Наука Плоского мира. Книга 4. День Страшного Суда
Конечно, отчасти проблема была в пресловутом делении на физиков и лириков, но один из позвонивших являлся биологом. Что же такого таинственного в электричестве? Мы полагаем, что проблема тут вовсе не в самом электричестве и даже не в знании принципов его работы. Нет, всё дело в скрытых от наших глаз коммуникациях. Когда-то давным-давно вместо электричества во многих общественных зданиях были лампы с газовыми трубками, чтобы люди могли работать по вечерам. Мать Джека работала на пятом этаже старой фабрики на Миддлсекс-стрит в лондонском Ист-Энде. Сквозь этажи здания проходили ремни, которые вращали шкивы швейных машин. Сами ремни приводились в движение огромными электрическими моторами, размещёнными в подвале. Джек, оказавшись там в 60-х годах, пришёл в изумление, когда обнаружил старую гидравлическую систему: вода поставлялась в здание центральной насосной станцией, а затем выкачивалась обратно. Вероятно, система относится к периоду между 1880 и 1910 годами.
Ныне же подобные коммуникации стали реликтами, им на смену пришли электрические провода. Однако о том, что в этом здании существовала преемственность источников энергии, невидимых снаружи, свидетельствуют счета от Лондонской гидроэнергетической компании. Обеспечивая предприятия энергией, эта компания проложила под Лондоном ни много ни мало 181 милю чугунных труб. Мог ли кто-нибудь тогда представить, что всё это вскоре будет заброшено? Электрические провода в наших домах тоже не особенно бросаются в глаза, но они соединены с ближайшим трансформатором парой других проводов, перекинутых через двор. И хотя сейчас большая часть кабелей в городах Британии (в США или, например, в Японии это распространено в меньшей степени) находится под землёй, такую картинку по-прежнему можно увидеть в сельских районах.
Именно поэтому даже для того, кто даёт себе труд немного задуматься, далеко не так очевидно, какая обширная система задействована в поставках энергии. Поскольку провода невидимы, люди зачастую не догадываются об их наличии, не говоря уже об их необходимости.
Спрятанные провода и есть та причина, по которой нам нужно только поднять руку, чтобы включить свет.
Третий пример, как мы вам и обещали, касается биологии и человеческого вмешательства. Поговорим об орхидеях. Возьмите цветок и посмотрите на него. Полюбуйтесь его лепестками, ведь 120 миллионов лет назад их не было и в помине, одни только листья. Некоторые, возможно, были разноцветные, чтобы привлекать насекомых, но никаких вам лепестков. Листья, между тем, творят собственные чудеса: плоские части их повышают эффективность фотосинтеза. Ещё они помогают собирать солнечный свет и затеняют другие, конкурирующие растения. До того как эволюционировать, многие растения имели крошечные листочки на стеблях, похожие на чешуйки. А ещё раньше растения с плоскими «стеблями», помогавшими накапливать солнечный свет, обитали в основном в морях.
Лепестки – это уже фокус развитых «сухопутных» покрытосеменных растений. Они нужны, чтобы привлекать насекомых, иногда колибри или даже летучих мышей, для переноски пыльцы с растения на растение, то есть для полового размножения. Изначально лепестки тоже были листьями и не играли никакой роли в процессе размножения, как полового, так и неполового. Однако постепенно листья эволюционировали в яркий праздничный наряд, привлекающий внимание людей и вызывающий в них желание «пошаманить» с цветком.
Посмотрите на розу. Не на шиповник из живой изгороди, который чаще всего, так сказать, «нормален», а на обыкновенную садовую. Её чашелистики, пыльники и, возможно, даже рыльца – всё, всё превратилось в лепестки. Цветок культурной розы – это монструозная несуразица, сведшая на нет миллионы лет эволюции путём нарочитого отбора генетических аномалий поколение за поколением. В любом питомнике вы обнаружите сотни сортов подобных растений, все с чудовищно увеличенными лепестками или махровыми цветками, чьи пыльники и чашелистики были когда-то преобразованы в лепестки. Эти сорта не могут размножаться половым путём, а воспроизводятся, к примеру, методом черенкования. Мы, люди, настолько увеличили их половые органы, что размножение половым путём стало для них невозможным.
Есть и другая сторона медали. Безо всякого человеческого вмешательства у орхидей эволюционировали чудесные цветы, затейливые и живописные. Однако орхидеи редки, растут лишь в отдалённых лесах, выбирая укромные уголки между стволами деревьев или небольшие поляны на краю опасных болот. Людям цветки орхидей нравятся такими, какие они есть, но они использовали различные методы, чтобы сделать цветок доступным и превзойти природу. Они изобрели целый комплекс различных изощрённых способов размножать растения неполовым путём, в том числе с помощью тканевой культуры, когда из почти любой части растения выращивают целое. И вот на нас обрушивается целая лавина орхидей. Их так много, что каждый может недорого приобрести живую орхидею практически в любом питомнике. Если бы цветок оставили в его естественных условия обитания, он так бы и рос себе, не оказывая никакого влияния на человеческую культуру, и знали бы о нём лишь два-три ботаника. Сейчас же орхидеи везде и всюду: их цепляют на корсажи невест, ставят на столики ресторанов и на подоконники домов. Человеческий культурный капитал, на этот раз в виде ноу-хау, позволил орхидеям привольно существовать.
Впрочем, то же самое относится и к поездам, автомобилям, самолётам, равно как и к системе распределения электричества. А также к моющим средствам. Или к разному причудливому оружию. Мы все живем среди продуктов этого культурного капитала, даже те из нас, кто обитает «на лоне природы», в горах или джунглях, исключая разве что малочисленные племена, почти не имеющие контактов с внешним миром. Быть человеком XXI столетия во многом означает быть окружённым тем, что вызвано к жизни предыдущими вложениями культурного капитала, и неважно, предметы это или знания. Мы поглотили мир природы, переделав его в соответствии с нашими представлениями. Ныне почти все причинно-следственные связи вокруг нас обусловлены этим культурным капиталом.
Мы переделали мир по образу и подобию нарративиума. За кулисами продолжает существовать множество скрытых проводков, но скрыты они намеренно, поскольку нам больше не нужно понимать, как именно функционирует наш мир. Если бы вам требовалась докторская степень, чтобы войти в Facebook, Интернет оставался бы тем, чем был при Тиме Бернерсе-Ли, придумавшем «мировую паутину» – поисковым инструментом для физиков элементарных частиц.
Всё происходит как по волшебству потому, что мы заставили всё работать именно так. Если нам чего-то хочется, оно происходит.
Вроде включения света или покупки орхидей всего за несколько фунтов стерлингов.
Глава 7. Удивительный шар
Марджори выглядела такой растерянной, что Чудакулли вынужден был прийти ей на помощь.
– Видите ли, мадам, мы здесь, в Незримом Университете, считаем, что передовая магия мало чем отличается от технологии. Впрочем, как понимаю, вам нечасто приходится произносить заклинания, чтобы заставить механизмы работать… Но подозреваю, что некоторые в Круглом мире именно так и поступают.
Несмотря на это, чудесатый зазеркальный мир казался Марджори несколько астральным и даже немножечко брутальным. Будучи хорошим библиотекарем, она задумалась, не существует ли слова «вратальный», которое обозначало бы «глазам своим не верю!», после чего произнесла:
– Кстати, Аркканцлер, в своё время я унаследовала старенький «Моррис-Майнор», который мой отец истово полировал каждое воскресенье и бранил на латыни, если автомобиль ломался. Эта машинка у меня до сих пор, и я обнаружила, что временами она соглашается завестись, только если пропеть ей один-два куплета из «Старых и новых гимнов». А морозным зимним утром хорошо идут несколько тактов из «Все сущее во свете и красе». Мой отец был викарием, и мне кажется, он искренне верил, будто некое подобие жизни можно отыскать в самых неожиданных предметах.