В океане без компаса
В час дня с корабля спустили небольшой моторный катер, чтобы добыть нескольких черепах. Метод ловли был следующий: катер приближался к черепахе на десять-пятнадцать ярдов, затем в нее стреляли из пистолета сорок пятого калибра, целясь в переднюю часть карапакса, после чего пловец, ухватившись за карапакс, буксировал черепаху к катеру. Черепахи спокойно подпускали к себе катер почти вплотную. Когда мы повернули к черепахе, на спине которой стояла птица, та улетела, едва мы оказались от нее в пятнадцати ярдах. Черепаха как будто этого даже не заметила, но, когда мы были от нее ярдах в шести, она высунула голову из воды, увидела катер и поспешно поплыла прочь. Стреляли в черепаху для того, чтобы оглушить животное и дать пловцу возможность настичь его. После того как пловец хватал черепаху за карапакс и переворачивал ее на спину, справиться с ней было легко. Даже большие черепахи относительно беспомощны в воде, если их перевернуть на спину. Они почти не пытаются кусаться, хотя, стараясь вырваться, могут нанести когтями передних ластов довольно серьезные ранения. Одна черепаха так рассекла кисть пловца, что осталась двухдюймовая рана, а другая вырвала из планшира катера щепку в дюйм толщиной».
Мне самому ни разу не приходилось видеть таких больших стад. Как-то в проливе между островом Ратонес и берегом Гондураса я наблюдал двенадцать тихоокеанских ридлей, собравшихся вместе, а поблизости копулировали еще три пары. Это происходило вблизи гнездового пляжа, и, по-видимому, черепахи просто собрались там для того, чтобы заняться продолжением рода. В начале августа 1960 года, находясь в Мексике, я услышал, что рыбаки и рыболовы-спортсмены будто бы видели в море у Гуаймаса и Масатлана множество спаривавшихся черепах. Предположив, что это ридлеи, и надеясь увидеть их ухаживание и спаривание, а также сравнить примерную плотность собравшегося у берега стада с плотностью следов на гнездовом пляже, я дважды подолгу крейсировал в прибрежных водах у Масатлана и покрыл в общей сложности около двухсот миль. Во время первой поездки мы видели три пары ридлей, а в полосе восемь — пятнадцать миль от берега — очень много одиночных черепах. Они, правда, не плавали группами, но мне еще никогда не приходилось видеть такое количество морских черепах на протяжении стольких миль. Через четыре дня, когда я отправился туда во второй раз, их оказалось еще больше. За два часа в восьмимильной полосе, начинавшейся в двенадцати милях от берега, мы насчитали шестьдесят черепах. Они как будто никуда не плыли, а просто дрейфовали и паслись вблизи места, избранного для откладки яиц. Все эти черепахи находились довольно далеко друг от друга, и, судя по всему, видели мы их в тот момент, когда они, прервав поиски корма, поднимались на поверхность подышать. Но даже такая их концентрация плохо согласовывалась с весьма незначительным числом самок, вышедших на берег. Тем не менее все замеченные нами черепахи почти несомненно входили в единую гнездовую популяцию.
Стада же, встречающиеся над большими глубинами далеко от берега, представляют собой абсолютно иное явление. Они явно куда-то целенаправленно плывут, хотя никто не знает, куда именно. Насколько известно, ридлеи, принадлежащие к восточно-тихоокеанскому подвиду, никогда не собираются для откладки группами, хотя бы даже в сто раз меньшими, чем аррибады Ранчо-Нуэво. Наоборот, они, по-видимому, роют гнезда в одиночку или разрозненными группами от пяти до нескольких десятков самок на каждую милю пляжа.
Не правда ли, весьма любопытный парадокс: атлантические ридлеи собираются на гнездовом пляже гигантскими скоплениями, но в море их скоплений не видел еще никто; восточно-тихоокеанские ридлеи объединяются в стада для миграции, но для откладки яиц рассеиваются по берегу. Разумеется, не исключено, что в неведомых уголках Тихоокеанского побережья на пляж выходят аррибады тамошних ридлей, но трудно представить, где могут находиться такие уголки. От Нижней Калифорнии до Эквадора ридлеи откладывают яйца почти повсюду, но больших скоплений там не наблюдается, и местные жители ничего об этом не говорят. Вряд ли на востоке Тихоокеанского побережья могут таиться свои Ранчо-Нуэво. Впрочем, несколько лет назад я сказал бы то же и о пляжах Тамаулипаса.
Наибольшая плотность черепашьих гнезд в Центральной Америке наблюдается, по-видимому, на гондурасском берегу между Сан-Лоренсо и границей Никарагуа. Здесь максимальная плотность кладок равняется примерно ста черепахам на каждую милю пляжа (а раньше такая же плотность отмечалась на острове Ратонес в заливе Фонсека). Я бывал далеко не на всем Тихоокеанском побережье Южной Америки, и даже берега Панамы, Коста-Рики и Южной Мексики изучил не все. Но всюду, где мне случалось бывать, я помногу разговаривал с местными знатоками черепах, и все они в один голос повторяли, что ридлеи, или кагуамы, как их называют на Тихоокеанском побережье, всегда выходят на каждую данную милю пляжа поодиночке или очень маленькой группой.
Однажды в поисках ридлей я довольно тщательно осмотрел мексиканское побережье к северу от штата Наярит. За август и сентябрь я вместе с семьей проехал на машине от Эрмосильо через Сонору и штат Синалоа до Сан-Бласа в штате Наярит.
Расстояние по побережью от Кино-Бей в Соноре до Сан-Бласа равно 650 милям. Вначале шоссе пролегает по восточному берегу Калифорнийского залива, но дальше к югу оно тянется возле самых пляжей, омываемых непосредственно Тихим океаном. На всей этой территории из морских черепах мне встретились только зеленая черепаха и ридлея. Кожистая черепаха и бисса были известны местным жителям, но лишь как редкие гостьи этих мест. О логгерхедах же никто не имел ни малейшего понятия. Единственной черепахой, регулярно выходившей там на берег для откладки яиц, была ридлея. Правда, приходилось слышать кое-что и о гнездах других черепах, но всякий раз, когда мне удавалось добраться до источника таких слухов, выяснялось, что в основе их лежит путаница с названиями. В Кино-Бей было очень много зеленых черепах, но на прекрасном океанском пляже, который тянется на много миль от Пуэрто-Кино до скалистого мыса Кино-Нуэво, я не увидел ни единого черепашьего следа. Да и о черепашьих кладках там никто не слышал.
Самый северный пункт, где мы обнаружили гнезда, находился под Масатланом. Южнее ридлеи, по-видимому, регулярно откладывают яйца на всех пляжах, но повсюду гнезда непривычно рассредоточены. Их плотность нигде не идет ни в какое сравнение даже с плотностью гнезд на гнездовых пляжах зеленой черепахи и логгерхеда — она поразительно мала, словно ридлея с восточного побережья Тихого океана вовсе и не родственница которры Мексиканского залива. В Лос-Сееритос, несколькими милями севернее Масатлана, в разгар сезона, когда луна и прилив были как раз такими, какие, по словам местных жителей, обязательно выманивают самок на сушу, за три ночи только четыре ридлеи отложили яйца на участке пляжа, длина которого составляет две с половиной мили. За те же три ночи на соседнем пляже Сабало на целой миле берега не побывало ни одной черепахи. На полуторамильном пляже под Сан-Бласом за три ночи яйца отложили три ридлеи, а поблизости, в Матанчене, на милю за одну ночь пришлась только одна кладка. В местечке Тамборито, к северу от Теакапана, на миле с лишним превосходного песчаного берега, огороженного дюнами, где, судя по описаниям местных жителей, обязательно должны бывать ридлеи, мы не обнаружили ни одного следа, несмотря на самые тщательные поиски. Живший поблизости крестьянин сказал мне, что в этом месяце он видел следы всего двух ридлей — за неделю до нашего приезда, когда его волы забрели на берег. Такая рассредоточенность гнезд, по-видимому, повсеместно характерна для ридлей восточной части Тихоокеанского побережья. В какой-то мере эта разреженность, возможно, порождена столетиями ловли черепах и сбора их яиц. В большинстве районов земного шара уже невозможно узнать, насколько человек сократил ареал и численность морских черепах и каковы они были первоначально. Это особенно справедливо для прекрасных пляжей Тихоокеанского побережья Мексики.
