Страхослов (сборник)

Комната была в точности такой же, как и во всех мотелях. Две кровати. Ковер неописуемого цвета. Стеганое темно-желтое одеяло. Старый телевизор, еще кинескопный. Картина, изображавшая я-понятия-не-имею-что-бы-это-могло-быть. Два стакана в ванной на подставках – ну, знаете, бывают такие подставки.
Я наполнил оба стакана водой и один выпил сразу, а потом лег на кровать, думая, что надо подобрать сопли и пойти поискать что-нибудь пожрать.
Проснулся я несколько часов спустя, не понимая, где нахожусь и что за мир меня окружает. Знал я одно – у меня болела голова. Не сильно, но достаточно.
Я потянулся за стаканом, стоявшим на прикроватном столике, и выпил воды. От этого мне не стало лучше. Я чувствовал, что голоден, – в дороге я не успел пообедать. Но взглянув на большие светящиеся красным цифры на часах, встроенных в старенький радиоприемник, я увидел, что уже за полночь, а потому мои шансы найти еще работающее кафе стремились к нулю. Впрочем, попытаться все же стоило.
Я сел на кровати, подождал, пока мозг поспеет за телом, потом встал. Мне хотелось попробовать себя в роли парня, который выходит из своего номера и ищет, где бы поесть среди ночи.
Мне казалось, в этой роли я буду смотреться очень храбро.
Я взял пальто со стула и открыл дверь. Она стояла снаружи, словно ждала меня. Девушка с длинными рыжими волосами.
– Мне нужно, чтобы меня подвезли. – В ее голосе звучало терпение.
– Какого черта ты тут делаешь?
– Я только что тебе сказала.
Я закрыл дверь и пошел прочь. Вскоре я вышел на центральную улицу. Девушка следовала за мной, отставая лишь на пару ярдов.
На холоде я вначале почувствовал себя пьяным, но затем в голове немного прояснилось. К тому моменту, как вышел к центральной парковке, я уже мыслил достаточно ясно, чтобы заметить: тут не было машин. Совсем.
– Черт, где все?
– Там же, где и всегда.
– В смысле?
Она догнала меня и остановилась.
– Ну, знаешь… Неподалеку.
– И что это значит? В баре тоже никого не было.
– Они там были. – Девушка рассмеялась.
– Нет, не было.
– Были. Ты их просто не видел. Не заметил. Но ты увидел женщину за стойкой, верно? Потому что тебе хотелось выпить. Барменша имела какое-то отношение к тебе. У нее была функция. А у всех остальных такой функции не было. Таким теперь стал твой мир.
«Я сплю, – подумал я. – Либо я вообще не отправлялся в это путешествие, либо сплю в гостинице».
Но когда эта мысль промелькнула в моей голове, я уже знал, что это неправда. Да, я намекаю на то, что случится потом, но я ни за что не стал бы задействовать такой дешевый прием, как описание сна. К тому же я знал, что не сплю.
Вы всегда можете понять, спите вы или нет. Ну, по крайней мере я могу. И в то же время я понимал, что что-то не так.
– Со мной что-то случилось?
– О чем ты?
– Почему я не видел людей, которые, по твоим словам, были в баре?
– Потому что ты умер.
Я уставился на нее. Девушка засмеялась.
– Ну, не совсем. В каком-то смысле ты умер, наверное. Слушай, чувак, я и сама не знаю. Но я видела, как ты вошел в бар. При этом тебя там словно бы и не было вовсе. Ты заговорил с барменшей, потому что хотел купить пива. А в остальном… Для тебя все остальные будто не существуют. Ты видишь только то, что у тебя в голове. Ты смотрел на тех людей, но ты их не видел на самом деле. Поэтому я попросила тебя подвезти меня. Тебя, а не кого-то другого. И ты увидел меня.
– Я не понимаю. Почему?
– Мы все хотим быть там, где мы нужны.
– Ты мне не нужна.
– Но тебе и никто другой не нужен, верно? Да, ты все еще дышишь. Но твоя жизнь – и я употребляю это слово в широком смысле – будто ничего собой не представляет. Есть много людей, чье сердце уже не бьется, но они все еще влияют на жизни других. А ты… Что ж, сам скажи. Можно ли считать тебя «живым»?
– Вообще-то, чтобы позволить кому-то говорить мне такое, я должен быть с десяток лет женат на этом человеке.
– Не уверена, что у тебя есть на это время. К тому же нельзя сказать, что твой прежний брак сложился наилучшим образом.
 
– Да пошла ты… Погоди-ка, что ты только что сказала?
– Ничего.
– Откуда ты знаешь, что я был женат?
Девушка взяла меня за руку и поднесла ее к моему лицу.
– След от обручального кольца, дурилка!
– А-а…
Я подумал, что мне удалось поймать ее на слове, но девушка была права. Я больше не ношу обручальное кольцо, но на пальце осталась полоска белой кожи.
Однажды я говорил с одним парнем в баре. По его словам, эта полоска остается на пальце навсегда. Как шрам. И хотя этот тип был самым мрачным из всех, кого мне когда-либо приходилось выслушивать, я подозреваю, что он был прав. Потому что даже если рана заживет, шрам все равно остается. Вопрос в том, что осталось под этим шрамом. Что осталось в дыре.
– Мне нужно, чтобы меня подвезли.
– У тебя пластинку, что ли, заело?
– Время поджимает. Ты должен принять решение.
– Какое решение?
– О том, что будет дальше.
– Я не знаю. Мне плевать.
– Этого недостаточно. Этого никогда не было достаточно.
– Но именно так я и жил.
– Вот как?
– У меня есть дочь. Я был женат. У меня есть книжный магазин. Я… я много чего добился в этой жизни. Ты меня не знаешь. Я тебя не знаю. Я даже не знаю, как тебя зовут.
– Геката.
– Необычное имя.
– Я необычная девушка. Можешь звать меня Кейт.
– Я вообще никак тебя звать не собираюсь. Я отправляюсь обратно в гостиницу.
– Но мне нужно, чтобы меня подвезли.
– О господи! Может, кого-то другого подонимаешь?
– Не могу. Я должна донимать тебя. Ну же. Вон твой мотоцикл стоит.
– Я не собираюсь… И вообще, у меня сумка в номере. И я все еще пьян. Никуда я не поеду. С тобой – так точно.
– Слушай, давай хоть по улице покатаемся. Туда и обратно. Ну же! Ты когда-нибудь делал так? Несся по автостраде с девушкой, сидящей за спиной? Бывало такое?
– Нет.
– Ну конечно, нет. Ты вообще хоть когда-нибудь что-нибудь делал? Ну, кроме как плыл по течению? Когда-нибудь пытался взять все в свои руки?
Я уже открыл рот, чтобы послать ее куда подальше, но затем… затем случилось кое-что другое.
Я решительно направился к своему мотоциклу, стоявшему неподалеку от «красного» бара. Сел. Повернул ключ.
– Значит, ты согласен?
– Садись уже, – проворчал я.
Она ухмыльнулась и подбежала ко мне.
Я был пьян куда сильнее, чем подозревал, и едва не потерял управление, разворачиваясь. Тихий голосок в моей голове продолжал нашептывать, мол, это ужасная идея. Другой голосок, тоже тихий, но неумолимый, шептал, что на это можно наплевать.
Девушка запрыгнула на сиденье. Я раньше никого не катал на мотоцикле – Эйрин не интересовали такие глупости, обусловленные, как она считала, кризисом среднего возраста, – но эта девица, похоже, знала, что делает. Она крепко обняла меня за талию, ее бедра прижимались к моим ногам. Странное ощущение. Очень-очень странное.
– Давай, – шепнула она мне на ухо. – Ну же, ну же, ну же!
Я завел мотор. Помедлил.
И рванул с места. Слишком быстро. К счастью, благодаря дополнительному весу на сиденье, вся эта эскапада не завершилась прямо там, не привела к унизительной и, возможно, сопряженной с риском для жизни катастрофе, но я был на волосок от провала.
Я съехал с тротуара и помчался по улице, зная, что сейчас человек двести раздраженно заворочались в кроватях. Но мне было наплевать. Целиком и полностью. Я сам в таких ситуациях говорил: ну, сейчас не так уж и поздно, да и вообще, еще минутка – и все закончится, не стоит из-за этого трепать себе нервы. Я был не из тех, кто поднимает шум.
В лицо мне дул холодный и потрясающе настоящий воздух.
Девушка за моей спиной восторженно взвизгнула.
Мы очутились на другом конце городка за пару минут. Я чуть было не поехал дальше, но вовремя затормозил. Развернулся. Я и раньше позволял себе разгоняться на безлюдных дорогах, и не раз. Но никогда не мчался на такой скорости в черте города.