Тройная игра. Книга 1 (СИ)

Наконец парень увидел то, что с ним в жизни точно никогда не происходило.
Незнакомая обстановка: кровать в драпированном белой тафтой с золотой вышивкой алькове, море мягких белых подушек, цветных ковров (еще больше, чем в местных покоях Раду), открытые окна, колыхавшиеся на ветру шторы, серп полумесяца заглядывал с неба в королевскую обитель... любви. Повсюду свечи.
Мэдлер видел от первого лица. Его руки были привязаны белыми лентами к столбикам в изголовье кровати, они крепко впивались в его кожу, оставляя красные следы на запястьях. Длинные черные волосы разбросаны по перине, его волосы. Слева небрежно лежит обнаженное женское тело. Аппетитная турчанка с прекрасным лицом. Ее рот открыт, а глаза смотрят на Вэлана. Точнее не на Вэлана, а на Раду. Да, это определенно были воспоминания Раду.
В устремленном на него взгляде нет жизни, нет блеска, лишь отражение былого ужаса. Из разорванной глотки выливался как минимум второй литр алой крови, прямо на белоснежную простынь.
Справа он видит ступни и голени второй турчанки, не менее соблазнительной, чем первая. Коленки... Смуглое бедро... Талия... Миниатюрная девушка подергивается и постанывает. Левой рукой она упирается в торс Раду, правой — на ногу третьей девушки, которая сидит верхом на Дракуле и медленно двигается, занимаясь с ним любовью.
Третья девушка тоже была турчанкой. Длинные и вьющиеся, черные, как смоль, волосы перекинуты через изящное плечо, а хищные зеленые глаза, в которых играючи переплетались вожделение и угроза, смотрели на Раду, пока их обладательница насыщалась кровью второй девушки. Обеими руками она жадно держала голову своей добычи и пила, проглатывая нектар жизни и роняя его капли на себя и на тело Дракулы.
Наконец она отпустила вторую убитую, толкнув от себя. Тело упало и скатилось с кровати на пол.
Вампирша расцвела в широкой блаженной улыбке, демонстрировавшей ее большие опасные клыки. Она подняла волосы над головой, целиком вытянув руки вверх, закатила глаза и задорно, звонко хохотнула. Ее тело сжалось в спазме удовольствия. Вэлан, находясь в теле Раду, пока Раду находился в теле вампирши, отчетливо это почувствовал. Конечно, она ведь только что напилась крови, убив человека. Уж что-что, а утоление жажды крови будет покруче, чем секс.
Турчанка ускорила любовный темп, рыча и посмеиваясь, затем отпустила копну волос и резко схватила Раду за глотку, начав сдавливать.
Тут Вэлан обратил внимание, что пятисотлетний вампир уже спокойно сидит на своей кровати, отпустив голову парня, и издевательски улыбается.
— Думаю, ты рассмотрел мою Мать. Так что опустим те моменты, когда я дохожу до нескольких кульминаций, и перейдем к финишу.
Не успев и слова проронить, Мэдлер снова погрузился в “фильм”. Да, у него получилось включиться в реальность, а потом из нее выключиться без всяких разъединений.
После страстного кровавого поцелуя, вампирша вгрызлась в обессиленного от продолжительных любовных утех мужчину, ну а дальше... А дальше история кончилась, потому что Раду отключился.
— Вау! — Вэлан перевел дух и пару раз хлопнул в ладоши. — Очень приятное обращение, в отличие от моего.
— Температов обычно всех так обращают. Ибо главный критерий для отбора — красота. Там, где красота, там и секс, а секс — самый простой способ манипулирования людьми.
— Да уж... Так ты знал, что эта девица вампирша?
— Нет. Она была одной из многочисленных девушек султанского гарема. Как она там оказалась и куда потом пропала, я не знаю. Бесед мы с ней вели мало. А в ночь обращения мне было все равно, кто она такая. В тот момент страсть была сильнее всего. Мне было все равно, что она со мной делала, пока я был в ней.
— Ты даже не знаешь, сколько ей было лет? — Раду умиротворенно улыбнулся и промолчал. — Ты хоть что-нибудь у нее узнал?
— Ха-ха-ха! Я только знаю, что ее зовут Кара, что она до сих пор жива, и что ей, как минимум, пятьсот шестьдесят девять лет. Я ее помню с того момента, как оказался в плену у султана. А это было в 1443 году.
— Как же она тебя обратила и бросила на произвол судьбы? — не мог угомониться Вэл.
— Она сказала, что подарила мне вечную красоту, которой меня наделила природа, и с которой согласился сам султан, присвоив мне имя Фрумос, что переводится с турецкого как “красивый”. Объяснила мне, кем я стал, и чего мне стоит опасаться. Затем сказала, что здесь ее миссия выполнена, что она спасла еще одну прекрасную душу, и исчезла. Очень поэтичная натура... Спустя год я понял, что не получится жить, как раньше, не получится больше водить всех за нос, прикидываясь больным, избегающим солнечного света, отказывающимся от еды. И я подстроил свою смерть, раньше это было сделать очень просто, достаточно было использовать немного смекалки и особенности вампирского организма. Так что в 1475 году я официально умер, а причиной моей смерти установили сифилис. Хоть эта болезнь появилась в Европе после девяностых, — Раду равнодушно пожал плечами. — А по-настоящему — в 1474, в возрасте сорока лет. И начал я странствие по странам не столь отдаленным.
— И куда ты пошел?
— На запад. Но тогда было не совсем удачное время для таких, кем я стал. Отголоски Крестовых походов, которые закончились в двести девяностых годах, еще гремели по всей Европе. Само это выражение “крестовый поход” и по сей день применяется к различного рода религиозным войнам. В основном, конечно, католиков против тех, кого они считают врагами “истинной” веры или церкви. В основе армии крестоносцев значились два рыцарских ордена — тамплиеры, Рыцари Христа и Храма Соломона, и госпитальеры, рыцари cвятого Иоанна. В эти ордены входили представители знати и аристократии, которые спонсировали свое дело немалыми суммами, следовательно, у них были очень длинные руки, раскинутые по всей Европе. И все бы было ничего, если бы в пятьсот двадцатом году на трон не взошёл Сулейман I, который погнал Госпитальеров с Родоса. Разгневанные и обиженные они двинулась по морю на северо-запад, по прибытию в Италию, начав с еще большим усердием и злобой расправляться с иноверцами. В течение семи лет они обхаживали земли в поисках нового пристанища, и одновременно, сами того не подозревая, гоняли меня. Я к тому времени осел в Венеции. И по стечению очень неприятных обстоятельств, мой юный друг, я попал в их поле зрения. Возможно, если бы я был кем-то другим, не Раду Дракулой, правителем Валахии в течение одиннадцати лет, приближенным, а по совместительству и любовником Мехмеда, султана Османской Империи, который принял ислам, променяв на него христианство, все могло бы обойтись. Излишняя известность — враг спокойной вечной жизни. Я очень приглянулся мальтийцам, да, к тому времени они уже обосновались на Мальте, и они начали на меня охоту, помимо всех прочих своих занятий. Для них я был кем-то вроде демона, нечестивого духа, который не мог найти успокоение, потому что отрекся от истинной веры. Для случаев, похожих на мой, когда орден встречался не с надуманными ведьмами, а с настоящими паранормальными вещами, у них существовал отдельный отряд, секретный, подконтрольный только Папе. В 1582 году этим Папой был Григорий XIII. Гуманист по натуре. У него был внебрачный сын Джакомо Бонкомпаньи, который по тайному распоряжению своего отца вошел в секретный орден. И именно Джакомо, в тот момент будучи пятидесятилетним мудрым человеком, смог спасти мою жизнь, хоть это ему и стоило очень больших усилий. Это был 1582 год. Я тогда снова принял христианство и поклялся служить верой и правдой семейству Бонкомпаньи, пока не прервется их род. И как ты видишь, мой юный друг, их потомки до сих пор живы, отчасти благодаря мне.
— Значит, Кристина никакая не Хелсинг, что ли? — Вэл, заслушавшись, облокотился на клавесин.
— Нет, — Раду широко улыбнулся. — Она итальянка, ее предки — выходцы из Болоньи, члены Мальтийского ордена, а также двести двадцать шестой Папа Римский. А организации, в которой ты находишься, уже девятьсот тридцать два года. Орден появился в 1080 году, а в 1118 возникла непосредственно военная ветвь. Так и появился “Орден всадников госпиталя святого Иоанна Иерусалимского”. С момента создания Организации Объединенных Наций, а именно с сорок второго года двадцатого столетия, наше общество официально откололось от ордена. Но только официально. А причина в том, что наши действия совершенно противоречат принципам гуманизма и мира во всем мире, и чтобы в случае каких-нибудь прецедентов мы не смогли очернить орден, а с ним и Ватикан. Политика... — Раду встал с кровати и стал вышагивать по комнате. — Мы как бы самостоятельная организация. Закрытое акционерное общество, которое существует по принципу самофинансирования благодаря тому, что в организацию входит около десятка семей со всей Европы, у которых еще со средневековья кошелек набит золотом. А по поводу имени “Хелсинг”: это уже моя вина. В 1897 году вышла книга уже мной упомянутого Стокера — и само собой разумеющееся — я ее прочитал, сразу же. И мне очень понравился персонаж Абрахам Ван Хельсинг, или Ван Гельсинг. И, учитывая то, что наша организация занимается не только истреблением, но и изучением паранормальных вещей, что роднит ее с персонажем Стокера, а также длиннющее название, которым представлялась ранее эта организация; в него входили фамилии всех семей, участвовавших в деятельности, я предложил альтернативу. Во-первых — коротко, во-вторых — модно. Только я понятия не имел, что в двадцатом веке это станет настолько модно, что даже не оригинально.