Мать и Колыбель (СИ)

— И я тоже схожу, — заявил вдруг Лорен, пристально, с какой-то угрозой глядя на Селима. — Развеюсь.
От Акме не укрылось, как недовольно Селим закатил глаза.
— Тогда недолго, — заворчал Бейн. — Сейчас около восьми. Мы с господином Дальном ждём вас дома не позже одиннадцати.
Акме вспорхнула вверх по лестнице, чтобы нарядиться, а Герин Дальн и Бейнардий Фронкс ещё долго спорили о том, каким строгим опекуном был Целитель.
Менадская площадь находилась в центре Кибельмиды, и молодые люди добрались до неё за четверть часа.
Все местные независимо от сословия обожали танцы в центре города.
Площадь была освещена яркими огнями и украшена лентами, от зданий весело отскакивала красивая быстрая музыка, а люди бурями аплодисментов и смеха встречали и провожали каждый танец.
— Странно, почему праздник не запретили… — ворчал Лорен, чтобы не слышал Селим. — О чём только думает градоначальник?..
Ярко улыбавшаяся и пританцовывавшая Акме беззаботно пожала плечами. Почём ей знать, о чём думает градоначальник? Она думала о веселье. Градоначальник, вероятно, тоже.
Сразу же Акме наткнулась на Левина, целителя, которому помогала в больнице и с которым отказалась идти на площадь этим вечером. На лице молодого мужчины отразилась буря эмоций при виде её: и радость, и недоумение. Ведь она отказалась направиться туда с ним. Зато пришла с Селимом, этим жеманным франтом из Карнеоласа.
Акме вежливо поздоровалась и слегка покраснела. Ей было немного стыдно за своё враньё. Но недолго. Молодые люди сразу влились в ритм и закружились в вихре весёлого танца, держась за руки, улыбаясь и смеясь. Селим так кружил свою партнёршу, что вскоре у неё закружилась голова.
— Если вам угодно — приглашайте другую девушку! — весело воскликнула Акме, когда закончился первый танец. — Вы не обязаны танцевать со мной весь вечер.
— Я не устраиваю вас в качестве партнёра? — с какой-то угрозой поинтересовался Селим.
— Устраиваете! — брякнула Акме.
— Рад слышать. Я не могу от вас оторваться.
Он обхватил руками её талию и легко приподнял, как было принято в этом танце, но опустил куда медленнее, заворожённо глядя в её глаза и затаённо улыбаясь.
«Да как он смеет?» — вспыхнула девушка и, чтобы не терять ритма, плавно закружилась вокруг него. Его прикосновения становились смелее, объятия крепче, взгляд откровеннее. Быть может, в намерения его не входило оскорбить её, но она оскорбилась уже на втором танце.
— У меня закружилась голова, — заявила девушка, когда закончился третий, особенно подвижный танец. — Мне угодно посидеть.
Селим быстро нашёл свободную лавку и столик. Усадив Акме, засуетился вокруг неё, заказал ей всё, что она хотела, и уселся напротив. Лорен неподалёку беседовал со своим знакомым и посматривал на Акме.
— Вам нехорошо? — осведомился Селим, более не раздражая и не смущая её слишком вольными манерами. — Если вам угодно, я отведу вас домой.
— Чудесный вечер, — с нажимом ответила Акме. — Я отдышусь и вновь присоединюсь к танцующим. А вы не обращайте внимание на мою усталость, веселитесь.
Селим напустил на себя оскорблённый вид и проговорил низким голосом:
— Вы снова отсылаете меня. Я привёл вас сюда — и не отойду ни на шаг. Вы привлекаете внимание посторонних.
— Вам это не нравится? — с затаённой улыбкой спросила Акме, задумав слегка пофлиртовать.
— Нет. Но мне нравится, как вы флиртуете со мной.
Девушка засмеялась, сделала ещё несколько глотков холодной яблочной воды, со стуком поставила пиалу на стол, резко поднялась на ноги и, протянув руку мрачному Селиму, с лёгкой улыбкой произнесла:
— Пойдёмте. Но после не жалуйтесь на боль в ногах.
— Не в моём характере жаловаться! — ответил Селим, взял Акме за руку, и девушка повела его к танцующим, где тотчас влилась в ритм тарантеллы и закружилась со своим спутником в зажигательном веселье.
Танцующие то водили хороводы, то вновь разбивались на пары и кружились… кружились… кружились в вихре огней, в потоке бесконечной музыки, в грохоте смеха и радости. Музыка и сияющее лицо Селима уводили Акме всё дальше от былых мыслей и тревог. Был ли то медленный грустный танец, подвижный или весёлый, девушка перестала думать о том, что время шло, и дома её ждал дядя.
 
Когда старые часы на площади пробили без четверти одиннадцать, Акме поискала глазами Лорена и удивилась: рядом с братом появилась девушка. Её густые пшеничного цвета волосы были убраны в простую причёску, украшенную красной лентой. На ней было нарядное платье. Миловидное лицо горело не то гневом, не то обожанием. Она напирала на Лорена и что-то тихо и страстно говорила ему. Её брат же глядел на неё с ледяным презрением и посматривал по сторонам, вероятно, беспокоясь, что их разговор услышат.
Когда она повысила голос, люди, стоявшие неподалёку, начали оглядываться на эту пару. Через минуту тихой словесной перепалки девушка начала выкрикивать угрозы, часть из которых донеслась до Акме:
— …Я приду к твоему дяде и всё ему расскажу!.. Он выслушает меня, ему не нужен скандал!..
Лорен схватил её за локоть и, должно быть, сжал так, что та позеленела. Он тихо прорычал ей несколько слов, девица фыркнула, вырвала руку и скрылась в толпе.
Акме извинилась перед Селимом и направилась к брату.
— Лорен… — тихо позвала она. — Кто эта девушка?
— Никто! — рявкнул он, развернулся и направился к шумной таверне с целой толпой развеселившихся подвыпивших мужчин.
Акме хотела направиться за ним, но её остановил Селим.
— Не ходите туда. Это место не для вас. Подождите здесь.
— Благодарю вас! — выдохнула она.
Селим усадил её на лавку подальше от танцующих и отправился за Лореном.
Произошло что-то странное. Голову Акме обволокло густым холодным туманом. Он влился в уши её мерзким потоком ледяного дыма и наполнил слух зловещим многоголосым шёпотом.
«Не смыть тебе смерти с ладоней твоих, не стереть с души твоей чёрных злодеяний. Все убитые будут стражами твоими в царстве покойной вечности. И всё по капле существа своего отдашь им, мучителям твоим… Ни памяти о тебе не останется, ни тени…» — волнистых эхом отдалось в её голове.
Акме покачнулась, а когда услышала нарастающие вздохи ужаса, обернулась. Музыка затихла. Танцующие застыли, а после испуганно один за другим закричали и начали разбегаться в разные стороны, зовя стражу на помощь.
Девушка приподнялась, бестолково повторяя имя брата. Но ни Лорен, ни Селим ещё не вышли из таверны. Внутрь здания начали забегать перепуганные кричащие люди. Только Акме не могла стряхнуть с себя странное оцепенение, сковавшее ноги и руки, разум и волю. Она оставалась на месте.
На опустевшую площадь вышло нечто. Огромное и чёрное, горбатое, передвигающееся на четырёх когтистых лапах. Причём передние были длиннее задних. Он был похож на зверя, — на медведя, только изуродованного тьмой. Чудовище словно явилось из преисподней. Ярко-жёлтые глаза, разинутая пасть. Острые рога причудливой короной выстроились на чёрной макушке. Такая тварь уничтожит одним махом, вырвет внутренности одним рывком.
Монстр прыгнул к молодому музыканту, не успевшему скрыться в соседнем здании, ударил его огромной лапой, и мужчина рухнул на мостовую, больше не поднявшись, не успев даже вскрикнуть. Кровь растеклась по камню и обволокла его рубиновым морем.
Тварь догнала трёх убегающих девушек. В плечо одной из них он вцепился клыками, оттолкнул и прыгнул ко второй. Он повалил её на дорогу и прокусил шею. Девичий визг захлебнулся и забурлил в кровавых потоках. Третью он просто сбил с ног.
Чёрной рекой разливалась лужа крови. Неведомый зверь разбросал четверых стражников с мечами и алебардами, торопившихся к нему из-за угла. Один из них успел садануть монстра по спине. Хлынула зеленовато-чёрная жидкость. Обернувшись к врагу, зверь зарычал и приготовился прыгнуть на него, как Акме выдохнула:
— Стой!
Монстр обернулся. Акме слышала его низкое рокочущее дыхание. Из зловонной раны на камни текла его ядовитая кровь. Каждая капля издавала громкое шипение.