Игрок-2

Во-вторых, тут сходятся маршруты практически всех городских автобусов. Если куда-то нужно уехать, проще всего это сделать отсюда.
В-третьих, он не слишком известен приезжим, зато его обожают местные жители. Ялтинцы именуют его не иначе, как «Спартак», по находящемуся поблизости кинотеатру. Если вам нужно приобрести свежих помидоров, душистой зелени, медово-сладких абрикосов, починить ботинки или укоротить штанины брюк, ваш путь лежит на «Спартак».
За цветы приходится отвалить целых 10 рублей. Зато за эту сумму я становлюсь обладателем семи прекрасных темно-бордовых роз.
– Нэ один дэвушка не устоит, – комментирует мою покупку горбоносый продавец.
В здании филармонии мой букет срабатывает лучше любого пропуска.
Внутри пахнет пылью, побелкой и старым деревом. Почему-то именно такой запах всегда стоит в театрах, Дворцах культуры и Домах пионеров. В детстве мне казалось, что именно так пахнет искусство.
В коридорах филармонии полно детворы. Очевидно, закончился какой-то утренний спектакль. Хотя нет, не закончился, выходить никто не собирается. Вероятно, антракт.
Без всякого почтения открываю дверь с табличкой «Не входить! Для персонала!» и шагаю за кулисы.
Пришел я, откровенно говоря, наудачу. Считаю, что отрицательный результат – это тоже результат. Меня с букетом увидят, к расспросам прислушаются, а после пойдут гулять слухи, которые мне только на руку.
Но мне везет. Между сценой и гримерками как оголтелые носятся барышни в желтых трико и такого же цвета жестких юбках, похожих на балетные пачки, с кокетливыми красными косынками на голове.
Проявив немного фантазии, я признаю в них цыплят.
Мужчина с тонкими усиками, в тирольской шляпе и костюме с преобладанием рыжих тонов курит возле закрытого занавеса, украдкой выдувая дым за кулису.
– Не подскажете, Бельскую как найти? – подхожу я к нему.
Он с любопытством поглядывает в мой букет и молча тычет в сторону гримерки.
Захожу туда.
Аллочка сидит в одном из кресел, на которых цыплятам, словно на конвейере, поправляют кучерявые белые парички.
– Евстигнеев, – удивляется Аллочка, – ты что, обалдел? Мне через две минуты на сцену!
– Алла, – говорю я, становясь на одно колено.
Шум в гримерке волшебным образом затихает. Абсолютно все взгляды устремляются на нас. Пухлая женщина, вероятно костюмерша, то ли с испугу, то ли от нетерпения щелкает ножницами. На нее сердито шикают.
– Алла, – говорю я в наступившей тишине. – Я прошу твоей руки и сердца, будь моей женой.
– Евстигнеев, ты что, пьян? – обалдевает она.
Я склоняюсь к девушке, целую ее в щеку и, наклоняясь к уху, шепчу:
– Радуйся, дура. Это все по плану.
 
Глава 3
 
– Федя, мне здесь ничего не нравится, сделай что-нибудь. – Аллочка надувает губки, всем своим видом показывая, что она очень недовольна. – Это же ненастоящие камни, я вижу. А ты обещал мне рубины. Сделай с этим что-нибудь, Федя.
– Милая, может быть, ты все-таки выберешь себе что-нибудь? Нет, – я вскидываю руки в защитном жесте, – если тебе не нравятся кольца и сережки, то к свадьбе мы найдем то, что тебе подойдет, но, может быть, браслет или подвеску с цепочкой? Выбери себе что-нибудь, а я пока поговорю с товарищем заведующим.
Мы так громко и старательно изображаем богатых молодых бездельников – а их есть и в Союзе, – что все посетители ювелирного магазина, куда мы с Аллой зашли, в курсе того, что у меня денег куры не клюют, а Алле нужны украшения не как у всех.
А мажоров нигде не любят, а таких тем более.
Вон та молодая парочка – парень, у которого на лице написан тяжелый рабочий день за рычагами трактора (ну, не только на лице, конечно, в основном об этом говорят руки), и его невеста, фигуристая, но при этом простовато одетая девушка, – нас уже тихо ненавидит. Я вполне могу представить сценку двадцатилетней давности, мы в роли стиляг, а они – народных дружинников. Вот буквально вижу я нечто подобное.
Завмагом, очень подвижный человечек с характерными именем и фамилией Яков Соломонович, тоже кое-что видит. Он уже двадцать минут неслышной тенью нарезает круги по магазину, ожидая, что со вкусом одетый молодой человек, я то есть, прекратит заниматься ерундой и приступит к делу.
 
Что ж, наверное, пора. Мы уже достаточно пустили пыли в глаза. Пора делать следующий шаг.
– Ну что, молодой человек, выбрали что-нибудь? – Голос у этого повелителя ювелирного дефицита чарующий и приятный. Как и внешний вид. Весь он такой располагающий и, безусловно, заслуживающий доверия.
В общем, хороший человек. Такой хороший, что нужно, ну просто необходимо прямо сейчас просто так дать ему рублей двадцать. А лучше пятьдесят, а лучше сто. Что мелочиться, для такого хорошего человека ничего не жалко, тем более какой-то там ассигнации государственного банка СССР. Как не дать, когда перед тобой такой хороший человек?
– Да вот, товарищ заведующий, никак не можем выбрать обручальное кольцо для Аллочки, – вздыхаю я. Девушка чуть ли не шипит на меня, и я тут же добавляю: – На самом деле проблема не только с обручальным кольцом. Аллочка у меня настоящая русская красавица, сказочная царевна… – Это, кстати, чистая правда, девка она что надо. Там, где нужно, у нее много, а где не нужно, совсем ничего. – Но во всем Крыму мы не нашли ничего, что было бы достойно украсить ее платье на нашей свадьбе. Вы же нам поможете? – говорю я и кладу на прилавок свернутую сотню. Кладу как бы невзначай, случайным движением руки.
Надо отдать должное Якову Соломоновичу, с реакцией у него все в порядке. Раз, и всё, было ваше, стало наше.
– Конечно, Федор, – его губы расплываются в улыбке, – как вас по батюшке?
– Федор Михайлович, – говорю я.
– Да, Федор Михайлович, вы обратились к тому, кто вам нужен. Дайте мне секунду, – говорит этот прохиндей и тут же буквально кричит: – Лариса! Лари-и-иса! Покажи, пожалуйста, девушке товар из нашего последнего поступления.
– Иду-иду, Яков Соломонович, – так же практически кричит Лариса, которая еще секунду назад показывала обручальные кольца из классического советского золота, желтого и на вид устаревшего лет этак сорок назад, невесте тракториста. – Если что-то подошло, то оплачивайте на кассе и с чеком подойдете ко мне, – говорит она, убирает украшения и подскакивает к Алле. – Пойдемте, девушка, я вам все покажу.
Надо же, эта мымра с монументальной прической умеет улыбаться, правда смотрится это скорее отталкивающе.
– У нас есть замечательные подвески с рубинами и браслеты с этими же камнями. Вам очень подойдет.
Видно, что Аллочка в хороших руках. А я, влекомый Яковом Соломоновичем, иду в служебные помещения ювелирного магазина. В кабинет заведующего, если быть точным.
– Итак, Федор Михайлович, – начинает завмаг, когда мы оказались в его кабинете, – я так понимаю, что вы хотите по-царски одарить свою невесту?
– Вы очень точно охарактеризовали мою проблему, Яков Соломонович. Да, хочу.
– Похвальное желание. Ваша невеста очень эффектная девушка. Такой красавице действительно нужно самое лучшее.
– И у вас оно есть? Самое лучшее?
– Да, да и еще раз да! Тысячу раз да, молодой человек! Вот смотрите.
Яков Соломонович подходит к стене своего кабинета, отодвигает в сторону репродукцию Репина, за которой обнаруживается сейф. Пара секунд, и вот уже я смотрю на горку камней, которые ни с чем не спутаешь.
– Вот, якутские алмазы с рудника «Удача», лучшие в стране. И не подумайте ничего дурного. Все официально. У меня все бумаги на эти камешки имеются. Уверен, что ваша избранница вполне достойна этих камней.
– Я тоже так думаю, Яков Соломонович. А что насчет металла? Я, знаете ли, считаю наше обычное золото слишком вульгарным и кричащим. Вы уж простите, но ассортимент вашего магазина больше подойдет артистам театра «Ромэн», чем моей невесте.
– И здесь я с вами согласен, Федор Михайлович. Сразу видно, что вы специалист в ювелирном деле. Конечно, к этим камням нужно белое золото, как иначе.