Психи (ЛП)

— О, чеееееерт, — простонала я сквозь стиснутые челюсти, раздвигая ноги пошире и отчаянно желая, перевернуться на колени и почувствовать, как твердый член вонзается глубоко внутрь меня. Конечно, я могла бы отнести это дерьмо в душ и присосать к стене одного из моих многочисленных силиконовых друзей, но это не то же самое. К тому же, если я остановлюсь, чтобы разобраться с этим, то только испорчу то, что у меня сейчас происходит, а я не люблю портить хорошие вещи.
Я чувствую сладкую истому глубоко внутри себя и стону от нарастающей интенсивности. До оргазма осталось недолго, но я хочу, чтобы он длился как можно дольше. Я не готова почувствовать конец этого.
Пальцами касаюсь своих сисек, нежно сжимая их, в то время как Тарзан энергично массирует, дразнит и боготворит мой клитор. Готовая к большему, я включаю Тарзана чуть сильнее и извиваюсь под его безжалостной вибрацией. Распахнув глаза, я смотрю в белый потолок, в то время как рукой тянусь к голове, хватаясь за спинку кровати и сильно сжимая ее. Я впиваюсь ногтями в мягкий материал и тяжело дышу.
— Блядь, блядь, блядь, блядь, — хриплю я, когда неистовая сила Тарзана быстро начинает брать надо мной верх.
Мой оргазм нарастает, усиливаясь с каждой вибрацией, вырывающейся из Тарзана. Внутри меня все сжимается, и я зажмуриваю глаза, готовясь к неизбежному. Так чертовски близко.
— Да, — шиплю я, зная, что это перевернет мой мир. Еще несколько секунд, и я изменю свое имя на миссис Тарзан.
Он подкрадывается все ближе и ближе. Я на гребаном краю, более чем готова к тому, что Тарзан сбросит меня в пропасть.
— О-о-о, черт, — хриплю я, готовая потерять себя. — Черт, черт, черт.
Моя спина выгибается еще чуть-чуть, а подбородок поднимается выше, когда я еще больше откидываю голову на подушку. Мои сиськи жаждут внимания, которого я не могу им дать, так же как моя задница и киска кричат о том, чтобы их хорошенько оттрахали, но сегодня все внимание на Тарзана, и, черт возьми, я знаю, что он справится — он уже справляется.
Я прямо тут, готовая упасть с самого высокого утеса, когда Тарзан начинает дымиться и гореть на моей коже.
— АХ. БЛЯДЬ, — визжу я, отрывая Тарзана от своего клитора и швыряя его через всю комнату. Он врезается в стену, и оргазм стихает до постыдной боли, оставляя мое тело еще более возбужденным, чем это было раньше.
Тарзан вспыхивает на полу моей спальни, и я в панике вскакиваю с кровати и мчусь к нему с бутылкой воды с прикроватного столика.
Вылив на него воду, смотрю на его обугленные останки, чувствуя, как весь мой мир рушится вокруг меня. Неужели я прошу так много — просто кончить, не угрожая сжечь мой клитор прямо внутри моего тела? Ради всего святого. Почему мне так не везет?
Я опускаюсь на колени, ничего так не желая, как заплакать, глядя на то, что когда-то было моим лучшим другом.
— Неееет, — вздыхаю я, пока он дымит, сообщая мне, что мой роман с Тарзаном наконец-то подошел к своему сокрушительному концу, и у меня не осталось ничего, кроме сломанных и использованных игрушек, которые остались в ящике моей кровати. Наверное, я заеду в магазин, чтобы выяснить, какие батарейки им нужны, хотя могу ли я действительно позволить себе новые батарейки, когда у меня просроченная арендная плата, которую необходимо оплатить?
Черт. Я облажалась, и не в хорошем смысле.
Пока я собираю с пола останки Тарзана, раздается тихий звук телевизора. Полагаю, арендодатель просто добавит уничтоженный ковер и следы от пятен на стене к моей растущей сумме долга за эту дыру.
Уверенная, что Тарзан не собирается снова самопроизвольно воспламениться, я выбрасываю его в мусорное ведро и падаю на кровать, уронив голову на руки.
Добро пожаловать в мою гребаную жизнь. Это настоящий шторм дерьма. Всегда что-то идет не так.
Было время, когда у меня все шло действительно хорошо. Не то чтобы я платила аренду на несколько месяцев вперед или что-то в этом роде, но у меня было достаточно сбережений, чтобы позволить себе отдохнуть недельку-другую. Работа по ночам в клубе в центре города — не совсем то, чем я хотела бы заниматься в своей жизни, но чаевые были неплохими — просто недостаточно хорошими. Мне приходилось вкалывать каждую ночь, работая в две смены, чтобы получить лишнюю стопку наличных. У меня было достаточно денег, чтобы дать себе столь необходимый перерыв, когда мой подонок-отец наконец выследил меня и ворвался в мою дверь с решимостью забрать все, что, по его мнению, ему причитается.
 
Я думала, что здесь я в безопасности. Я оставила его жалкую пьяную задницу валяться в пыли четыре года назад и никогда не оглядывалась назад. Он забрал все, что я скопила, мою арендную плату, мою еду, даже мой гребаный телевизор. Мне повезло, что миссис Браун, живущая дальше по коридору, предложила мне свою старую машину в обмен на небольшую помощь в выполнении дел по дому, которые для нее уже не так просты.
Отец оставил меня ни с чем, уставшую и измученную, не имеющую возможности дать ему отпор. Думаю, пройдет еще несколько месяцев, прежде чем этот засранец снова попадет в беду и снова ворвется в мою жизнь. Может быть, уведомление о выселении — это замаскированное благословение. Может, возможность начать все сначала — это именно то, что мне нужно, чтобы больше никогда его не видеть. Но он просто выследит меня, как всегда.
С тех пор я пытаюсь встать на ноги, но у меня не так много двойных смен, которые я могу выдержать, прежде чем усталость овладеет мной. Кроме того, я на собственном опыте убедилась, что чаевые не растут, когда ты практически спишь, прижавшись головой к барной стойке.
С момента визита отца я каждый месяц задерживаю арендную плату, и, хотя я объяснила хозяину свою ситуацию, я не виню его за то, что он хочет выгнать меня отсюда. Черт, если бы ситуация была обратной, я бы, наверное, поступила точно так же.
Я люблю свою квартиру, хотя в ней нет ничего особенного. Дверцы шкафов отваливаются, а на стенах более чем достаточно следов от предыдущих жильцов, но она моя. Я работала ради нее, и в трудные времена, когда я не знала, что будет дальше, она была моим спасением. И теперь у меня есть тридцать дней, прежде чем у меня все это отнимут.
Мой домовладелец — скотина. Черт, может, это несправедливо. Он только тогда скотина, когда его глаза неизбежно начинают блуждать по мне. В большинстве случаев его проверки не так уж плохи. Ухмылка появляется только в конце, когда его работа выполнена. За эти годы было несколько предложений руки и сердца и несколько пьяных визитов с вопросом, готова ли я потрахаться, но он всегда уважал мое личное пространство, когда я просила его уйти. Я знаю, что это действительно не идеальные качества для арендодателя, но могло быть и хуже. Несмотря на уведомление о выселении, я считаю, что мне повезло.
Моя вечеринка жалости только начинается, когда я собираюсь лечь обратно на подушку и погрузиться в ванночку с полурастаявшим мороженым, но пока я пытаюсь забыть о своей ужасной ночи, моя маленькая квартира погружается в полную, абсолютную темноту.
Телевизор выключается, унося с собой Кхала Дрого, а свет над моей кроватью гаснет.
— КАКОГО ЧЕРТА НА ЭТОТ РАЗ? — спрашиваю я.
Я стону, более чем готовая закатить чертову истерику, даже если это означает разбудить моих соседей в соседних квартирах.
Как одному человеку так чертовски не везет? Что я такого сделала, чтобы заслужить это дерьмо?
Вслепую нащупывая прикроватный столик, я кладу тающее мороженое обратно на него. У меня вырывается долгий вздох, когда я опускаю голову на руки, чувствуя, как тяжесть всего мира ложится на мои плечи. Несмотря на то что мой домовладелец обычно исправно платит по счетам за коммунальные услуги, я представляю, как он негодует из-за того, что я ему задолжала. Отключение электричества — это, должно быть, его долбаный способ сказать мне, чтобы я катилась к черту.
Я сдерживаю крик, когда шарю по темной кровати в поисках своих трусиков, и как только я натягиваю их на место, я срываю с себя одеяло и шарю вокруг прикроватной тумбочки в поисках старой резинки для волос. Скрутив свои светло-каштановые волосы в неряшливый пучок и не сумев найти тапочки, я беру баночку с мороженым и тащусь в коридор.