В океане без компаса
На берегах африканского выступа, как я уже говорил, вы снова встречаете ридлей. И тут они непонятно почему оказываются уже другим подвидом — тем, который обитает в Тихом и Индийском океанах. В Западной Африке эта черепаха откладывает яйца на сотнях миль побережья. Ее также, по-видимому, подхватывают течения — Канарское к северу от Дакара и Бенгельское, идущее с юга, — и уносят к берегам Нового Света. Полностью ли ридлеи, откладывающие яйца в Гвиане, отрезаны от Африки и стали ли они самостоятельной популяцией, пока неизвестно. Вполне возможно, что к гвианскому вкраплению время от времени присоединяются унесенные течением члены африканских популяций. Но, вероятно, ни те, ни другие никогда не проникают за барьер Антильских островов и не попадают в Карибское море.
Таким образом, два подвида атлантических ридлей — которра и батали — нигде не вступают в контакт, и я многое отдал бы, чтобы узнать, чем это объясняется. Обычно при подобном разделении подвидов можно заподозрить какое-то активное отталкивание друг от друга, какую-то ожесточенную конкуренцию, в результате которой обоим подвидам выгоднее территориальная разобщенность. Но в данном случае конкуренции явно не существует. Эти подвиды всегда разделяет по меньшей мере несколько сот миль. Карибское море является для ридлей огромной нейтральной зоной в западной части гигантской мировой реки, внутри которой они обитают. А на противоположном побережье Атлантического океана между Францией и Мавританией им не дает сблизиться что-то другое. Если ридлеи все-таки встречаются на протяжении этих огромных разрывов в ареале, то лишь как беспомощные скитальцы, заблудившиеся в водах, чужих как для того, так и для другого подвида. И если благодаря маловероятной случайности они даже где-то скрещиваются, это происходит так редко, что не может оказать генетического воздействия ни на тот, ни на другой подвид.
Итак, ридлею можно во многих отношениях назвать замечательным животным. Но величайшее из ее чудес — это мексиканская аррибада, и тем, что аррибада была обнаружена раньше, чем она полностью исчезла, человечество обязано Андресу Эррере и Генри Гильдебранду.
Пока я искал ключи к разгадке в других районах, Генри изучал рыболовство в Лагуна-Мадре на побережье штата Тамаулипас. Там до него постоянно доходил слух, который можно было счесть только вздорным. Рыбаки рассказывали об арабском торговце, который пригнал в Тампико целый караван тяжело нагруженных осликов. Торговец явился туда из Пунта-Хуарес, расположенного милях в сорока к северу. В караване было не то сорок, не то пятьдесят осликов, сообщали друг другу рыбаки, и все они несли полные корзины черепашьих яиц.
Наводя справки о морских черепахах, то и дело слышишь такие вот нелепые басни, и большинство людей просто не обратило бы внимания на этот слух. Большинство — но не Генри Гильдебранд. Он терпеливо проследил распространение слуха до его источника и в конце концов добрался до Андреса Эрреры.
Вот каким образом мне довелось увидеть величайший фильм века.
С того времени, как я написал — эту главу, в истории ридлей произошли два важных события — одно радостное, другое грустное.
Сначала о первом. Питер Причард избрал темой своей диссертации проблему ридлей. Для начала он отправился в Суринам и организовал мечение черепах на пляже Биги-Санти в заповеднике «Виа-Виа». Питеру и его товарищам — Тому Стэббсу и Тиму Лишуру — удалось узнать о своих подопечных много нового. Я поехал туда снимать кинофильм о кожистых черепахах и для того, чтобы посмотреть, как на берег выходит варана, она же батали тринидадских легенд. Находясь там, я услышал разговоры о том, что южнее, вблизи границы Французской Гвианы, на пляж, который называется Эйланти, варана выходит для откладки яиц в количествах, заставивших меня вспомнить мексиканскую аррибаду. Когда я уезжал, Питер собирался в Эйланти, намереваясь узнать, что там происходит на самом деле. Вот письмо, которое он написал мне об этой поездке:
«Совершенно случайно мы приехали в Эйланти 7 июня — раньше, чем собирались, — и в ту же ночь увидели аррибаду. Протяженность пляжа равна примерно семистам ярдам, но гнезда роются в основном на отрезке в двести ярдов. Черепахи начали выходить на берег еще засветло, однако основная масса появилась несколько часов спустя. В целом откладка продолжалась около шести часов. Был момент, когда на участке в двести ярдов находилось одновременно девяносто семь ридлей, а всего отложили яйца около пятисот черепах. Они налезали друг на друга и выкапывали бы чужие яйца, если бы индейцы их уже не унесли. Забрано было не меньше 90 % всех яиц. Я израсходовал сто тридцать оставшихся у меня меток за два с половиной часа. На следующую ночь на пляж вышло около восьмидесяти черепах, а на третью — около трехсот. Старый индеец, который наблюдал аррибады каждый год на протяжении полувека, сказал, что они всегда происходят только на этом участке пляжа. Ожидать их следует 20 мая. Если в этот день аррибада не появится, ее нужно встречать 29 мая. По его словам, 15 июня на пляж может выйти еще одна группа, но самая большая группа — около семисот черепах — обычно откладывает яйца примерно 24 июня».
Значит, в мире существует еще одна аррибада. Она, правда, не идет ни в какое сравнение с десятками тысяч черепах, которых видел Андрес Эррера, но тем не менее и ее следует считать чудом. И открыли ее как раз вовремя, так как мексиканским аррибадам, возможно, пришел конец. В последней главе этой книги я расскажу подробнее о том, как это произошло. Несколько лет назад аррибаду стали подстерегать по всему протяжению этого пляжа, и время от времени людям удавалось застичь скопления которр на берегу. Они убивали всех черепах подряд, продавая мясо во внутренние области страны, сушили кал и пи на продажу и забирали все яйца из кладок. Три года назад я вдруг осознал, что нс получаю никаких новых сведений об аррибадах начиная со второй половины 50-х годов. В настоящее время я как раз кончил наводить справки, использовав все возможные источники, и, по-видимому, могу с большой грустью констатировать, что вот уже семь лет, если не больше, как аррибады прекратились. Пропуск двух-трех лет можно было бы и не принимать во внимание, так как девяносто миль — протяженность все-таки большая, а людей там относительно немного. Однако теперь уже невозможно сомневаться, что колоссальные аррибады ушли в прошлое. Которры все еще выбираются на берег Тамаулипаса, но поодиночке, и их очень мало. Сказочные их скопления канули в небытие, подобно тысячам других популяций морских черепах.
Глава шестая
На самом деле никакого острова Мета не существует. Я придумал его, чтобы наглядно проиллюстрировать некоторые общие положения. Отчасти это — любой уединенный океанский островок, где в определенные периоды собираются какие-нибудь животные, а отчасти — вполне конкретный остров Вознесения, крохотный кусочек суши в безбрежных просторах между Африкой и Южной Америкой. Остров Вознесения так мал и так отдален от всякой другой земли, что навигаторы-люди находят его не без труда. Во время Второй мировой войны на острове заправлялись транспортные самолеты, летевшие из Майами в Бирму. Самолеты, вылетавшие из Ресифи в Бразилии, должны были либо садиться на острове Вознесения, либо лететь еще тысячу миль до Дакара. Если у них не хватало на это горючего, им оставалось только ждать помощи среди бурных волн не посещаемой судами Южной Атлантики. Возможность пролететь мимо острова Вознесения была профессиональным риском, и летчики хорошо это знали.
«Если ты по Вознесению промажешь, — пели они за кружкой пива, — то прости-прощай подружке скажешь!»
Эти летчики имели в своем распоряжении новейшие навигационные приборы. И уж если они опасались не найти острова, то невольно задаешь себе вопрос, как же умудряются отыскать его животные.
