Будоражащий (ЛП)

Я закатываю глаза, глядя на него с раздражением. — Мы уже несколько раз разговаривали. А теперь пойдем поедим, я умираю с голоду.
Я также начинаю понимать, почему Алессандро был так категоричен в отношении соблюдения HIPAA. Тревога начинает бурлить во мне, потому что Але сказал, что эпизоды рецидива стали все чаще и чаще.
Он также признался, что и раньше испытывал мышечную слабость и некоторое онемение конечностей, хотя, по его словам, на этот раз это в основном просто усталость и небольшая боль. Нелегко бороться с ними, когда организм требует гораздо больше отдыха, чем у обычного человека, а ваша работа буквально предполагает ежедневное утомление мышц.
Меня беспокоит, что приступ слабости или онемения может привести к небезопасной обстановке для всей команды. А один из очень важных людей в этой команде — мой брат, которому я не могу ничего сказать. На меня накатывает внезапная волна тошноты, и аппетит официально пропадает, но я натягиваю улыбку и отправляюсь на ужин.
Глава 16
Катарина
Суббота, 11 ноября 2023 года
Просыпаюсь с блеском пота на коже — дыхание сбивается, когда я выныриваю из знакомого кошмара, который не дает мне покоя, а желудок сводит узлами. В последние годы кошмары были не такими интенсивными, но стрессовые ситуации повышают вероятность их появления.
К счастью, Айяна уже в ванной, готовится к рабочему дню, и я не стала ее будить.
После вчерашнего странного потока встреч у меня все еще кружилась голова, поэтому, вернувшись домой после игры, мы с Айяной сразу легли спать. Но у нас есть планы пойти на поздний завтрак в милое средиземноморское кафе в нескольких кварталах отсюда, так что мне все равно пора вставать.
***
Пока мы идем к кафе, одетые в легкие свитера и джинсы и наслаждающиеся солнечной погодой, я нервно сжимаю руки, не зная, как объяснить ей все, что нужно, не сказав при этом слишком много. Я знаю, что она изо всех сил старается сдержать множество вопросов, проносящихся у нее в голове, и я это очень ценю, потому что думаю, что это причиняет ей физическую боль.
Мы останавливаемся на улице, и хозяйка ведет нас к нашим местам, где мы находим круглый двухместный столик с несовпадающей испанской плиткой и фальшивым виноградом, висящим над нашими головами. Я заказываю тапас с овощными крудитами. Айяна заказывает турецкие яйца и голландскую крошку с лимонной рикоттой, чтобы усмирить свою тягу к сладкому.
Как только официант заканчивает принимать наш заказ и направляется к выходу, плотину официально прорывает.
— Ладно, я так ждала, когда ты наконец расскажешь мне об этом парне, но я больше не могу! Выкладывай, леди!
В ее тоне слышится плохо сдерживаемое волнение.
— Хорошо, хорошо, — начинаю я и перечисляю все подробности с момента моего прибытия в Филадельфию неделю назад, опуская все, что касается информации о его здоровье. Мне все равно, что Айяна — моя лучшая подруга; я не нарушу закон или доверие своих пациентов ни ради кого — ни ради нее, ни ради Каса.
Когда я заканчиваю говорить, она откидывается на спинку кресла, вздыхает и опускается на стул. По ее лицу видно, что она все обдумывает, переваривает и тщательно подбирает следующие слова. Или не очень тщательно, судя по тому, что она говорит дальше: — И ты не набросилась на него?
— Ты ожидала, что я скажу именно это? Что у нас был секс?
— Ну, не совсем, но с учетом того, как вы двое излучали химию прошлой ночью, я, по крайней мере, надеялась.
Она говорит это так, будто я уже должна была это знать.
— Мне жаль тебя разочаровывать, но нет, у нас ничего не было. Я едва знаю этого парня — прошла чертова неделя, он товарищ моего брата по команде и живет напротив меня.
Я поднимаю руку в знак "стоп", прежде чем продолжить, потому что знаю, что она собирается вмешаться.
— Я знаю, что ты собираешься сказать, и мне все равно, что ему удобно жить так близко. Если бы мы встречались и все закончилось плохо, он был бы прямо напротив. Это так же удобно, как и потенциально катастрофично.
 
Хотела бы я сказать ей, что он мой пациент. Это могло бы заставить ее на мгновение остановиться и согласиться с тем, что это плохая идея, но, опять же, я этого не сделаю.
— Ладно, я тебя понимаю, но я ни черта не говорила о свиданиях с этим парнем. Я сказала "попрыгать на его костях". Совсем разные вещи.
Она, кажется, очень гордится собой за то, что сделала такое различие, и дарит мне полную улыбку, демонстрирующую оба ряда ее зубов. Это всегда была ее фирменная улыбка "я замышляю совсем нехорошее", и каждый раз она заставляет меня нервничать.
— Ая, я не могу позволить тебе ввязаться в это прямо сейчас, ясно? Я серьезно, мне не нужен лишний соблазн.
Мне уже хочется сорвать с него одежду и овладеть им, но, как мы уже выяснили, это будет плохой идеей. Или нет? Ладно, ладно, да, это определенно будет плохой идеей, и чем скорее мы оба с этим смиримся, тем лучше.
— Соблазн, шмаблазн, хорошо. — Она закатывает глаза. — Если ты хочешь прожить унылую, скучную жизнь и никогда не вычищать паутину из своей кофточки, будь моим гостем, но клянусь всем святым, если я услышу, как ты выкрикиваешь его имя, используя свой вибратор, я выброшу его в мусоропровод.
Я испустила притворный вздох возмущения. — Ты жестокая женщина, ты знаешь об этом?
— Это ты жестокая, раз позволяешь своим женским частям так сморщиться.
Она снова закатывает глаза, и я думаю, что на этом разговор окончен. Во всяком случае, пока она не решит помучить меня еще.
Глава 17
Алессандро
Я понимаю, что Кэт не может рассказать своему брату о моей ситуации, но они близнецы, и мне трудно поверить, что она ничего не скажет Касу.
Особенно если учесть, насколько плотное у меня досье и сколько раз я ходил на физиотерапию из-за онемения и слабости в конечностях.
Я прекрасно понимаю, что если дела пойдут плохо, я подвергну опасности своих товарищей по команде, включая ее брата, и моя карьера закончится.
При этом я также готов поступить правильно, когда придет время. Я уверен, что смогу определить, когда и если мне нужно будет повесить коньки, но это не значит, что беспокойство все еще не покидает меня, нависая надо мной.
Меня постоянно одолевает этот груз, который, кажется, нависает надо мной, но мне никогда не приходилось доверять кому-то за пределами моей семьи, у кого было бы столько же забот, сколько у меня. Теперь, когда Кэт все знает, ей предстоит решить, возобладает ли ее профессионализм над желанием уберечь брата. Не могу сказать, что буду судить ее слишком строго, если она решит рассказать ему, и не уверен, что он скажет что-то кому-то, кроме меня, даже если она это сделает.
Я думаю о Брайане Бикелле, который почти десять лет играл за "Blackhawks", пока его не обменяли в "Hurricanes" и в том же году не диагностировали рассеянный склероз. Конечно, я никогда не знал этого парня, поэтому не уверен в точных обстоятельствах его ухода из команды, но я не могу не бояться того же самого для себя. В нескольких интервью, которые я видел, он говорил, что решил уйти на пенсию, чтобы сосредоточиться на своем здоровье, и основал фонд, чтобы помочь другим людям ориентироваться в их диагнозе и новом мире, в котором они учатся жить. Возможно, когда я выйду на пенсию, я смогу сделать что-то подобное.
Думаю, лучше всего надеяться, что лекарства, которые Кэт добавила к моему нынешнему режиму, продолжат действовать, и делать все возможное, чтобы показать ей, что беспокоиться не о чем.
Может быть, если я буду активно демонстрировать ей, что со мной все в порядке, она начнет в это верить и совсем забудет об этом? Да, скорее всего, нет, но попробовать стоит.
На этой ноте я вспомнил, что Кэт написала мне вчера вечером во время игры, предположительно до того, как поняла, кто я такой.