Лабутены для Золушки
– Артурчик что, наказан? – спросил Андрей, заметив, как фаворит матери поздоровался с Кирой – в явной надежде, что на него обратят внимание и пригласят присоединиться.
– Андрей! – Мадам Войтова понизила голос, давая понять сыну, что ей не нравится такой поворот беседы – тем более, при посторонних.
Андрей пожал плечами. Чета Арно – видно, из опасения оказаться в эпицентре семейного скандала – предпочла покинуть столик и отправиться смотреть на танцующих в середине зала.
– Прости, но… смотрю, мальчонка скучает в одиночестве, грустит, заливает, так сказать, вином… да и одет как-то не празднично, явно из секонд-хенда…
– Ты сам-то, – мать кивнула на коньячные бокалы. – Плотно взялся, как я погляжу.
– Ну, тут мы с ним, похоже, сошлись во мнениях… В твоей компании под алкоголь как-то легче.
В ее глазах мелькнула ярость. Она, однако, сдержалась и даже выдавила из себя саркастическую улыбку.
– Ты не испортишь мне праздник, сынок.
В следующую секунду она махнула рукой в сторону коренастого крепыша с большими залысинами вокруг растрепанного чубчика.
– Пьер! Идите к нам. Я познакомлю вас с той самой девушкой, которая уберегла Ниццу от трагического происшествия.
Мужчина приветливо кивнул.
– Я именно к вам и иду! Причем как раз за этим знакомством…
Средних лет, неприметное лицо, заурядная одежда: недорогой, обтягивающий смокинг, очевидно извлеченный из многолетнего заточения в кладовке, разношенные повседневные туфли, пластмассовые электронные часы.
– Нашу русскую гостью, Киру, представлять нет необходимости, она – безусловная звезда сезона, – торжественно произнесла Элеонора. – А это Пьер Фуке, служащий муниципалитета, который почему-то знает все и обо всех, как будто он не скромный чиновник, а журналист или полицейский. Так что, иногда я подозреваю его в лукавстве…
– Ах, Элеонора, – весело парировал мсье Фуке, целуя Кире ручку. – Такие, как я, не приспособлены к вранью. У нас, видите ли, уши краснеют. Досадный изъян физиологии, разрушивший надежды моей матушки на мою политическую карьеру. Пришлось довольствоваться скучной кабинетной работой.
Не отпуская руки, он обратился к Кире:
– От лица французского государства и особенно муниципалитета города Ницца, приношу вам, мадемуазель Кира, глубокую благодарность за проявленный, не побоюсь этого слова, героизм.
Пьер Фуке был говорлив, половину слов Кира не успевала понять и восстанавливала фразы по общему смыслу.
– Вы не только спасли жизни… что, разумеется, самое важное в этой истории… но и сохранили доходы отелей, расположенных в непосредственной близости от места происшествия. Турист – существо чувствительное. В прошлый раз… – мсье Фуке запнулся, встретившись взглядом с Войтовой. – Впрочем, стоит ли об этом сегодня…
Он протянул Кире визитку.
– Я бы очень хотел с вами встретиться. Скажем, завтра вечером.
И, не дав Кире времени на ответ, вскинул руки, как бы отметая возможные возражения:
– Не отказывайте, прошу вас. Французское государство в моем лице будет чрезвычайно опечалено. К тому же у него… у меня, то есть… приготовлен для вас небольшой, но, смею надеяться, приятный сюрприз.
Киру развеселил этот бодрый, с чувством юмора, чиновник.
– Договорились, – сказала она, принимая визитку. – Я позвоню вам завтра.
Она убрала визитку в клатч, лежавший на столике, а мсье Фуке, покачав указательным пальцем, сказал:
– Надеюсь, вы не забудете!
Кире впервые почудились серьезные нотки в его голосе. Очень серьезные! Или не почудились? Похоже, он не такой уж весельчак-юморист…
– Конечно, не забуду! – поспешно заверила она, и в следующую секунду бал уже увлек ее прочь от утомительных светских знакомств и бесед, в упоительный водоворот возвышенных вихрей музыки. В зале зазвучал ее любимый еще со времен школьного кружка бальных танцев вальс «Сказки венского леса». Ее ладонь приглашающе коснулась руки Андрея.
– И правильно, – тут же отреагировала мадам Войтова. – Здесь следует танцевать. Андрей когда-то неплохо вальсировал, милочка. Надеюсь, за своим бизнесом не утратил этот светский навык.
– Пьер, – обратилась она к муниципальному чиновнику. – Готово ли французское государство в вашем лице к туру вальса?
Мсье Фуке выставил локоть, мадам Войтова взяла его под руку.
– Вальсировать я буду исключительно как частное лицо, мадам. Прошу внести это в протокол.
Они отправились на площадку для танцев, за ними последовали и Андрей с Кирой.
Навыка Андрей не утратил. В танце с ним было удобно и легко – он держал партнершу уверенно, но совсем не жестко. Не давил и не дергал, как делают новички, вел мягко и точно, в такт музыке. Несколько па – и, почувствовав, как чутко Кира отзывается на его ведение, оценив грациозный разворот ее плеч и наклон головы, Андрей увлекся, отбросил прочь напряженность, владевшую им с начала вечера, и они поплыли по упругим скрипичным волнам – раз-два-три, раз-два-три. Он кружил все быстрее, объятия делались все тесней. Проносились чьи-то лица и затылки, ароматы парфюма, и обрывки фраз.
– Не жалеешь, что отказалась в машине?
– Что? Ах да… Немного. Зато я танцую вальс на Балу цветов в Ницце! Неужели это правда?
Она улыбалась так ослепительно и выглядела такой счастливой, что Андрей тоже расслабился, перестал думать о каких-то своих проблемах, и просто любовался своей партнершей.
– Пойдем, подышим воздухом? – спросила Кира. К ней несколько раз подходили незнакомые мужчины, чтобы рассмотреть цифру на запястье, и что-то чиркали на маленьких квадратных бумажках. Это утомляло.
– Выходи на террасу, я тебя догоню, – кивнул Андрей.
Стоило ему отойти, как перед Кирой очутился тот самый длинноволосый блондин – из разговора Андрея с матерью она знала, что его зовут Артур.
– Вы прекрасно танцуете, – обратился он к ней по-русски.
– Спасибо.
– Артур… близкий, так сказать, друг Элины Войтовой.
– Кира.
– Очень приятно.
Кира кивнула, хотя приятного в знакомстве с молодым красавчиком было мало. Это его «так сказать», снабженное ехидным полусмешком, прозвучало невыносимо пошло. Да и алкоголь он переносил неважно: лицо во время разговора подергивалось, осоловелый взгляд блуждал по ее телу.
– Позвольте пригласить, окажите такую любезность.
Он слегка склонил спину и протянул руку.
Вечер может быть испорчен, почувствовала Кира. Выходить на танцпол с Артуром после Андрея – было бы непростительной оплошностью. Все равно, что выпить после «Дома Периньона» какое-то безродное «Фруктовое шипучее».
– Простите, но мне нужно передохнуть, – ответила она. – Совершенно выдохлась.
– Вы разбиваете мне сердце, Кира.
– Я не нарочно, и это меня оправдывает…
– Может быть, позже? Так хочется потанцевать с вами вальс. Обещаю не наступать на ноги. Я, конечно, немного выпил. Но еще вполне устойчив.
«Вот ведь прилипала! Как в книжках отшивают назойливых кавалеров?»
Выручил подоспевший Андрей.
– О, Артурчик! – Он смерил претендента в соперники насмешливым взглядом. – А тебя там хозяйка ищет.
Артур зарделся. Слишком уж явным и болезненным был укол. Хозяйки бывают у пуделей и котов – и тон Андрея был именно таким, каким говорят с котами и пуделями. Не задерживаясь возле Артура, который так и не нашелся, что ответить, Андрей взял Киру под руку и повел на веранду.
На полпути музыка снова оборвалась, и на лестнице показался высокий господин в образцово-показательном смокинге, с гладко зачесанными волосами.
– Дамы и господа! – воззвал господин к собравшимся зычным тенором. – Полночь! Время подводить итоги конкурса на звание Королевы бала!
Оркестр взорвался торжественным скрипичным всплеском и резко смолк.
На пятачок для танцев начала стекаться заинтересованная публика. Кира уютней устроила свою руку на согнутом локте Андрея, готовясь полюбоваться счастливицей. У нее были свои фаворитки – девушка с выстриженным виском и та чернокожая красавица в экстремально смелом платье с вырезом и прозрачными вставками.