Слово Императора (СИ)

— То есть, ты хочешь сказать, я сама согласилась на подобные изменения? — несолидно вытаращилась я на Первопредка.
— Не обязательно сознательно, просто не возражала против них. Если ты сейчас подумаешь, то сама поймёшь, что всё получилось как нельзя лучше. Тут тебе и дополнительная защита, и дети, и продолжительность жизни; оборотни, конечно, не намного более живучие, чем вы, но среднестатистические двадцать лет — тоже неплохо. Мужа попроси, кстати, чтобы с тобой позанимался и помог освоиться, а то сам он может не догадаться. Ладно, пойду я, а то у вас там уже утро.
— Погоди, ещё один вопрос! Ты не знаешь случайно, что это за жрица — Рууша, и не ты ли её посылал ко мне? И что она со мной сделала?
— Рууша, — он слегка поморщился. — Вы её Праматерью называете. Ну, то есть, не вы, а оборотни.
— Это — твоя жена?!
— Да вот ещё, — недовольно фыркнул он. — Это как раз вторая из двух первых оборотней, Рууша Таан-вер.
— А первый? — уточнила я. Мужчина некоторое время буравил меня пристальным взглядом, а потом обречённо махнул рукой.
— Не хочу я ничего придумывать, надоело уже. Я, я первым был! — устало вздохнул он. — Ты только особо не распространяйся, не поймут. Рууша — моя старшая сестра, а я — не бог, просто очень сильный и талантливый маг крови, есть в некоторых измерениях такая. Правда, мы и не люди были, немного другие существа… ну да это неважно. Нас просто сильно потрепало и изменило в междумирье, когда мы из собственного мира сбегали, это всё-таки не для смертнх место. Но в итоге местные боги приняли за своих и сами предложили восстановить свой народ. Было как-то боязно отказываться, пришлось соответствовать. Что до Рууши, ничего плохого она тебе не сделала. Так, подправила немного, чтобы ты уж с гарантией превратилась. Ну, и запах стабилизировала, чтобы не заметили те, кому не надо.
— И что же она «подправила немного»? — мрачно уточнила я.
— Мозги, — фыркнул он. — Вы, люди, такие упрямые, словами не передать! Ещё начала бы противиться изменению, а это никому не надо.
— Ты же говорил, напрямую вмешиваться нельзя?
— Да это разве вмешательство, немного с эмоциями поработать? К тому же, по согласованию с хозяевами, так что всё законно.
— С какими хозяевами?! — возмутилась я… и проснулась.
Первые мысли были кровожадными и довольно нецензурными, но вспомнилось, что сегодня за день, и пришлось поспешно брать себя в руки.
Прокручивая в голове отчётливо отложившиеся в памяти события сна, я поднялась с кровати. Впечатления от встречи с Первопредком оказались… неожиданными. Если это, конечно, в самом деле был не обычный сон, и это действительно был Первопредок, а не плод моей фантазии. Для последней это, впрочем, было слишком; не такая уж богатая у меня фантазия.
Я никогда особенно не стремилась к встрече с богами, не привыкла просить помощи, да и вообще редко задумывалась о них и их существовании. Неизменным было одно: боги считались существами мудрыми и если не добрыми, то по крайней мере справедливыми. Не только наш Триумвират, о своём Первопредке оборотни отзывались аналогично. То же, что я видела, заявленной характеристике не соответствовало совершенно. Не бог и покровитель огромной державы и целого разумного вида, а трудный подросток. Конечно, факт наличия старшей (судя по поведению — значительно старшей!) сестры кое-что объяснял, но знакомство всё равно оказалось неожиданным, как и информация о происхождении оборотней.
Хотелось поскорее рассказать обо всём этом Руамару и выяснить его мнение насчёт божественных откровений, но мужчины в спальне уже не было, даром что за окнами едва рассвело. Впрочем, судя по следам запаха, ушёл муж совсем недавно.
Привыкнуть к этим самым запахам и научиться в них хоть немного разбираться оказалось неожиданно трудно. Первое время после судьбоносных событий на горной дороге изменения обоняния были почти незаметны. Отчётливо чуять я начала только Рура, а всё остальное в первые дни оставалось прежним. Когда именно начались серьёзные изменения, я не поняла; кажется, всё произошло постепенно, за несколько дней. В какой-то момент я обнаружила, что окружающий мир гораздо сложнее, чем казалось раньше. Запахов было гораздо больше, чем звуков, даже с учётом обострившегося слуха. Или звуки просто были более привычным ориентиром?
В любом случае, первое время я избегала лишний раз высовываться за пределы привычных помещений. Запахи раздражали, отвлекали, мешали на чём-то сосредоточиться, заставляли постоянно принюхиваться и страшно нервировали. Одно утешение: присутствие мужа успокаивало. Так что по крайней мере спала я, уткнувшись в грудь или шею мужчины, спокойно, а в остальное время хотелось побиться головой об стену. Или, по меньшей мере, ходить в обнимку с подушкой или каким-нибудь элементом одежды Рура, чтобы в неё прятаться в особенно тяжёлых случаях. Сейчас я более-менее притерпелась, но перспективу скорого появления в замке кучи народу воспринимала с содроганием.
Как оказалось, Руамар проснулся буквально только что, потому что обнаружился в ванной комнате, ещё точнее — в душе.
— Доброе утро, — поприветствовала я, проходя к умывальнику. — Рур, дело есть.
— Какого рода? — хмыкнул он, отключая воду.
— Мне тут сон специфический приснился, — я вздохнула, с зубной щёткой наперевес оборачиваясь к подошедшему мужу. — Был интересный разговор с вашим Первопредком, и у меня осталось странное впечатление. Я всегда полагала, что боги…
— Короче, тебя удивляет, что наш Первопредок — не мудрый и всепонимающий бог, а скорее малолетний засранец? — со смешком уточнил оборотень.
— Именно, — кивнула я. — Хотя не такой уж и малолетний, я бы ему по манере поведения дала лет пятнадцать… Что, он всегда такой? И это, получается, действительно был он, а не плод моего воображения?
— Всегда. Но теперь, я думаю, ты понимаешь, почему без Владыки оборотни идут вразнос, — пожал плечами мужчина, тщательно вытирая полотенцем собственную шевелюру. — По большому счёту, ему на нас плевать. С другой стороны, судя по облику и истории нашего мира, плевать на смертных всем богам, так что откровенное и искреннее безразличие Первопредка на фоне лицемерной доброты прочих видится мне далеко не худшим вариантом. И о чём он говорил? Не рассказал, почему от меня прячется?
— Мне показалось, он боится, что ты надерёшь ему уши, — хмыкнула я. — Судя по его поведению, такое уже бывало.
— Честно говоря, иногда подмывает, — хмыкнул он. — Но обычно я ограничиваюсь словесным выражением недовольства. Это хорошо работает, потому что он любит спорить и язвить, но я обычно лучше подготовлен по части аргументов и остроумия, так что он каждый раз расстраивается.
— И много народу в курсе, что из себя представляет этот тип? — осторожно уточнила я.
— По-моему, никто, кроме меня, — пожал плечами мужчина. — Жрицы порой получают некие… откровения, но, судя по их отзывам о Первопредке и общему поведению, лично они с ним не общаются. Да и природа возникновения этих откровений меня смущает; не похоже на него. Ладно, время у нас есть, пойдём, присядем в гостиной, расскажешь, что он там ещё учудил.
— Кхм. А почему ты раньше никогда не отзывался о нём в подобном ключе, а сейчас так легко переключился?
— Привычка, — спокойно ответил он. — Зачем окружающим знать, что он представляет собой на самом деле? Гораздо спокойней им продолжать думать, что он мудрый и любит своих детей. А сейчас, раз уж ты с ним познакомилась, мне кажется лишним миндальничать и прятаться за обтекаемыми формулировками.
Пока я приводила себя в порядок, в гостиной уже появился завтрак, и разговор продолжился в весьма располагающей к этому обстановке. Впрочем, рассказ мой много времени не занял.
— Значит, дирижабль — его рук дело? — поморщился Руамар. — Похоже. Обычно если он пытается помочь, это заканчивается не слишком хорошо.
— Я только не вполне поняла, зачем ему это было надо.
— Он сказал правду, — мужчина пожал плечами. — Насколько я понял, он в принципе не может врать и не может не ответить на вопросы хоть как-то. Может недоговаривать, юлить, уходить от ответов, но напрямую отказаться — не может. Да и результаты расшифровки записей Чудака свидетельствуют в пользу справедливости утверждений Первопредка, этот парень действительно мог наломать дров. А почему наш божественный просто не сказал… Видимо, в самом деле есть какие-то ограничения. Если подумать, он действительно всегда давал конкретные ответы только на вопросы о прошлом. Почему ты так странно на меня смотришь?