Моногамия (СИ)
– Я приехал поговорить с тобой.
– Так срочно?
– Да.
– Я не могу сейчас, подожди меня.
AGreatBigWorld,ChristinaAguilera-SaySomething – идеально по смыслу, вообще ЕГО песня, его слова, его чувства в ней
Приветствие без приветствий. Я освободилась не сразу, мне нужно было договориться с родителями насчёт сына, ведь мой муж никогда не находил возможности и желания побыть с ним. Мы отвезли Алёшу к моей маме, и я сообщила ей не без горести, что мы с Алексом расстаёмся, и что она может спать спокойно. Я забежала вперёд с этой новостью, но совсем ненадолго.
Мы приехали в его квартиру, и я мысленно стала прощаться с этим необычайно красивым местом. Наши отношения к этому моменту длились уже больше двух лет.
Алекс признался, что не может больше жить такой жизнью, сказал, что хочет состариться со мной и просит в последний раз поехать с ним.
Я ответила, что без Алёши не поеду, а Алёшу мне никто не отдаст, да я и сама не посмею забрать у отца самое дорогое – его ребёнка.
Он сказал, что самое большое счастье – иметь семью.
Я сказала, в чём проблема, найди женщину, сделай ребёнка и будет тебе семья, живи и наслаждайся жизнью.
Он не ответил ничего, только посмотрел своими тёмными, влажными, бесконечно красивыми глазами в мои, и я увидела в них, в самой глубине, столько боли, что мне захотелось сбежать. И я ушла на кухню варить себе и ему кофе. Когда вернулась, Алекс сидел на полу, прислонившись спиной к краю кровати, и смотрел в окно. Я поняла, что он беззвучно плачет. Оставила на полу кофе, и ушла.
Любила ли я его? Не знаю. До сих пор не знаю, но думаю, раз так легко отпустила – не любила, или не позволяла себе этого. Я пользовалась им, только брала и почти ничего не давала взамен. Наслаждалась невероятным сексом, питалась его энергией, согревалась его теплом, но не жалела и не любила, не заботилась так, как заботилась о членах своей семьи. Конечно, я желала ему добра, но только в рамках словесно-мысленных пожеланий. Мне его чувства казались пустыми и временными, ведь для него, я была уверена, не было проблемы начать встречаться с любой женщиной. Он мог выбрать себе любую: самую красивую, самую умную, самую талантливую, любая пошла бы за ним, ему лишь нужно было позвать. И я не видела для него совершенно никакого смысла цепляться за меня, тем более, что у нас был лишь летний, почти курортный, но затянувшийся роман.
В тот день между нами не было никакой близости, хотя я могла остаться на всю ночь. Мы ещё поговорили немного ни о чём, а я украдкой во время этого неловкого разговора любовалась его красотой, мысленно снимала нежно голубой тончайший кашемировый свитер и прощалась с каждым изгибом его восхитительного тела, с деревом, плоским животом, ложбинкой у основания шеи, которую я так любила…
Я обняла его на прощание, вдыхая все его запахи, все его дурманяще-манящие ароматы, а он прижал меня на мгновение к себе и потом отпустил. В ту ночь я ночевала дома, в одной постели со своим мужем.
Но это была не последняя наша встреча. Ровно через три месяца Алекс приехал снова, так же внезапно, так же встретил у дома, и мы почти сразу поехали к нему. Мы занимались любовью почти всю ночь, и это было так великолепно, что я решила, он передумал, и мы будем оставаться любовниками как прежде. Я была счастлива и почти любила его, а утром он сказал, что через три дня женится, и что это последняя наша встреча, что квартиру эту он оставляет мне, что юридически всё оформлено, бумаги на его столе, и чтобы я не забыла их подписать. Мне стало до ужаса больно и противно, я быстро попрощалась и ушла, оставив свои ключи на столе.
В кармане своего пальто, уже дома, я обнаружила диск и на ней только одна запись, только одной песни. Песня эта – Say Something в исполнении A Great Big World, Christina Aguilera Уже с первых слов её, у меня сжалось сердце …
Скажи что-нибудь, я перестаю верить в "нас".Я стану тем самым, если ты хочешь этого,Я бы последовал за тобой куда угодно.Скажи что-нибудь, я опускаю руки.Я чувствую себя таким ничтожным,Случившееся выше моего понимания,Я совсем ничего не понимаю…Я буду спотыкаться и падать,Ведь я ещё учусь любить –Только начинаю познавать это чувство.Скажи что-нибудь, я перестаю верить в "нас",Прости, что так и не смог достучаться до тебя.Я бы последовал за тобой куда угодно.Скажи что-нибудь, я сдаюсь.Я переступлю через свою гордость,Ты – единственная любовь всей моей жизни,И я говорю: "Прощай".Скажи что-нибудь, я перестаю верить в "нас",Прости, что так и не смог достучаться до тебя.Я бы последовал за тобой куда угодно.Скажи что-нибудь, я опускаю руки.Скажи что-нибудь, я больше не буду пытаться.Скажи что-нибудь…Алекс не любит, не умеет или не хочет говорить о своих чувствах, уже во второй раз он сказал мне о них песней. За всё время, за все эти два года он так ни разу и не признался, что любит меня…
Когда песня закончилась, в моей душе словно разлилась кислота, разъедая, уничтожая меня… Я сразу же выбросила тот диск и никогда больше не искала и не слушала записанную на нём песню – слишком больно мне было, больно до той самой грани, ступив за которую однажды, обратной дороги уже нет… Я ничего не могла сделать, ничего из того, что могло бы помочь мне или ему… Может и могла бы, но… Но он уже уехал. Уехал навсегда. Уехал в другой мир строить свою жизнь с другой женщиной…
Ключи от его квартиры вернутся ко мне почти через год, 8 марта, когда я от тоски, в день, когда все счастливы и радостно празднуют один из главных праздников года, забреду посмотреть на этот дом, это место, где я была так счастлива. Я мокла под дождём и думала, не знаю, чего было больше, дождя или моих сожалений о кончине всего прекрасного в моей жизни. Консьерж увидел меня и выбежал, чтобы отдать ключи от квартиры. Он улыбался и ругал погоду, сказал, что счастлив, наконец, отдать мне их.
Я поднялась. Квартира была холодно прекрасна и одинока. Я прошла по комнатам, заглянула в шкафы – здесь никого не было очень давно. Везде пусто и безжизненно. На столе в его кабинете стоял лишь компьютер, управляющий системами квартиры. Я включила его, пытаясь отвлечься от боли и сожалений, стала вникать. Оказалось, можно было включить не только музыку, но и указать помещения, где ей быть и какой. Я зажгла огни на террасе, убрала все шторы, которые съехали по одной рельсе и собрались кипой в районе кухни, квартира будто стала голой. Включила все подсветки в стеклянных перегородках, можно было менять их цвета. А кровать, как выяснилось, тоже подсвечивалась по периметру, как летающая тарелка прямо. Не помню, чтобы он хоть раз включал это.
Не сразу я заметила папку с музыкой, открыла и обнаружила там его плей-лист. Стала бегло просматривать, многое было мне знакомо, и вдруг наткнулась на файл «Jan A.p. Kaczmarek Goodbye (Ost Hachiko)» . Hachiko … Хатико … Перед глазами зелёная лужайка, его улыбка и мой вопрос «Твоя любимая музыка?». Боже мой, я так и не послушала её ни разу. Включаю, и комнаты наполняются невыразимо печальной и бесконечно прекрасной музыкой… Она настолько потрясающе красива для меня, и настолько полно вплетается в состояние моей души, переполненной грустью, что эмоции внезапно выплёскиваются безудержным потоком горячих слёз, я буквально умываюсь ими и, неожиданно для себя, слышу истошный вопль: