Парень в шагающем саркофаге (СИ)

— Ну, в общем, я вношу на всеобщее голосование дополнение. Я предлагаю дополнить правило о стокилометровом радиусе вокруг колонии правилом, что любой транспорт или человек, выходящий за пределы территории своей колонии, обязан нести четкие опознавательные знаки и раскраску или одежду яркого, «антизащитного» цвета. Ну там, красный или оранжевый…
— Красный цвет на планете под красным карликом — это как раз и будет защитный цвет, — заметил китаец. — И наш красный флаг будет совершенно незаметен в таком случае.
Тут вмешался индус.
— Строго говоря, красное солнце не будет для нас совсем красным. Специфика визуального восприятия. Допустим, металл, раскаленный добела — это тысяча с лишком по Цельсию всего лишь. Солнце желтое — но если взглянуть, то оно белое. Когда вы сможете взглянуть на Росса своими глазами, без камер — он все равно будет очень ярким, белым. На поверхности планеты будет присутствовать некая краснота, но если вы думали, что мир будет выглядеть так, словно вы смотрите через красное стекло — то нет, такого не будет.
— Хм… Ну придется как-то выкручиваться, камрады, — сказал я. — Независимо от того, как мы сейчас проголосуем и будут ли все придерживаться этого правила, я делаю официальное заявление. Любые люди или транспортные средства, которые окажутся в пределах ста километров от нашей колонии, обязаны быть хорошо заметного, выделяющегося цвета. Любая цель, «мягкая» или «жесткая», без «антизащитной» окраски будет сочтена враждебной. Мы оставляем за собой право атаковать такие цели без предупреждения.
— А что, мне нравится подход, — сказал младший из китайцев. — Идешь к соседям — позаботься о том, чтобы не выглядеть скрытным разведчиком.
— Нормальные люди, которые идут к соседям в гости, вначале пользуются рацией и сообщают о своем прибытии, — возразил британец.
— Бывает так, что рации нет, — заметил иранский капитан. — Ну допустим, пилот или водитель терпит аварию на нейтральной территории, его рация вышла из строя. Он пытается выжить и выбраться к людям. Допустим, ближайшей колонией будет русская. А русские грохнут пилота только за то, что он будет в одежде неправильного цвета?
— Просто между прочим, комбинезон яркого, выделяющегося цвета — в интересах самого терпящего бедствие пилота, — ответил я. — Он ведь хочет, чтобы его нашли как можно раньше, верно?
— Хм… Ну в общем-то верно.
Снова заговорил китаец:
— Вообще, идея, что мирный человек должен носить яркий цвет, нам нравится. С философской точки зрения. Неизвестно, какие опасности таит в себе новый мир. В нем если и можно на чью-то помощь и рассчитывать — то только на другого человека. Следует облегчить людям возможность находить друг друга, не так ли?
— Угу. Но это при условии, что там, кроме нас, не будет других носителей разума. Иначе нам придется совсем-совсем иначе себя вести.
— Если там будет другой разумный вид, нам всем, скорей всего, настанет хана, даже если это будут дикари с луками и стрелами.
— Ну-у-у, не факт. Вон, Америку колонизировали при намного меньшем технологическом превосходстве, — протянул немец, — у Кортеса было только железное оружие, огнестрел, броня и кони. И он завоевал ацтеков.
— Плохо знаешь историю, дойч, — хмыкнул итальянец, — Кортеса спасло то, что все местные племена ненавидели ацтеков. И еще учти, что к мушкету порох дымный можно изготовить самому и пули отлить на костре. Я погляжу, что будет, когда у тебя закончатся патроны к автомату.
— Да ладно, нет там никого. Мы бы уловили хоть какие-то сигналы, будь там цивилизация.
— Какие именно сигналы мог бы послать на другую планету человек восемнадцатого века? Никакие. Так что мы запросто можем встретиться с местным Наполеоном и его армией…
— Это вы, типа, не знаете про «странный сигнал» в две тысячи семнадцатом? — спросил японец. — Пять гигагерц — частота, наводящая на мысль об искусственном происхождении. Была версия про отражение сигнала от геостационарного спутника — но эта версия тоже подходит не полностью.
— А будет очень весело, если окажется, что это россианцы отправляли землянам сигнал… Правда, веселиться будем не мы.
 
* * *
Глоссарий
Хиральность (от греч. «рука»), она же «зеркальность» — явление, когда некоторые молекулы (сахариды, аминокислоты) могут теоретически быть «закручены» в разные стороны (за или против часовой стрелки). Подобно тому, как левая и правая руки зеркально симметричны, но несовместимы в пространстве. При этом характерно, что в природе одновременно существует только один вариант того или иного вещества (так называемая гомохиральность).
Многие виды химических реакций не будут работать привычным образом, если, к примеру, заменить одну органическую молекулу на ее зеркальный вариант, а вторую оставить обычной. Они между собой «не контачат», так сказать, несовместимы. Таким образом, если представить себе «хиральное яблоко», в котором все моносахариды хиральны по отношению к аналогам на нашей планете — то оно с высокой вероятностью будет для нас непитательно или вообще несъедобно. Соответственно, на планете с хиральной биохимией, предположительно, не получится питаться местной органикой, даже если во всем остальном эта биохимия точная копия нашей.
С другой стороны, люди на такой планете могут не бояться местных бактерий, а земные семена будут неуязвимы к местным вредителям и болезням. То есть, местный хомяк все еще сможет хомячить земные посевы, но недолго, потому что погибнет от голода или отравления.
  
Высадка
 
Полгода я постепенно привыкал к одиночеству, которое со мной до последнего вздоха. Раньше я каждый день общался с ЦУПом и почти каждый — с Серовым, дружественными мне людьми. С момента прыжка и до конца моих дней мне предстоит беседовать только с врагами, которые, правда, еще не знают, что я им всем враг. Увы, но общение с теми, кого я собираюсь убить, почему-то облегчения не приносит.
Ну, я знал, на что подписывался.
И вот Аврора занимает четверть поля зрения камеры. Осталось совсем немного.
Отсюда Бета Росса видна мне лучше, чем на снимках, присланных зондом-беспилотником. В телескоп я наблюдаю довольно странную картину: планета черно-белая, черт ее подери. Снимки были дерьмового качества и черно-белые, потому что когда сигнал передается маломощным зондом, потом одиннадцать лет летит сквозь черноту космоса — тут бы хоть что-то внятное принять, и черно-белые снимки вкупе с цифровыми данными — роскошь. Но теперь я смотрю на планету в цвете — а она реально черно-белая. Ну, верней, черный не совсем черный, а белый не совсем белый, но… Ледяная? Не должно же быть так много льда!
С другой стороны, ледяная планета усложняет выживание колонистов больше, чем мне — их уничтожение, к отрицательными температурам я готов.
Некоторое время спустя британцы и японцы общими усилиями выяснили суть происходящего и великодушно поделились выводами с остальными.
Планета состоит из равнин-низин и горных плато, причем местами разница высот такова, что черные массивы — это те самые горные плато, а белые просторы вокруг них — облачный покров, практически сплошной, который находится на высоте, меньшей, нежели высота самых высоких плато. Верней, просторы не белые, а серые, ибо тучи местами грозовые.
Британцам удалось даже заметить кратковременный разрыв в облачном покрове, и они сообщили, что в разрыве видели зеленые и желтые цвета.
Это сообщение вызвало бурю ликования: планета не просто пригодна к жизни — на ней взаправду есть жизнь!
Главная ценность этого открытия в том, что красные карлики — планеты беспокойные, мерцающие, что ставит возможность жизни на них под сомнение. У той же Проксимы есть планета, похожая на Землю, в обитаемой зоне, и до нее всего четыре световых года. Почему колонизировать решили не ее? Почему поперлись за одиннадцать световых? Ответ прост: вспышки Проксимы. Одна такая случилась в две тысячи семнадцатом: Проксима увеличила свою светимость в чертову тысячу раз, и если на Бета Проксима и была до этого жизнь, то последняя вспышка имела для этой жизни катастрофические последствия, а вообще за миллионы лет планета должна была получить столько радиации, что жить на ней было бы невозможно.