Больше не могу (СИ)

  
Глава первая
 
Эля заварила крепкий чай, достала свой любимый зефир и устроилась у стола, глядя, как копошатся голуби на крыше дома напротив. Её квартира на одиннадцатом этаже, а рядом десятиэтажный дом. Как же она любит лето! Длинные дни, короткие ночи, пылающие закаты…
Жаль, дачи нет. Дима не хочет покупать дачу, потому что та начнёт отнимать слишком много времени и сил. Так он считает. Практической ценности ноль, а бензин трать, машину гоняй. Сразу появятся друзья, которые начнут набиваться в гости. А она, Эльмира, начнёт проводить на этой даче каждую свободную минуту, вместо того, чтобы посвятить это время семье. Уж он-то знает! Она же деревенская, её «тянет к земле», как он выражается. Ну и что?!
Она выросла в большом татарском селе, в интернациональной семье: у папы татарские корни, а у мамы башкирские. Большое современное село. Но даже если бы маленькая деревня, что постыдного?!
А теперь она жена начальника, трудоголика, вечно занятого человека. Его девиз: «На пенсии отдохнём». И она должна соответствовать. В гости — только к «нужным» людям, и дома у себя принимать только «нужных».
А доживёт ли она до пенсии с таким темпом жизни? В вечных рамках?
Сколько раз она уговаривала мужа поехать отдыхать здесь, в России, в своём регионе! Хотя бы снять дом, если не хочется купить.
«Дорогая, нас не поймут. Ты же знаешь, при моём статусе это дурной тон».
Отдых только на курортах зарубежья.
Да не бесится она с жиру! И курорты ей нравятся все, без разницы, на какой ехать. Но почему нельзя хоть раз за двадцать два года сделать исключение, поехать туда, куда хочется ей?!
Сначала пыталась спорить, до истерик доходило. Но с возрастом привыкла. Отдых — за рубежом. Цветы — обязательно по праздникам, обязательно семь розовых роз, и точно такой букет его маме. Один в один.
«Нечем заняться? Вон, на стеллажах и антресолях пыль лежит толстым слоем. Какая тебе дача, ты тут не справляешься!».
Она работает. Работает, иначе бы свихнулась. В поликлинике, медицинским регистратором. Дима часто повторяет: могла бы не работать, он обеспечит. Но желание супруги зарабатывать «свою копейку» всё же импонирует ему.
Училась когда-то на педагога дошкольного образования, но работала только на практике.
Ещё на практике она ездила в детский загородный лагерь вожатой. Ей очень понравилось. Два лета ездила, а потом вышла замуж.
Она поступила в педагогический колледж в областном центре, а Дима был из соседнего небольшого города, где окончил автотранспортный колледж, потом отслужил в армии и приехал получать высшее образование в миллионник.
Они познакомились на дискотеке. Эля пришла с девушками, с которыми жила в одной комнате в студенческой общаге. Скромная черноглазая и стройная девушка запала в душу Дмитрию. Так они и пошли по жизни рука об руку.
Сначала было трудно. Дима сразу перевёлся на заочное, пошёл работать, жили в общежитии. Тут же родился Эдик, которому сейчас двадцать один, через два года Катя.
Они не боялись трудностей. Они были молоды, здоровы, любили друг друга.
Потом Дима резко начал расти по службе, семимильными шагами пошёл вверх по карьерной лестнице. Квартира, потом другая квартира. Переезд его мамы в их город.
Родителей Эльмиры не стало, она была пятым, поздним ребёнком. Один брат погиб, трое других разъехались по стране. Видятся, но редко, всем некогда. Хорошо, сейчас есть интернет!
Потом, десять лет назад, интрижка «от Димы». Может, были и ещё, но вскрылась та. Он вымолил прощение, а она уступила ради детей.
Это было главной её ошибкой. Ведь она разлюбила его, перестала уважать, хоть и простила. Нужно было уйти, а не труса праздновать. Не умерли бы с голоду. Дети не перестали быть его детьми, и он души в них не чаял, особенно, в Кате. И сейчас обожает их. Он бы их не бросил на произвол судьбы.
…Интересно, куда улетучивается эта самая любовь? И почему не у всех? Ведь есть же супружеские пары, которые на всю жизнь сохраняют теплоту, трепетное отношение друг к другу, уважение. Конечно, не может всю жизнь гореть синим пламенем, как сказала героиня её любимого фильма «Москва слезам не верит». Не может быть всю жизнь химии между двумя людьми, всепоглощающей страсти, высокого напряжения. Любовь трансформируется в нежность, теплоту, взаимоуважение.
 
У них и этого нет. Есть Дима, есть дети, а где она, Эля? Она всегда и всем очень нужна, этого не отнять!
У Димы язва, надо готовить специальные блюда.
У Димы работа, где каждый день нужно быть в свежей, идеальной рубашке. В безупречном костюме. В вычищенной обуви.
Эдик и Катя студенты, они очень устают, к тому же, у них много увлечений и дополнительных занятий, личная жизнь. Они живут в бешеном темпе. Их нужно вовремя накормить, вовремя помочь решить проблемы и не мешать.
«Некогда, мам, если будет что, непременно расскажу!».
У неё нет подруг. Не то что бы Дима был против, хотя не одобрял, но она как-то сама не сдружилась ни с кем близко. На работе общалась со всеми, и нрав у неё добрый, есть чувство юмора. Но она не привыкла делиться своими проблемами, душу изливать. Ей это было как-то и не нужно.
Но с возрастом, к сорока двум годам поняла, — говорить надо! Но не с кем. Нет именно той родственной души, с которой говорить бы и не наговориться. Дома никто не разговаривает и не слушает её. Диме некогда, да он и раньше всегда говорил только о том, что интересно ему, от остального отмахивался, считал ерундой, не заслуживающей внимания. Детям тем более не до неё, они приходят только с проблемами.
Со свекровью отношения нормальные. Именно нормальные, они не ссорятся, но и теплоты особой нет. Мама мужа всегда считала, что Дима мог бы найти жену и получше, Эля, дескать, слишком простенькая и скрытная.
Одно время все начали строить дома, и Эля надеялась, что Дима тоже захочет. Но в этом пункте он не побоялся своих элитных друзей разочаровать. У них большая, очень хорошая квартира. Этого достаточно.
Пусто. На душе пусто. Вроде, и совсем не старая она, и следит за собой. Глаза, в которых словно затаилась улыбка, высокие скулы, красивый овал лица и точёный профиль. Фигура сохранилась, не «расплылась», но с годами стала более женственной. Не фотомодель, конечно, но очень приятная женщина. Однако на душе такое, словно жизнь закончилась, так толком и не начавшись. Именно её жизнь, женская. Эля лишь часть жизней других.
Хлопнула входная дверь, и Эля поняла, что вернулся Эдик: только он так сбрасывает обувь. Не так давно закончилась сессия, Эдик перешёл на четвёртый курс технического университета. Через несколько дней он улетит отдыхать с подругой Юлей.
Катя, которая перешла на второй курс классического университета, уже уехала с подругами в Сочи. Эля по-хорошему завидовала дочке, она бы тоже махнула куда-нибудь на машине. Ей ужасно хотелось какого-то движения, перемен. Даже какого-то риска что ли.
Эдик зашёл в ванную, а потом сразу прошёл на кухню. Он ещё молчал, но Эля поняла: что-то произошло.
— Мааам, — он сел на табурет напротив, и Эле пришлось смотреть снизу вверх; ростом Эдик пошёл в отца.
Ну и пусть метр восемьдесят пять, всё равно он её сын, и так хочется, чтобы он опять поцеловал её в щёку, как раньше! Сама она не лезла, так как поняла однажды, что он стесняется её материнской ласки, смущается. Может, и к лучшему, он должен быть мужчиной, а не маменькиным сынком. Катя же всегда больше любила отца, и особой ласки к матери не проявляла даже в детстве.
Эдик упёрся локтями в колени, ладонями подпёр подбородок.
— У Юльки задержка больше недели, а нам лететь вот-вот.
— Чем я должна помочь? Сын, у меня мозоль на языке от слова «предохраняйтесь». Я понимаю, дело молодое, но вам же не по семнадцать, чтоб совсем голову не включать!
— Мааам, — он поморщился. — Да знаю я, но вот бывает иногда… Ты же в поликлинике работаешь. Надо срочно на УЗИ и на анализы к хорошему врачу, чтобы точно всё сказали.