Последняя песня

Ронни вернулась обратно на пляж и, огибая дюну, отмети­ла, что народу прибавилось. День выдался прекрасный: солнеч­ный, ветреный, небо было безоблачным и синим. Будь рядом Кейла, Ронни, возможно, решила бы провести весь день на сол­нышке, но Кейлы здесь не было, а она вовсе не собиралась на­девать купальник и сидеть в одиночестве. Но что еще остается
делать?
Что, если попытаться найти работу? Под этим предлогом можно целыми днями не появляться в городе. Она не видела в витринах объявлений «Требуется», но кому-то нужны люди, верно?
— Ты вчера добралась до дома? Или коп начал к тебе при­ставать?
Оглянувшись, Ронни увидела Блейз, сидевшую на дюне. По­думать только, Ронни так задумалась, что даже ее не заметила.
— Никто ко мне не приставал.
— О, значит, это ты к нему приставала?
— Ты закончила? — сухо спросила Ронни.
Блейз пожала плечами, лукаво подмигнула, и Ронни неволь­но улыбнулась.
— Так что случилось после моего ухода? Что-нибудь волну­ющее?
— Нет. Парни ушли, не знаю куда. Оставили меня одну.
— Ты не пошла домой?
— Нет.
Она встала и стряхнула песок с джинсов.
— Деньги есть?
— А что?
Блейз выпрямилась.
— Я ничего не ела со вчерашнего утра. Я дико голодна.
  
Уилл
 
Уилл стоял в яме под «фордом-эксплорером», следя за мас­лопроводом и одновременно стараясь отвязаться от Скотта: лег­че сказать, чем сделать. Скотт постоянно приставал к нему на­счет вчерашнего вечера, с тех пор как они утром приехали на работу.
— Ты все не так понимаешь, — продолжал Скотт, пытаясь зайти с другой стороны. Он уже успел снять с полки три банки с маслом. — Есть разница между «перепихнуться» и «вновь сой­тись».
— Мы с этим еще не покончили?
— Покончили бы, будь у тебя хоть капля здравого смысла. Но, судя по всему, очевидно, ты сбит с толку. Эшли не хочет воз­вращаться к тебе.
— Ничего подобного, — отмахнулся Уилл, вытирая руки бу­мажным полотенцем. — Она хотела именно этого.
— А Касси говорит иначе.
Уилл отложил полотенце и потянулся к бутылке с водой. Мастерская его отца специализировалась на ремонте тормозов, и па всегда хотел, чтобы она выглядела так, словно пол только что натерт и двери пять минут назад распахнулись для клиентов. К сожалению, кондиционер был для него далеко не так важен, и летом средняя температура чем-то напоминала пустыню Мохаве и Сахару.
Он долго пил, не торопясь осушить бутылку, в нелепой надежде, что Скотт заткнется. Более упертого человека, чем он, нет на свете. Этот парень способен кого хочешь свести с ума!
— Ты не знаешь Эшли, как знаю ее я, — вздохнул Уилл. — и кроме того, все кончено. Не знаю, почему ты постоянно об этом талдычишь.
— Но я твой друг, и ты мне небезразличен. Я хочу, чтобы ты наслаждался этим летом. И сам хочу наслаждаться. Хочу нако­нец заполучить Касси.
— Ну и кто тебе мешает?
— Все не так-то просто. Видишь ли, прошлой ночью я тоже так посчитал. Но Эшли ужасно расстроилась, и Касси не захо­тела ее оставить.
— Мне очень жаль, что ничего не вышло.
— Да, сразу видно, что жаль, — с сомнением пробормотал Скотт.
К этому времени масло успело стечь. Уилл схватил банки и стал взбираться по лестнице, пока Скотт оставался внизу, чтобы вставить сливную пробку и слить использованное масло в ка­нистру для переработки.
Уилл открыл банку и, вставив воронку, глянул вниз, на Скотта.
— Эй, кстати, ты видел девушку, которая остановила драку? — спросил он. — Ту, что помогла малышу найти мать?
Скотт не сразу понял, о чем он.
— Ту крошку с вампирским макияжем и в майке с дурацкой рыбкой?
— Она не вампир.
— Да. Видел. Коротышка с уродливой фиолетовой прядь волосах и черным лаком для ногтей? Ты еще вылил на нее газировку. Она посчитала, что от тебя несет потом.
— Что?!
— Я только говорю, что ты не заметил выражения ее лица, еле того как с ней столкнулся. Зато я видел. Она отскочила как ошпаренная. Отсюда вывод, что от тебя, возможно, несло потом.
— Ей пришлось купить новую майку.
— И что?
Уилл опрокинул над воронкой вторую банку.
— Не знаю. Она просто меня удивила. И раньше я ее здесь не видел.
— Я повторяю: что из этого?
Дело в том, что Уилл сам не знал точно, почему думает о де­вушке. Особенно учитывая, как мало о ней знал. Да, она хоро­шенькая, он заметил это сразу, даже несмотря на фиолетовые волосы и темный макияж, но на этом пляже полно хорошеньких девушек. И дело не в решимости, с которой она остановила дра­ку. Нет, он постоянно вспоминал, как нежно она утешала упавшего малыша. Он заметил эту нежность под напускной резко­стью и теперь сгорал от любопытства.
Она совсем не похожа на Эшли. И не потому, что Эшли плохой человек, это не так. Но в Эшли чувствовалась некоторая ограниченность, даже если Скотт предпочитает в это не верить. В мире Эшли все разложено по аккуратным маленьким коробочкам: популярный или нет, дорогой или дешевый, богатый или бедный, красивый или уродливый. И он наконец устал от этих поверхностных суждений и неспособности видеть другие оттенки,
кроме черного и белого.
Но девушка с фиолетовой прядью в волосах...
Он сразу понял, что она не такая. Конечно, нельзя быть абсолютно уверенным, но он побился бы об заклад, что это так. Она не расклеивает ярлыки на аккуратных коробочках, потому что и свое «я» не помещает ни в одну, и это поразило его как нечто свежее и новое, особенно по сравнению с девушками, которых он знал в школе. Не говоря об Эшли.
Хотя в гараже было полно работы, мысли возвращались к девушке чаще, чем ему хотелось бы.
Не все время. Не постоянно. Но достаточно, чтобы он по­нял: по какой-то причине ему хочется узнать ее получше. Неда­ром он гадал, когда снова ее увидит.
  
Ронни
 
Блейз направилась к закусочной, которую Ронни видела, проходя через деловой центр, и нужно признать, в этой забега­ловке было некоторое очарование для тех, кто тосковал по пя­тидесятым годам прошлого столетия. Перед старомодной стой­кой стояли табуреты, пол был вымощен черно-белыми плитами. Вдоль стен стояли кабинки, обтянутые потрескавшимся крас­ным винилом. Меню было написано мелом на доске, и насколь­ко могла судить Ронни, за последние тридцать лет менялись толь­ко цены.
Блейз заказала чизбургер, шоколадно-молочный коктейль и жареный картофель. Ронни не смогла решить, что выбрать, и ог­раничилась диетической колой. Она была голодна, но не знала, на каком масле здесь жарят. Впрочем, вряд ли это было извест­но кому-то из обедающих. Быть вегетарианкой не так просто, и иногда ей очень хотелось отказаться от своих принципов. Осо­бенно когда в животе урчало. Как сейчас.
Но она не станет здесь есть. Не сможет. Не потому что одер­жима идеями вегетарианства — просто не хотела, чтобы ее тош­нило от мяса. Плевать ей на то, что едят другие: просто каждый раз, когда она думала, откуда берется мясо, представляла коро­ву на лугу или поросенка Бейба, и ее сразу начинало подташни­вать.
Однако Блейз была вполне довольна. Сделав заказ, она от­кинулась на стенку кабинки.
— Как тебе здесь? — спросила она.
— Чисто. Немного необычно.
— Я прихожу сюда с детства. Па приводил меня сюда каждое воскресенье, после церкви, и покупал шоколадный коктейль. Они здесь лучшие. Мороженое привозят из какого-то крохотно­го местечка в Джорджии, но оно изумительное. Тебе следует по­пробовать.
— Я не голодна.
— Врешь! — воскликнула Блейз. — Я слышу, как урчит у тебя в желудке, но как хочешь. Тебе же хуже. Спасибо за то, что на­кормила.
— Не за что.
Блейз улыбнулась.
— Так что случилось вчера ночью? Ты знаменитость или что-то вроде?
— Что за вопрос?
— Коп пришел именно за тобой.
Ронни сделала гримаску.
— Скорее всего это отец сказал ему, где меня найти. Только и всего.
— Да уж, тебе не позавидуешь.