Шестой ангел
Я не ответил. А лишь коварно улыбнулся, подняв голову вверх.
Вечером я скинул Олесе исковое заявление и соглашение по ребёнку, которое регулировало частоту свиданий и их продолжительность. Получил от неё подробный отчёт, когда и что она подпишет. Про своего Василия не написала ни слова. Лишь в постскриптуме спросила: а может быть, ей стоит вернуться к Степану? На что я ответил: даже не думай. Перейдя с ней на ты. Олеся ответила: хорошо.
Прошёл ещё месяц. Степан уже почти не вспоминал свою старую семью. Но и новую не стремился завести. Иногда встречался с кем-нибудь. Но, как правило, один или два раза. Тем более познакомиться с девушкой у него проблем не было. В костюме, подкачанный, уверенный в себе, он притягивал женщин как магнит.
Один из его проектов вдруг выстрелил. Набрал популярность и начал приносить ощутимые деньги. Степан на первый гонорар купил себе велосипед и теперь вместо бега наматывал круги по парку. Я посмеялся над тем, что он купил велик осенью. Перед зимой. Но Стёпа ответил, что после зимы будет весна. И тогда я понял, что всё, я уже ему не нужен. Парень переболел и может дальше по жизни плыть самостоятельно.
Я зарезервировал столик в ближайшем ресторане. Маленьком и по-семейному уютном. Пригласил Степана. Сели, выпили по стакану минералки. В ожидании горячего я достал из сумки бумаги.
– Я тут насчёт Олеси, – начал я.
– Какой Олеси? – удивился Степан, а потом рассмеялся: – Ах да. Извини. Ты так усиленно меня оберегал от всего, что я и правда забыл про свою бывшую жену.
– Бывает, – я внимательно посмотрел на Степана. Нет, он не играл.
– Вот постановление на алименты, – продолжил я, – вчера буквально пришло, будут вычитать из зарплаты. Вот наш договор о ребёнке.
Степан взял в руки бумаги. Нахмурился. Внимательно прочёл. Лицо его просияло.
– Я могу видеться с Катей? – спросил.
– Да, – ответил я, – по договорённости можешь даже забирать на выходные. Но смотри. Будет ставить условия, не ломайся. Будь твёрдым. Ты имеешь такое же право на своего ребёнка, как и она.
– Я понял, – сказал Степан, – я уже не поведусь. У меня отросли яйца. Я вообще не понимаю, чего я так унижался перед этой женщиной. Сейчас вспоминаю, стыдно даже.
– Что с пистолетом-то? – перебил я его. – Тебе вернуть или от греха подальше заныкать?
– Я думал, ты его того, телепортировал, – рассмеялся Степан, – нет, не нужен он мне. Телепортируй до конца.
– Хорошо, – кивнул я и поднялся.
– Уходишь? – растерянно спросил Степан.
– Да, – ответил я.
– Совсем? – понял он.
– Да, совсем, – отозвался я, – надоело мне с тобой нянчиться. Ты уже взрослый. Сам теперь. Всё сам.
– А утка? – спросил Степан. – Уже же принесут скоро. Тут отличная утка.
– Уткой вон ту девушку угости, – кивнул я на соседний столик, – одна сидит. Скажи, что меня в командировку вызвали. Срочно. Отличный повод для знакомства.
Степан встал. Обошёл стол. Неуклюже обнял меня.
– Спасибо, – сказал.
– Не за что, – отозвался я и добавил: – Не подводи меня. Зимой бег, летом велосипед. И не сачкуй.
Затем высвободился из Стёпиных объятий и вышел из ресторана.
Начинался дождь. Он падал сверху, стекал по листьям деревьев, по асфальту, смывая летнюю пыль.
Я поднял руку. Жёлтое такси мягко затормозило около меня. Открыл дверь. Сел.
– В аэропорт, – сказал.
– Улетаете? – спросил водитель.
– Да, пора уже, – ответил я, – крылья чешутся полетать.
Водитель вежливо посмеялся моей шутке и включил радио. Из динамиков захрипел Высоцкий. Дождь за окном усилился.
Шестой и девочка
Посвящаю моему крестнику Сашке.
Я сидел около Колоннады на скамейке в Карловых Варах и пил водичку. Из специального стаканчика с длинным носиком. Пил и переглядывался с двумя русскими туристками, расположившимися на соседней скамейке. Те тоже пили водичку и хихикали. И только я собрался встать и предложить им бахнуть бехеровки, как вдруг зазвонил телефон. У меня.
Цедя солёную водичку, я достал телефон и посмотрел на дисплей. И поперхнулся, облившись тёплой минералкой. На дисплее было написано: Референт М. Хотя номер я её никогда не знал. Она мне никогда не звонила. Да я вообще думал, что она никогда не пользуется телефоном. Референты никогда не звонят Ангелам. По крайней мере, я об этом не слышал.
Я отложил кружку, строго зыркнул на веселящихся подружек и ответил на вызов.
– Шестой на связи.
– Здравствуй, Шестой, – раздалось в трубке.
Голос у Референта М. был похож на голос Дорониной. Такой же томный и глубокий. Аж мурашки по коже.
– Что-то случилось? – спросил я. – Что-то срочное?
– Нет, не срочное, – ответила Референт М, – но дело довольно деликатное. Раньше ты вытаскивал из беды взрослых людей. Сейчас надо помочь 8-летней девочке. Ей очень и очень плохо. Потому что её родители хотят развестись. Дело непростое. Ребёнок. Я не знаю, почему посылают тебя. Ты же циник и хулиган. А тут ребёнок. Поэтому у меня личная просьба, будь поделикатнее. Материалы дела я скинула на почту. Проверь.
В трубке раздалось шипение.
– Да ты сегодня не расчёсанная, – ляпнул я.
Референт М рассмеялась. И отключилась.
– Жена звонила? – спросила одна из веселящихся подружек.
– Если бы, – вздохнул я. – По работе. Срочно вызывают. Счастливо оставаться, девчонки. Не пейте много из тринадцатого источника. От него живот пучит.
И я поехал в аэропорт. И вечером уже был на месте.
Тихий уютный двор. Детская площадка. Две мамаши с колясками. И девочка на качелях. Сидит, тихонько качается и смотрит в небо.
Я вежливо поздоровался с мамашами. Сел на соседние с девочкой качели.
– Привет, Ирочка, – сказал ей.
– Здравствуйте, – ответила девочка, – а вы кто?
– Я Ангел, – ответил я, – Шестой.
– Вы на писателя похожи, на детского сказочника, – посмотрев на меня, ответила девочка.
– Почему это на сказочника? – опешил я.
– Не знаю. Похожи и всё тут, – ответила Ира.
– Ну, про писателя ты первая, кто мне говорит, – сказал я ей, – хотя да, пишу я много. Но в основном отчёты.
– Ой, а мне сказку напишете? – встрепенулась девочка.
– Смотря какую, – ответил я, – от отчётов к сказке для меня будет большой прогресс в творческом плане.
– Про русалку сказка, – начала Ира, – и про семь гномов. Мама с папой ждут ребёночка-русалку. И когда мама родила русалку, ей стало очень плохо.
– По-моему, гномы тут не в тему, – осторожно заметил я.
– Хорошо, – согласилась Ира, – гномов не надо, пусть будут мелкие русалки.
– Тогда может не про русалку, а про принцессу? – осмелел я.
– Можно и про принцессу, – так же легко согласилась Ира. – Значит, мелкие русалки и принцесса. И вот когда принцессе было два года, её папа нашёл другую. И ушёл.
– Стоп, – сказал я, – ты вообще в курсе, что все сказки должны быть весёлыми и добрыми? И хорошо заканчиваться.
– Так эта и должна хорошо закончиться, – посмотрев мне прямо в глаза, сказала девочка, – вы же можете написать хорошее окончание?..
– Ты кто такой? – раздалось у меня над ухом. – Ты что к моему ребёнку пристаёшь?
Я повернулся. Рядом с качелями стоял отец Ирочки. Мамаши с колясками смотрели на нас настороженно. В руке одной из них был зажат телефон.
– Евгений Нечаев? – улыбнулся я мужчине. – Вы не беспокойтесь. Я из опеки.
И я, порывшись в дорожной сумке, протянул отцу Ирочки удостоверение. Евгений взял его, внимательно изучил.
– А что за имя такое, Шестой? – спросил только.
– Ну, вы же образованный человек, – покачал я головой, – именно на шестой день по Библии и был сотворён человек. По образу и подобию. А меня в честь этого знаменательного события и назвали.
– А разве не на седьмой день человека сделали? – спросил Евгений.
