Белая сова на снегу (СИ)

- Кто вы?
Гарри пытался не показать, что не различает ничего, кроме размытого силуэта в свете заходящего солнца. Человек не отвечал, Гарри встал и сделал шаг в его сторону, и в ту же секунду незнакомец молча вышел из комнаты.
- Куда вы?!
Гарри бросился ему вслед, наткнулся на стопку книг, лежавших на полу, и чуть не упал, потом уперся в вязанку травы, висевшую под низким потолком. Отодвинув ее в сторону, он вышел из комнаты и попал в другую, более просторную, но и ее человек успел покинуть, оставив настежь распахнутую входную дверь. Гарри побежал, но успел увидеть только черную фигуру, удаляющуюся в вечерней мгле.
- Постойте, не уходите! Я не причиню вам зла! Вы же спасли мне жизнь, почему вы убегаете?
Ответом было молчание, незнакомец растворился в сумерках. Гарри обреченно огляделся и понял, что все еще находится на болотах, просто пока он спал, его перенесли в этот странный дом, наполненный книгами, висящими под потолком растениями и многими другими вещами, которые близорукость не позволяла ему сразу увидеть.
Он продолжал растеряно осматриваться, обходя комнату по периметру. Ничего, кроме полок с книгами, камина, черного кожаного дивана и журнального столика, не нашел. Потом Гарри вернулся в ту комнату, где проснулся. Судя по всему, это была спальня и рабочий кабинет. Рядом с окном стоял письменный стол, на котором лежала пара чистых пергаментов и пучок перьев. Открыв ящик, Гарри нашел несколько исписанных рецептами зелий тетрадей. Его охватило чувство дежа вю. Почерк оказался знакомым, но сознание никак не соглашалось верить в то, что подсказывала ему память. Он стал лихорадочно пролистывать тетради одну за другой: длинные списки ингредиентов, описание манипуляций с ними, редкие правки. Гарри вглядывался, снова листал, но нигде не видел указаний на владельца записей. Их словно вытравили точно также, как сам Гарри все эти десять лет пытался вытравить из памяти все, что связано с… Сейчас он не мог произнести этого имени ни вслух, ни про себя. Гарри казалось, что сделай он так, все то, что он долго подавлял и прятал в глубине души, вырвется наружу, и он утонет в этом половодье. Гарри вглядывался в до боли знакомый почерк и просто отказывался верить в происходящее. Он перерыл весь письменный стол, но так и не нашел ни одного неоспоримого подтверждения своей правоты. Что если он ошибся или просто сошел с ума на этом болоте, и все это только бред его умирающего сознания? Или это очередной дурной сон, от которого он никак не может очнуться?
Гарри бросился в другую комнату, снова сбив стопку книг. Он подслеповато оглядел их по одной. Это были научные труды по высшей арифмантике, искусству составления заклинаний и тому подобные издания. Не обнаружив экслибриса, Гарри, перешагнув через эту стопку, вышел за порог. Он знал, что хочет найти. «Это было бы неоспоримым доказательством его присутствия или… моего безумия», - подумал Гарри, снимая с полки книги, тетради и свитки, лихорадочно просматривая и ставя их кое-как на место. Так прошла, казалось, вечность. Солнце опустилось, комната погрузилась в темноту, огонь в камине почти потух, и Гарри было трудно различать буквы.
Он вернулся в спальню, на ощупь дошел до кровати и сел. Его рука скользнула по постели и наткнулась на край кожаного переплета. Гарри уцепился за него и вытянул из-под подушки толстую тетрадь. Раскрыв ее, Гарри скорее сердцем, чем зрением увидел: он нашел, что искал. Прижав к груди находку, он побежал в комнату с камином, на этот раз по памяти обойдя стопку книг и вязанки растений. Камин совсем прогорел, но его свет все-таки позволял различить текст, если сесть достаточно близко к очагу. Первая страница тетради была пуста, Гарри провел по ней ладонью, словно протирая покрытое инеем стекло. На желтоватой бумаге проступили строки.
 
Избавь от мук
Слышать тебя,
Голос моей памяти
Сомнений не осталось. Гарри читал стихи своего бывшего учителя точно так же, как много лет назад. Внутри будто прорвало плотину, дыхание перехватило, и тетрадка едва не выпала из рук. Эти три строчки, написанные как эпиграф ко всем остальным стихам, Гарри очень хорошо знал. Именно их он словно в бреду записал на газете поперек собственной фотографии несколько лет назад, когда сны о бывшем учителе посетили его впервые. Тогда Гарри не понял, что произошло. Ему казалось, что после экзаменов и всей этой чиновничьей волокиты с поступлением в Аврорат у него просто сдали нервы. Но сны и эти странные стихи возвращались вновь, и вот теперь Гарри стоял у истока своего «безумия».
***
Печалью напоен,
Как пьяница портвейном,
Осенний воздух
***
Теряет осина
Последние листья,
Как я свои мечты
***
Исправить прошлое
Никто не в силах,
А так хотелось
Гарри тяжело вздохнул: если не слова, то смысл последних строк был ему очень близок.
Фатой тумана
Покрыты этим утром
Болото и моя душа
***
Когда-нибудь
Мне будут дороги
И эти годы
***
Умирают листья
Красивей, чем люди,
В танце листопада веселясь
***
Горечавки цветы i
Невзрачны и горьки,
Как вся моя жизнь
***
Видением из сна
Теплица школьная
Окутана туманом
Гарри вдруг вспомнил, как в прошлом году был приглашен на церемонию распределения в Хогвартсе и после своей речи вышел прогуляться. Тогда опустился густой туман, он шел больше по памяти, чем руководствуясь зрением. Ему показалось, что теплицы и домик Хагрида стали как будто меньше, чем выглядели в детстве. Это воспоминание настолько ярко предстало перед Гарри, что его осенило: Снейп тоже видит сны о нем! Он впервые произнес это имя, и почему-то сразу стало легче. Словно с плеч спал многолетний груз. Гарри вернулся к чтению, стремясь найти подтверждение своей догадке.
***
Вечность прошла,
Но шиповника цвет ii
Вновь о тебе напомнит
***
Крапивы листья
И стебель розы алой -
Рецепт моей любви
***
Мне губы обжигает
Ледовой крошкой вермут,
Как осени холодной поцелуй
***
Я вновь ходил
Во сне по Аврорату,
Я был тобой
«Вот оно!» - подумал Гарри. Подтверждение догадки его не обескуражило, словно он всегда это знал. Глаза слезились от напряжения, он вытер их рукавом, а потом погладил страницы тетради и стал их медленно переворачивать. Изредка попадались рисунки: в основном зарисовки цветов, трав или пейзажи. Он узнал на одном из них багульник и улыбнулся, прочитав рядом:
При молодой луне
В пучок воспоминаний
Багульник я собрал
***
Как Феликс Фелицис,
Солнце блестит
В апрельской луже
***
Я мальвы цвет
Давно собрал для зелья,
И стебель голый уж опал iii
***
Я выдавил по капле
Жизнь из себя как яд,
Мне сорок восемь
***
Багульника цветы
Невзрачны, как подростки,
И также ядовиты их сердца
Гарри тяжело вздохнул: Северус Снейп был зельеваром и мизантропом даже в поэзии.
***
Мне осень написала
На желтых листьях
Грустное посланье
***
Извилист путь обид,
Как ведьмина тропа -
Уводит от любви
***
Засохший анемон
Для зелья уж не годный,
Я положил в тетрадь vi
Гарри взял в руку цветок, лежащий между страницами. Он пах травой, осенью и чуть-чуть дымом. «Запах печали», - подумал Гарри, кладя его обратно. Вдруг цветок стал рассыпаться прямо на глазах. «Снейп меня убьет» - мелькнула детская мысль. Гарри улыбнулся и перевернул страницу.