Бастион – N
– Кому ты сбыла остальные? – спрашивает комендант, сохраняя удивительное терпение.
Едва сдерживаюсь, чтобы истерически не рассмеяться. Что я должна ему сказать? За два месяца я не сбыла ни одного обсидианового диска, но у меня их тоже нет. Причина проста – они нужны мне для приготовления противоядия. Но признаться в этом я не могу, потому что придется рассказывать и о том, с какой целью я принимаю его раз в неделю.
Шеффилд не поймет. Никто не способен осознать правду.
Смотрю в ледяные глаза мужчины, на лице которого наконец проступает хорошо сдерживаемое нетерпение. У меня нет заготовленного вранья на такой случай, потому как по закону не должно быть никаких разговоров. Нарушителя ловят, судят и назначают одно из двух наказаний. А тяжесть моих преступлений такова, что я должна была отправиться в тюрьму. Но действовать со мной по закону, похоже, никто не собирается.
За спиной раздается знакомый металлический лязг, и я едва не подпрыгиваю от неожиданности, а следом помещение в одну секунду наполняется громкими голосами. Дэрил поднимается на ноги так резко, что кресло откатывается на несколько метров прочь.
– Комендант Шеффилд, сэр, нужно уходить, – частит Гарри, подбегая к своему боссу и нервно вытаскивая из кобуры пистолет.
– Что происходит? – раздраженно спрашивает тот, мгновенно растеряв всю свою показную холодность.
– Служба безопасности, сэр. Они будут здесь через пару минут.
Дэрил бросает на меня раздосадованный взгляд, после чего отправляется прочь, на ходу распоряжаясь:
– Приступайте к плану Б.
Он размашистым шагом удаляется к выходу из подвала, в мою сторону бегут несколько человек, и я напрягаюсь, ожидая самого худшего. Но меня никто даже пальцем не трогает. Один из парней возвращает на место отъехавшее кресло, в котором минуту назад с комфортом располагался их босс. Двое других подхватывают все еще бесчувственное тело Теда, без особой осторожности тащат его к креслу, после чего практически укладывают на него. Гарри ловко срезает с запястий пленника путы и до упора натягивает рукава пиджака, чтобы скрыть следы от них. Еще одна шавка вынимает из кармана продолговатый черный предмет, в котором я узнаю электрошокер, и резким движением прижимает его к боку Органа. Следует громкий треск, и тело Теда трясется, прошибаемое разрядом тока.
Гарри перекрывает обзор на моего бывшего босса, вынуждая сосредоточиться на нем. Шестерка Шеффилда склоняется почти вплотную к моему лицу и тараторит, напряженно скалясь:
– Ты нас не видела, поняла? Иначе тебе крышка.
Не добавляя больше ни слова и не дожидаясь ответа, Гарри срывается с места и несется в сторону выхода из подвала, который уже покинули все его дружки. Смотрю на растекшегося в кресле и совершенно дезориентированного Теда. Он медленно моргает, приходя в себя, но осмысленности в его затуманенных болью глазах не наблюдается.
В следующий миг помещение погружается в непроглядный мрак, а я сижу, не в силах осознать реальность происходящего, похожего на бредовый сон.
Может, я до сих пор в отключке после приступа? Не похоже, ведь отголоски боли во всем теле, что я продолжаю испытывать, четко дают понять – я не сплю.
Шевелю онемевшими запястьями, но избавиться от пут это, естественно, не помогает. Освободить меня может только один человек, и тот сейчас в неадеквате.
– Тед? – зову громко.
Он издает нечленораздельное мычание, после чего выдает невнятное:
– К-к-кто?..
С досадой стискиваю зубы, но несмотря ни на что, все равно собираюсь предпринять еще одну попытку достучаться до мужчины, а затем еще столько, сколько понадобится, чтобы Органа пришел в себя и освободил меня. Но планам и в этот раз не суждено сбыться.
Где-то за пределами склада раздается какой-то шум, который постепенно нарастает и приближается. На миг обреченно прикрываю глаза, предвкушая полнейшее дерьмо. И оно не заставляет себя долго ждать.
В подвал врывается целая толпа по всей видимости представителей службы безопасности. Они наперебой выкрикивают приказания лечь на пол и не двигаться. По стенам и потолку прыгают световые пятна от фонариков, а когда ни я, ни Тед, каждый по своим причинам, не исполняем приказа, отряд открывает огонь.
Чувствую болезненный укол в задней части плеча и на автомате поворачиваю голову, и, хотя в плавающем освещении не могу ничего разглядеть, уверена, в меня всадили дротик со снотворным.
– Все чисто, сэр, – совсем рядом раздается приглушенный маской голос одного из представителей закона. – Ллойд докладывает, что в надземной части здания никого нет.
– Держите периметр, – следует ответ, произнесенный властным тоном. – Группа Четыре и Восемь, проверить окрестности.
Голос говорящего свободен от помех, а это значит, что на нем нет маски. Поднимаю голову и сквозь начавшую застилать глаза пелену подбирающейся ко мне отключки вижу того, с кем никогда в жизни не хотела бы оказаться в одной комнате. Ни при каких обстоятельствах.
Чертов праведник, закон для которого превыше всего.
Ксандер Рид.
– Этих двоих в машину и доставить в центр, – распоряжается он, даже не взглянув в мою сторону, и это последнее, что я помню, прежде чем меня накрывает забытье. Снова.
Глава 3
Да сколько можно, дьявол побери! Второй раз за сутки впасть в беспамятство в недружелюбной обстановке. Браво, Хэтти, делаешь успехи, мать твою!
С ненавистью оглядываю крохотную камеру, в которой пришла в себя не больше минуты назад, и испускаю тяжкий вздох.
Я в дерьме.
На этот раз влипла окончательно и бесповоротно.
Выбраться из подвала шанс был. Если бы нас с комендантом не прервали, уверена на семьдесят процентов, в итоге мы бы пришли к какому-то подобию соглашения по поводу обсидиановых дисков, которые я могла достать для него, скажем, в обмен на свободу.
А вот отсюда меня никто не выпустит. Нереально. Вот что я скажу о возможности договориться с офицером Ридом, а он явно не привиделся мне в том подвале в порядке бреда из-за начавшегося действия снотворного.
Также не стоит рассчитывать на то, что у представителей закона на меня ничего нет, и я в их глазах выгляжу как жертва, что логично, учитывая обстоятельства, при которых меня обнаружили.
Если бы меня ни в чем не подозревали, то я лежала бы сейчас на кушетке в больничной палате, а не на твердой лежанке в камере пункта временного размещения заключенных. Судя по всему, раны обработали, потому как я чувствую повязки на запястьях и пластырь на виске. Скорее всего мне еще вкололи обезболивающее, потому как никакого дискомфорта в настрадавшемся теле вообще не ощущается. А еще я больше не связана. На этом плюсы заканчиваются.
Я за решеткой, и на этот раз спасительной фляжки на поясе нет, ее забрали вместе с карабином. В этом я убедилась первым делом. Ремня на мне тоже нет, как и обуви. Ничего, что я могла бы использовать в качестве оружия. Будто у меня есть хоть один шанс справиться с хорошо подготовленными представителями службы безопасности.
Без резких движений принимаю сидячее положение, опасаясь болезненных ощущений в ушибленных местах, но их нет. Не знаю, что за это следует благодарить, – противоядие, непрерывно гуляющее в крови и, пусть и медленно, делающее свое дело даже после окончания трехчасовой активной фазы, или обезболивающее, без которого явно не обошлось.
Касаюсь ногами бетонного пола, сквозь тонкие носки ощущая его прохладу, и поднимаюсь. Подхожу к решетке и прислоняюсь к металлическим прутьям, желая подробнее разглядеть, что находится за пределами полутемной камеры. Ничего интересного. Длинный коридор, стены окрашены в темно-зеленый, на белом потолке расположены вытянутые овальные лампы, часть из них в данный момент отключена, но света вполне достаточно, чтобы проникать в место заточения.
С моей позиции выхода не видно, как и других камер, поэтому узнать, есть ли здесь часовые или другие заключенные возможности нет. Возвращаюсь к узкой лежанке, забираюсь на нее с ногами, подтягиваю колени к груди и откидываюсь спиной на жесткую стену. Мне не остается ничего иного, как ждать, когда за мной придут.