Солнце отца (ЛП)

И все же здесь, в Меркурии, Сольвейг изменилась. Бренна думала, что Меркурия стала для дочери тем, чем стала для нее самой Эстландия. Место, где никто тебя не знал, становилось местом, где ты сам мог узнать себя по-настоящему.
Бренна принесла это новое самосознание с собой, когда покидала Эстландию. Это помогло ей пройти через самое тяжелое испытание в жизни. Она знала свое место и своих людей, она чувствовала их присутствие в своем сердце даже за тридевять земель, и у нее была надежда, которая пришла вместе с большой любовью. Потому что у нее был Вали.
Она надеялась, что Магни станет таким же якорем для Сольвейг и что ее дочь вернется в их мир более сильной и целеустремленной.
Однако Хокон — его путь все еще казался темным и трудным.
— Бренна! — позвал Вали. — Присоединяйся к нам!
Обнаруженная, Бренна вышла вперед. У нее были сомнения по поводу воспитания из детей воинов, это было правдой. Но вряд ли она могла попросить своих детей свернуть с выбранного ими пути просто потому, что это сделало бы ее спокойнее. Это было именно то, что пыталась сделать с ней мать, и именно это вынудило ее покинуть свой дом и отправиться в большой мир в одиночестве.
Если ее дети станут воинами, то лучшее, что она может сделать — помочь им стать величайшими воинами, какими они только могли бы быть.
Агнар отчаянно хотел отправиться в поход, и теперь он был достаточно взрослым, чтобы тренироваться. Не для того, чтобы сражаться в этой войне, нет. Но когда-нибудь он станет могучим воином, и если он найдет свою смерть в бою, это будет смерть, которую он выбрал сам.
Как Илва выбрала свою смерть.
Вали много раз говорил эту правду Бренне за те месяцы, что прошли после смерти их дочери, но теперь она наконец проникла в нее — не только чтобы успокоить, но и для того, чтобы наконец стать истиной. Смерть Илвы была хорошей. Она ушла с честью и оставила свою историю. Все, чего она хотела, — стать великим воином, и она осуществила свою мечту.
С легким сердцем Бренна вышла на солнце и направилась к своим мужчинам. Она не станет удерживать Агнара. Когда он будет готов, она позволит ему сражаться.
— oOo~
У двери в комнату, которую она делила с Вали, Бренне преградила путь толпа служанок, которые как раз выносили большую ванну. Она отступила с пути, и все они неуклюже закачались, пытаясь одновременно поклониться ей и вытащить тяжелую ванну в коридор.
— Извините, мэм, — пробормотала одна из них, отводя глаза.
Бренна ответила коротким кивком и вошла в комнату.
Вали стоял перед камином, вытирая свое обнаженное тело толстой тканью. Она улыбнулась. Неудивительно, что маленькие женщины казались такими рассеянными. Даже в их мире размеры ее мужчины, во всех отношениях, были впечатляющими. В этом маленьком мире это и вовсе было что-то неземное. И эти люди, казалось, стыдились своих тел — чувство, которое не разделял ни Вали, ни кто-либо из их народа.
— Ты снова напугал служанок.
Он издал низкий смешок и взял резной гребень.
— Их легко напугать. И им не нужно стоять надо мной, но они не уйдут, пока я не рявкну — и тогда они все вздрагивают.
— Я не думаю, что им разрешается уходить, пока они не помогут тебе. Ты ставишь их перед дилеммой.
Он тяжело вздохнул.
— Они рабы, но называют себя свободными. Этот мир такой странный. Я скучаю по дому.
Усевшись на жесткий стул с высокой спинкой, он набросил полотенце на ноги и принялся расчесывать длинную густую копну своих волос, расплетенных для мытья.
Бренна взяла гребень из рук мужа, встала у него за спиной и начала расчесывать его посеребренные сединой волосы. Влажные локоны были прохладными и шелковистыми на ощупь под ее пальцами, и она не торопилась, наслаждаясь этой близостью между ними. Она расчесала Вали волосы, чувствуя, как он расслабляется и погружается в доставляемое ею удовольствие.
Но ее ум тревожился, и это больше нельзя было отрицать. Увиливать было не в ее правилах, поэтому Бренна просто сказала:
 
— Я бы хотела оставить детей тут, когда мы уедем.
Вали резко повернул голову, глядя на нее через плечо.
— Бренна?
— Мы сможем вернуться за ними, когда узнаем, что наш мир снова таков, каким он должен быть.
Вали ничего не сказал, но она могла видеть потрясение и протест в блеске его глаз.
— Мы не знаем, к чему вернемся, Вали. Мы не знаем, что натворил Толлак в наше отсутствие. Прошел почти год. Мы хорошо подготовились, но и он мог подготовиться тоже. — Почувствовав, как к горлу подступают чувства, она остановилась и постаралась взять себя в руки, прежде чем продолжить. Говорить об этом означало выставлять напоказ свои тревоги… и да, свои страхи. — Возможно, от дома ничего не осталось, кроме самой земли. И мы ожидаем долгой войны. Будет много сражений, а Това и Хелла такие юные. Зачем ввергать их в неизвестность, когда здесь они в безопасности, когда у них есть покой и друзья?
Он повернулся, обхватив ее руку своей и взяв гребень.
— Мы будем вдали от них очень долго, если покинем их. Месяцы. Дольше. Никогда еще мы так долго не были вдали от наших детей, любовь моя.
Она кивнула, силясь заговорить. Когда это все-таки удалось, голос сломался:
— Но они будут в безопасности.
Когда Вали посадил ее к себе на колени, она охотно свернулась калачиком в его руках.
— Это Илва? — тихо спросил он.
— Нет. Я смирилась с этим. Но она была Девой-защитницей, которая погибла в бою. Она выбрала свою смерть. Я хочу, чтобы все наши дети прожили хотя бы столько, чтобы иметь это благо.
— Мы проведем год вдали от самых младших наших детей.
— Возможно, не так долго.
— Бренна, не рассказывай себе сказки.
Он был прав; скорее всего, это займет год. Даже быстро выигранная война такого масштаба могла бы занять все лето, и тогда шанс вернуться был бы упущен до нового сезона.
— Да, год.
Бренна почувствовала прикосновение бороды мужа к своей щеке и его губ — к своему виску.
— У меня сердце разрывается при мысли об этом.
— И у меня. Но, Вали, они будут в безопасности.
— Тогда Това и Хелла останутся. А Агнар?
Ранее, во дворе, она узнала правду о своем младшем сыне, который уже не был мальчиком. И все же:
— Он недостаточно подготовлен, чтобы идти на войну.
— Нет. Но в нем есть мастерство. Больше терпения и проницательности, чем было у Хокона в том же возрасте. Я бы хотел, чтобы он был с нами. Чтобы отойти в сторону и посмотреть, к какой жизни он стремится.
Бренна хотела бы, чтобы сын остался здесь, но она знала мудрость Вали и знала, что Агнар будет в восторге, если ему разрешат присоединиться, даже просто в качестве поддержки.
— Да. Агнар должен плыть с нами. Но девочки остаются, и мы вернемся за ними, когда наш мир снова станет правильным.
Ее мужчина заключил ее в объятия и положил голову ей на плечо.
— Мы сделаем подношение богам, чтобы это произошло как можно скорее.
19
Магни почувствовал, как руки Сольвейг обвились вокруг его талии, и, опустив взгляд, увидел, как ее ладони сплелись у него на животе. Утреннее солнце, льющееся в окно, заставило тонкие светлые волоски на ее руках заблестеть.
— Ночь пришла и ушла, — прошептала она. — Ты не спал?
Он покачал головой. Пока ночь была еще в силе, он поднялся, оставив Сольвейг спокойно спящей, и с тех пор стоял у окна, а ведь солнце уже совсем взошло.
— Уже несколько часов никаких известий.
— Ты же знаешь: чтобы родить ребенка, уходит много времени.
Сольвейг скользнула перед ним и вклинилась между ним и окном. Магни улыбнулся. С распущенными волосами, растрепавшимися от их занятия любовью этой ночью, с мягким и розовым от сна лицом, одетая в струящуюся рубашку, едва доходившую до плеч, она была воплощением невинности. Утреннее солнце, сияющее вокруг Сольвейг, как золотой круг вокруг головы сына христианского бога, создавало впечатление, что ее обнимает Сунна, которая, как и говорили, поцеловала ее в плечо и наполнила светом и могуществом в день ее рождения.