Великолепная Софи
— Я была бы счастлива выводить ее в свет, — задумчиво проронила леди Омберсли. — Дело в том, что мне… Боюсь, что… Видишь ли, прошлогоднее представление Сесилии в свете обошлось очень дорого, а перед тем Мария вышла замуж, а Хьюберт поступил в Оксфорд, не говоря уже о плате за учебу бедняги Теодора в Итоне…
— Если тебя беспокоят расходы, Лиззи, то их я беру на себя. Тебе не придется представлять ее ко двору, этим займусь я по возвращении, если же ты вообще не хочешь касаться этой проблемы, я обращусь к другой леди. А сейчас я хочу, чтобы она общалась со своими кузинами, вращалась в подобающем ей кругу — ты ведь знаешь порядок!
— Конечно знаю, а о проблеме и речи нет. Но мне все же кажется, что, возможно, ничего не выйдет. Мы не так уж много развлекаемся.
— А надо бы, имея на руках целую ораву девушек, — резко сказал сэр Горас.
— Но, Горас, у меня нет на руках оравы девушек, — протестующе воскликнула леди Омберсли. — Селине всего шестнадцать, а Гертруда и Амабель только что вышли из детской.
— Теперь понимаю, — снисходительно произнес сэр Горас, — ты боишься, что она затмит Сесилию. Нет, нет, моя дорогая! Осмелюсь предположить, ты считаешь ее очень красивой. Но Сесилия — это нечто особенное. Помнится, я так подумал, увидев ее в прошлом году. Я был поражен, так как ты никогда не поднималась над общим уровнем, Лиззи, а Омберсли я всегда считал некрасивым.
Сестра спокойно выслушала последнее суждение, но eе сильно задело подозрение в столь постыдных мыслях о племяннице.
— Даже если я настолько отвратительна, эти соображения меня уже не волнуют, — добавила она. — Еще не было официального оглашения, Горас, но ни минуты не колеблясь, сообщаю тебе, что Сесилия вскоре вступит в очень завидный брак.
— Тем лучше, — произнес сэр Горас. — У тебя появится больше времени, чтобы оглядеться в поисках мужа для Софи. У тебя не возникнет трудностей. Она привлекательна и вскоре унаследует приличное состояние, помимо того, что ей оставила мать. Не стоит думать, что она выскочит замуж, не посчитавшись с нами. Она разумная девушка, достаточно поездила по свету и теперь тертый калач. А кого ты выбрала для Сесилии?
— Лорд Чарльбери просил у Омберсли ее руки, — ответила сестра, раздуваясь от гордости.
— Кто, Чарльбери? — переспросил сэр Горас. — Очень хорошо, Элизабет. Должен признаться, я не думал, что вам так повезет. Красота — еще далеко не все, а то, как Омберсли проматывал состояние, когда я в последний раз его видел…
— Лорд Чарльбери, — натянуто проговорила леди Омберсли, — очень богатый человек, и его не тревожат такие вульгарные соображения. Он сам мне признался, что влюбился с первого взгляда!
— Превосходно! — заметил сэр Горас. — Я думаю, он долго охотился за женой — ему ведь не меньше тридцати, так ведь? Но если он чувствует к девушке настоящую нежность, что ж, тем лучше! Это укрепит его интерес к ней!
— Да, — согласилась леди Омберсли. — Я убеждена, они будут отлично ладить. Весь он — любезность и дружелюбие, по манерам — истинный джентльмен, превосходный ум, такой человек обречен нравиться.
Сэр Горас, которого мало занимали дела племянницы, согласился:
— Хорошо, хорошо, он просто образец совершенства, и Сесилия может благодарить судьбу за такого жениха. Я надеюсь, ты так же успешно управишься и для Софи!
— Конечно, я бы хотела попробовать, — ответила она, вздыхая. — Но есть одно затруднение, потому что… Видишь ли… Дело в том, что, боюсь, Чарльзу это не понравится!
Сэр Горас напряг память.
— Мне казалось, его зовут Бернард. А почему ему не понравится?
— Я говорю не об Омберсли, Горас. Ты должен помнить Чарльза!
— Ну конечно, если ты имеешь в виду своего старшего сына. Я помню его! Но кто ему дал право что-то говорить, и какого черта он может возразить против Софи?
— О нет, не против нее! Я уверена, он так не поступит! Но, боюсь, ему не понравится, что мы начнем веселиться! Полагаю, ты не видел объявления о его скорой женитьбе, он помолвлен с мисс Рекстон.
— Как, уж не с дочерью ли старого Бринклоу? Честное слово, Лиззи, ты неплохо постаралась! Никогда не думал, что у тебя столько здравого смысла! Вот это завидная партия! Тебя следует поздравить!
— Да, — произнесла леди Омберсли. — О, да! Мисс Рекстон просто прелесть. У нее тысяча достоинств. Самые придирчивые не смогут меня опровергнуть.
— Мне она кажется ужасно скучной, — признался сэр Горас.
— Чарльза, — произнесла леди Омберсли, печально глядя в огонь, — не интересуют слишком оживленные или — ну, чересчур безрассудные — девушки. Хотя, по-моему, мисс Рекстон немного недостает живости. Но, Горас, не следует обращать на это внимание, ведь сама я никогда не была «синим чулком», а в наше время, когда так много перевозбужденных девиц, было просто счастье найти одну… Чарльз считает, что мисс Рекстон приличествует атмосфера степенности, — торопливо закончила она.
— Лиззи, просто невероятно, чтобы твой с Омберсли сын был таким занудой, — бесстрастно заметил сэр Горас. — Ты ведь не изменяла мужу, а?
— Горас!
— Конечно же нет, я знаю! И вовсе не надо злиться! Пусть это был не старший сын, тем лучше! Все же странно — я часто так думал! Впрочем, мне все равно, он женится, и слава Богу! Хотя это не объясняет, почему ты должна считаться с его симпатиями и антипатиями!
Леди Омберсли оторвала взгляд от тлеющих поленьев и посмотрела на брата.
— Ты, наверное, не в курсе, Горас?
— Так и я о том же! — парировал он.
— Да, но… Горас, Матиас Ривенхол завещал все свое состояние Чарльзу!
Сэр Горас считался очень проницательным человеком, но даже ему оказалось трудно переварить эту новость. Секунду-другую он бессмысленно глядел на сестру, а потом выдавил:
— Ты говоришь о старом дяде Омберсли?
— Да, о нем.
— О набобе?
Леди Омберсли кивнула, но брат продолжал допытываться:
— О том, который разбогател в Индии?
— Да, и мы всегда считали… Он сказал, что Чарльз единственный разумный Ривенхол, помимо него самого, и оставил ему все, Горас, все!
— О Боже!
Казалось, это восклицание послужило толчком, и леди Омберсли снова закивала, подавленно глядя на брата и теребя в руках бахрому шали.
— Так это Чарльз задает тон! — произнес сэр Горас.
— Он очень щедр, — печально произнесла леди Омберсли. — Мы не можем не осознавать этого.
— Чертов наглец! — вскричал сэр Горас, сам отец. — И что же он сделал?
— Ты все время за границей, Горас, и поэтому, наверное, не знаешь, что у бедняги Омберсли куча долгов.
— Кто же об этом не знает! Он всегда этим озабочен! Уж не хочешь ли ты сказать, что мальчик был настолько глуп, что погасил долги?
— Но, Горас, кто-то должен был это сделать! — запротестовала она. — Ты даже не представляешь, как плохи были дела! Чтобы содержать младших детей… Вот почему Чарльза так обрадовала успешная помолвка Сесилии!
— Он что, содержит всю вашу ораву? Тем более глупец! А как он поступил с закладными? Омберсли давно бы все промотал, если бы большая часть его земель не входила в майорат!
— Я не очень разбираюсь в майоратах, — ответила сестра, — но боюсь, Чарльз поступил не совсем так, как следовало. Омберсли был сильно рассержен и незаслуженно, по-моему, обозвал Чарльза змеиным жалом! Казалось, что достигнув совершеннолетия, Чарльз мог бы все облегчить для своего бедного отца, если бы он чувствовал хоть малейшую благодарность по отношению к нему! Но ничего не могло заставить его разбить майорат, все осталось без изменений, поэтому нельзя винить Омберсли за то, что он сердится! А потом умирает этот отвратительный старик, этот дядюшка…
— Когда? — спросил сэр Горас. — Как могло получиться, что я до сих пор ничего не знал?
— Больше двух лет назад, и…
— Тогда понятно. В то время я был чертовски занят делами с герцогом Ангулемским, а после разговоры утихли. Ручаюсь, что все произошло во время Тулузы. Однако в прошлом году при встрече ты даже не упомянула об этом, Лиззи!