чтобы он был рядом со мной с утра до вечера, а также ночью!
Раздосадованная Октавия оказалась в объятиях Анжелины.
— Боже мой! Как мне будет не хватать его, нашего малыша! — простонала служанка. — Мадемуазель преувеличивает. Я предпочла бы остаться здесь и заниматься Анри вместе с тобой и Розеттой. Но я не имею права на собственное мнение. И это длится уже тридцать лет! Я должна следовать за мадемуазель, причесывать мадемуазель, помогать мадемуазель одеваться, подавать мадемуазель настойку по вечерам…
— Не хнычь, Октавия, — вмешалась Розетта. — Я знаю Люшон, это прелестный город. И, возможно, вернется мадемуазель Жерсанда уже помолвленной…
С этими словами девушка вприпрыжку бросилась к конюшне и исчезла за дверью. Анжелина умоляюще улыбнулась славной Октавии:
— Не обижайся, мой славный дружок, но я о таком счастье не могла даже мечтать. Тебе понравится в Люшоне, я уверена. Выпей воды, это поможет тебе прийти в себя.
Они оживленно беседовали, сидя под сливой. Еще полностью не веря в свое столь неожиданное счастье, Анжелина думала, как лучше разместить ребенка в доме, и задавала множество вопросов.
— Мне понадобятся кроватка и простыни. Что он ест по утрам? Я редко приходила к вам так рано.
Голос Анжелины дрожал, глаза блестели. Взволнованная Октавия сообщала ей мельчайшие подробности. Затем, неожиданно став серьезной, она тихо сказала:
— Когда я вижу тебя в таком состоянии, малышка, я спрашиваю себя, не допустила ли мадемуазель Жерсанда серьезную ошибку, усыновив Анри. Ты мать, и ты должна его воспитывать, лелеять каждый день, подаренный нам Господом.
 
— Да, я тоже об этом жалею, — призналась молодая женщина. — У меня часто создавалось впечатление, что я бросила своего малыша. Но это ведь ради его блага, Октавия! Теперь никто не назовет его байстрюком.
Когда Розетта вышла из конюшни, она увидела, что Анжелина, которую девушка почтительно называла своей хозяйкой, заливается горючими слезами.
— Но, мадемуазель Анжелина, почему вы печалитесь? — удивленно спросила она. — Еще десять минут назад вы были похожи на козочку, полакомившуюся мятой.
Подобное сравнение вызвало у Анжелины улыбку. Розетта действовала, как всегда, импульсивно, но в сложившейся ситуации это было как нельзя лучше.
— Вы не должны плакать. Ваша мадемуазель Жерсанда могла бы взять Анри с собой в Люшон, ведь по документам она его мать.
— Господи, в самом деле! Октавия, почему вы оставляете мне малыша?
— Об этом надо спросить лорда Малькольма, — загадочным тоном произнесла служанка. — Он заявил, что ребенок такого возраста будет мешать им спокойно проводить время.
— В конце концов, какая разница, — резко сказала Анжелина.
— Ладно, я ухожу. Мне предстоит укладывать чемоданы.
— Я приду за Анри после полдника. До скорой встречи, Октавия. Розетта, нам надо спешить. Надо все приготовить, чтобы достойно встретить мое сокровище, моего дорогого малыша.
Едва они остались одни, как Анжелина повела Розетту на чердак.
Это было просторное помещение, где хранились ненужные вещи. Из двух маленьких окошек проникал свет, освещая огромную пыльную паутину, висевшую под балками. Теплый воздух был пропитан запахами старой бумаги и сухого дерева.
— Я не была здесь со дня смерти моей матери, — сказала Анжелина. — Но я знаю, что папа сложил ее вещи в один из деревянных ящиков, в своего рода сундук.
— А что вы ищете, мадемуазель?
— Мою детскую кроватку. Она была железная и покрашенная в белый цвет. Посмотри, наверно, это она, вон там, под покрывалом!
Они нашли кроватку, матрас которой был застелен толстым коричневато-серым полотном.
— Надо проветрить ее во дворе, на свежем воздухе, — заявила Розетта. — А она довольно крепкая!
— Да, не будем терять времени. Я сама протру кроватку и выбью матрас. Затем возьму чистые простыни и сложу их по размеру.
— Я сама займусь этим, мадемуазель. Не беспокойтесь, я буду обращаться с вашим малышом как с принцем. Скажите, а вам не кажется странной вся эта история?
— Что значит странной?
— Не знаю… Милорд приезжает в Сен-Лизье, расточает любезности, затем приглашает мадемуазель Жерсанду в Люшон. Только представьте себе: вдруг эти двое там поженятся, и мсье лорд увезет свою жену в Англию. Вместе с Анри. Возможно, они давно это задумали. А вам отдали вашего малыша на несколько дней, словно сделали прощальный подарок.
Анжелина, раскрыв рот, застыла как вкопанная. Наконец она раздраженно пожала плечами.
— У тебя и правда извращенный ум, Розетта. Или же ты решила испортить мне радостное настроение любой ценой. Это чудо, что мой малыш будет жить здесь, рядом со мной. А ты говоришь мне подобную чушь! Будто мадемуазель Жерсанда хочет украсть его у меня, увезти в Лондон! Это глупо, немыслимо! Хочу тебе заметить, что ты неуважительно к ней относишься, и она ни разу не попрекнула меня за это. Не забывай также, что она надеется на возвращение Луиджи! Одного этого достаточно, чтобы она осталась во Франции!
Ошеломленная такой вспышкой гнева, Розетта отшатнулась. На ее глазах показались слезы.
— Не сердитесь, мадемуазель Энджи! — захныкала она.
— Прекрати меня так называть! Энджи! Мне не нравится это имя, понятно?
В то же мгновение раздался громовой голос, сопровождаемый тяжелыми шагами.
— Черт возьми! Что за суматоха? И почему вы обе рыщете на чердаке?