90-е: Шоу должно продолжаться 7 (СИ)

Через пятнадцать минут мы с бабкой сговорились, ударили по рукам, и она повела нас очередными тайными питерскими тропами, показывать место нашего будущего обитания. Трешку на улице Большой Московской.
На этом трэшовые приключения нашей поездки были завершены, и настала приятная ее часть. Квартира оказалась совершенно фееричной. Если не считать того, что подниматься к ней пришлось пешком. Да, в общем-то, и хрен с ним! И неважно даже, что там были сквозняки какие-то дикие. Ничего, поспим в одежде.
Просто это оказалась настоящая мансарда. С выходом на крышу через кухонное окно. И полукруглым окном в гостиной. И головокружительно высокими потолками с лепниной по верху. Наполовину обвалившейся, но все-таки лепниной. Посреди всего этого обветшалого великолепия немного нелепо смотрелись традиционные элементы «бабушкиного ремонта» — обшарпанные диваны-книжки, сервант с дешевенькой стенлянной посудой, книжный шкаф с отвисшей дверцей.
Такую квартиру даже бабуля не испортила бы.
Но и тут нам повезло. Жуткого вида бабка-хозяйка сунула нос в мой паспорт, потом отвела меня в сторонку от Сэнсея и сообщила доверительно, что она всегда нюхом чует хороших людей. И что про меня она сразу поняла, что я хороший. Так что чувствуйте себя как дома, ребятишки. Только курить вылезайте на крышу, пожалуйста.
И после этой речи она вручила мне ключи и отчалила. Мол, когда квартирантов пускает, всегда уходит к подруге, потому что по молодому делу шуметь полагается, а она спит плохо.
Чудеса!
Стоили эти чудеса, конечно, немало. Но после бесплодной прогулки в обнимку с поливоксом по мрачноватым улицам зимнего Питера торговаться я готов не был.
— Знаешь, Велиал, иногда я смотрю на тебя и чувствую себя каким-то юным падаваном, — задумчиво проговорил Сэнсей, стоя у полукруглой балконной двери. — Как так вообще?
— Просто я везучий, — усмехнулся я. — Ну и немного демонической магии. Ладно, тут хорошо, но надо теперь сюда ребят передислоцировать. А то они до сих пор на вокзале сидят.
Зимний день в Питере оказался настолько коротким, что мы даже как-то и не заметили, что он был. Когда мы затащили наши суровые пожитки на седьмой этаж без лифта и привели себя в какой-никакой порядок, отличный от случайного, за окном снова сгустился мрак.
В планы Сэнсея вряд ли входило сопровождать нас весь день вообще. Но он явно чувствовал себя виноватым за неудачные попытки вписать нас хоть куда-нибудь. Сквот оказался непригодным для жизни, а известные ему явки и пароли уже были заняты.
Так что теперь он считал себя прямо-таки обязанным сделать так, чтобы культурная часть программы не провалилась, как бытовая.
И приволок нас в этот самый дворец культуры.
Ну как, дворец… Это был бетонный ДК монументальной советской постройки. Вот только он был заброшен, кажется, еще при советской власти. Так что сейчас снаружи являл собой зрелище жалкое. И где-то даже постапокалиптичное.
А вот с культурой было интереснее.
Питерские рокеры — народ специфический. Во всяком случае, я именно это слово подумал, когда Сэнсей мне рассказал, что самая культовая часть «Невских берегов» проходит в заброшенном ДК. Мол, туда кто попало не приходит, только те, кто в теме. Только настоящие ценители андеграунда.
— Мы вот сюда идем? — удивленно спросила Кристина, без всякой вежливости ткнув пальцем в бетонную развалину с заколоченными окнами. — Это точно место для фестиваля?
— Милая барышня, — доверительно сказал Сэнсей. — Видите ли, корни нашего музыкального движения таковы, что прятаться в подвалах и подворотнях у нас теперь в крови. Нам сейчас доступны самые разные сцены, рок больше не запрещают. Но…
— Ты рассказываешь скучные вещи, — дернула плечиком Кристина. — Мне по дороге все уши прожужжали о том, какой ты прикольный.
— Сэнсей, прости нашу прямолинейную Кристиночку, — усмехнулся я. — Тяжелый день получился.
А потом мы оказались внутри.
Странное дело. Вроде бы, в Новокиневске происходило все то же самое. Музыканты, сцена, мониторы, пульт. Панки, металлюги… Хотя нет, как раз здесь конкретно металлюг не было. Большая часть музыкантов в бывшем зрительном зале бывшего дома культуры играло или этнику, или депрессивные и философские песни, вроде того же «Папоротника». Но ощущалась некая… разница атмосфер что ли. В Новокиневске на всех концертах и тусовках возникало эдакое ощущение игры. Будто собрались хорошие мальчики и девочки и просто делают вид, что они рокеры. Но на самом деле все это не по-настоящему. Потому что закончится концерт, и они все разойдутся по домам, к мамам и папам. Здесь такого ощущения не возникало.
 
Скорее наоборот даже. Сложно объяснить.
Впрочем, возможно я на самом деле не отошел еще от шока того сквота, куда нас приволок Сэнсей в самом начале.
Здесь атмосфера была все-таки иной. Этакое избранное днище, если можно так сказать.
«Ангелочки» сразу же прилипли к листку бумаги на стене в фойе — программа концерта. И, судя по восторженным воплям, их в этой программе все более, чем устраивало. А мне в таких ситуациях больше нравится смотреть на зрителей, чем на сцену.
Их было довольно много. Гораздо больше, чем по техническим требованиям должен был вмещать этот ДК. Только где теперь эти требования?
Зал безжалостно модифицировали. Выволокли оттуда все кресла, оставив только голые стены, покрытые не особо талантливым граффити и пыльные кулисы с подпаленным нижним краем. Может, дизайнерское решение такое. А может пожар был, и кулисы удалось у огня отбить…
«Ангелочки» умчались в зал, а мы с Евой и Сэнсеем остались болтать в фойе и глазеть на проходящих мимо рокеров.
В какой-то момент я вдруг понял, что слышу очень знакомые слова.
— … А в доме шло веселье и гульба,
Еще никто не знал, что в этот миг
Охотник Себастьян, что спал на чердаке,
Вдруг почернел лицом, стал дряхлый, как старик…
— О, это же «Король и шут», верно? — обрадованно сказал я.
— «Король и шут»? — Сэнсей нахмурился. — Не слышал раньше…
«Да ты что? — хотел спросить я. — Кто же не знает „Киша“⁈»
Не спросил. Вовремя напомнил себе, что год, между прочим, девяносто второй. И не исключено, что Горшок сейчас вообще впервые выступает перед настоящей публикой.
— Твои знакомые? — заинтересованно спросил Сэнсей. — Хорошие?
— Интересные, да, — кивнул я. — Послушаем?
Я был на концерте «Короля и шута» в Новокиневске в начале двухтысячных. Они тогда собрали дворец спорта за первые же полтора часа продажи билетов. Мне повезло, что моя тогдашняя подруга имела какое-то отношение к билетным кассам. Помнится, ради этого концерта я себе даже шутовской колпак купил. И там же на концерте его и посеял. Швырнул вверх от избытка чувств, а обратно так и не поймал.
И вот сейчас я смотрел на уже беззубого Горшка. Но живого.
И мое сознание снова начало двоиться. Между тем концертом, во дворце спорта, и этим, в заброшенном питерском дворце культуры.
Музыка меня подхватила и понесла, через пару песен, «КиШ» сменился каким-то неизвестным, но задорным коллективом, а я оказался радостно скачущим где-то посреди толпы таких же патлатых типов, как и я сам, собственно.
А потом я осознал, что природа требует определенных действий, пошел искать туалет, и снова наткнулся на Сэнсея, который и проводил меня в соседний дом, такой же заброшенный как и этот ДК.
— Слушай, а хотите выступить? — спросил меня вдруг Сэнсей, когда мы снова подошли к фиктивно заколоченному входу в ДК.
— Так мы же и так выступаем, — удивился я. — Послезавтра, ты же сам сказал.
— Нет, прямо здесь выступить, — глаза Сэнсея заблестели. — Сегодня. Сейчас. Как думаешь, готовы твои парни?
  
Глава 2
 
— Так мы они же инструменты не взяли, — сказал я.
— Ерунда, что-нибудь придумаем! — махнул рукой Сэнсей. — Ну так что?
— И ты еще спрашиваешь? — хмыкнул я. — Конечно же, выступят! Надо будет, так я им еще пинка для мотивации пропишу!