Эпоха перемен 2 (СИ)

Моя же задача состояла в том, чтобы разжечь эти сомнения и вывести его на серьёзный разговор.
Он поглядел на экранчик своего аппарата. Потом изобразил удивление, поднял брови и сказал:
— Надо же, поставили вышку. Раньше связи не было.
— Шеф, да уже год как! — вмешался один из охранников, но тут же осёкся, наткнувшись я холодный взгляд олигарха.
— Что за люди у тебя на кнопке? — поинтересовался олигарх.
Теперь он изображал спокойствие, даже вальяжность. Разумная модель поведения. Надо сначала вытащить как можно больше информации, чем он и собрался заняться.
— Серьёзные люди, — ответил я. — При необходимости армию положат.
У меня, конечно, не было полной уверенности в том, что китайские товарищи действительно на это способы, но прошлая демонстрация возможностей на меня произвела довольно сильное впечатление.
— Ты ведь из Москвы, так? — прищурился Бугай.
— Возможно, — кивнул я.
— Плохо, — он притворно-грустно вздохнул. — Придётся показать, кто в доме хозяин.
В следующую секунду на меня смотрело четыре ствола. Я едва сдержался, чтобы не прищуриться в ожидании выстрелов, но всё-таки сумел подавить рефлекс.
Ещё один тест. Спровоцировать страх, через это понять: реально ли за мной кто-то стоит прямо сейчас, есть ли угроза или же я, что называется «беру на понт».
— Вызов успеет пройти, — спокойно сказал я.
— И почему это должно нас испугать? — так же спокойно вопросом ответил Бугай. — Если уж угрожаешь, говори, чем именно.
— Сложно сказать, — честно ответил я. — Предыдущий раз, когда я это делал, генерала ФСО положили лицом в асфальт. В центре Москвы. За несколько секунд.
Снова тень растерянности в глазах. Видно, почуял правду, но она только сильнее сбила его с толку.
— Чем же он тебе насолил? — прищурился олигарх.
— Пытался перерезать мне горло.
Я спокойно ответил на него сканирующий взгляд.
Последовала долгая пауза. Всё это время на меня было нацелено оружие. Серёжин дядя смотрел на меня так, будто видел впервые в жизни. В его глазах была странная смесь недоверия и восхищения.
— Что ж, — кивнул Бугай. — Давай поговорим.
Стволы медленно и неохотно опустились. Я тоже убрал палец с кнопки вызова.
— Благодарю, — кивнул я. — Наедине.
Олигарх усмехнулся.
— Хорошая попытка, — ответил он, — но нет.
— Вы сами будете не рады, если нас услышит кто-то ещё, — ответил я.
Он снова прищурился. Поколебался немного, и кивнул.
— Ну хорошо, — сказал он, поднимаясь. — Пойдём со мной.
Мы вышли из помещения в тёмный коридор. Где-то справа хлопнула дверца одного из кабинетов. Похоже, охранники объекта ретировались. Видимо, подслушивали, что происходит, стоя у двери с той стороны.
Бугай уверенно шёл вперёд, прекрасно ориентируясь в потёмках. Мне ничего не оставалось, кроме как поспевать за ним.
Конечно же, я оставался настороже: от такого типа можно было ожидать всего, чего угодно. Он вполне мог заманить меня в какую-нибудь подсобку потемнее, а там попытаться забрать телефон и скрутить.
Однако же этого не произошло.
Мы дошли до конца коридора, олигарх уверенно толкнул последнюю дверь справа, которая с лёгким скрипом распахнулась. Дверь вела в небольшой кабинет, обставленный старой советской мебелью: столом, парой стульев с мягкими спинками, книжным шкафом, забитым какими-то папками и массивным комодом, на котором стоял огромный пучеглазый телевизор. Возможно, даже ламповый. Потёртый паркет в центре кабинета был прикрыт облезлой ковровой дорожкой, когда-то красной, а сейчас выцветшей до кирпичного цвета.
Бугай подошёл к столу, сел на его край и скрестил руки.
— Ну что, слушаю, — сказала он. — Ты чьих будешь?
Я улыбнулся.
— Напрасно вы так. Я не холоп.
— Ладно, не холоп. Какие у тебя дела с Гуменюком?
— Никаких, — я развёл руками.
— Тогда какого фига ты с ним здесь делаешь? И что стало с моими людьми?
— Если ваши люди — это те мордовороты, которые вломились в его квартиру, то они погибли. А здесь, на зоне, мы прятали их тела. Антон Семёнович посчитал, что так будет проще, чем пытаться скрыть их где-нибудь в центре Киева.
 
Глаза Бугая сначала округлились. Затем прищурились. Затем снова округлились. Видимо, он продолжал перебирать в голове гипотезы, кто же я такой, и не стоит ли свернуть мне шею прямо сейчас.
— Ты прикончил моих людей? — холодно спросил он.
— Нет, — я помотал головой. — Я таким не занимаюсь. Ну… в смысле, только в случае крайней необходимости. Но ваших людей я не убивал.
— Кто же тогда это сделал?
— Они сами, — ответил я, после чего коротко, но максимально подробно описал то, что случилось в квартире Серёжиного дяди.
— Ясно, — вздохнул Бугай после моего рассказа. — Что ж. Ты был прав, что настоял на разговоре один на один.
— Спасибо, — кивнул я.
— Понимаешь почему?
— Да.
— Вижу, что ты сказал правду. Пацан ты правильный. Другой бы юлить начал. Переводить стрелки… по этой ситуации, считай, пояснили. К тебе и к пацану, который с вами приехал, вопросов нет. Мои люди проверили тела, всё совпадает. Кстати, что за пацан с вами?
— Серёжа, племянник Антона Семёновича, — ответил я. — Мой друг. Мы вообще-то отдохнуть приехали.
— Отдохнуть…
— Ну, да, — кивнул я. — Отдохнуть.
— Ясно. Ну что, к нему тоже вопросов нет. Можете дальше отдыхать. А вот с Гуменюком нам нужно продолжить разговор. Он был не прав в одном очень важном вопросе.
— Понимаю, — кивнул я. — Но тут смотрите какое дело: я с другом приехал домой к его дяде. Узнал, что тот в беде. Нехорошо будет его так бросать, как считаете?
— А ты наглец.
— Нет, что вы! Просто, как вы сказали, правильный пацан. Я ж не могу здесь быть правильным — а тут, в паре шагов, неправильным, да?
— За просто так его не отдам. Он мне много должен. Если придумаешь, как договориться — то валяй.
— Вы не против? — я взглядом указал на ближайший стул. — Разговор долгим будет. На ногах как-то неправильно будет.
— Что ж, присаживайся, — кивнул Бугай, после чего сам оторвался от стола, обошёл его и сел рядом на стуле.
— Я хочу предложить компенсацию, — сказал я.
— Ну предлагай, — Бугай пожал плечами.
Я прикрыл на пару секунд глаза.
Вот я и дожил до этого момента. Теперь отступать поздно. Если мои опасения насчёт возможной «инерции» прежнего мироустройства были не напрасны — отдачей меня просто раздавит.
Всё, что я делал до этого — содержало мало конкретики. По сути, это было выстраивание диспозиции, которая легко могла быть сброшена до исходного состояния. А тут сами обстоятельства вынуждают меня двигаться вперёд… и это тоже странно: будто бы, начиная с какого-то момента, мироздание уже не мешает, а помогает в осуществлении задуманного.
— Как считаете, кто подомнёт транзит, — спросил я, уверенно глядя ему в глаза. — Поможенко-Короленко? А, может, Тележенко?
От меня не укрылось, как у него заиграли желваки на скулах.
— Кто возьмёт транзит — возьмёт ключ от финансов Украины, — продолжал я. — Так ведь?
— Так, малой. Я не люблю игры, когда речь идёт о серьёзных вещах. Кого ты представляешь? — спросил он.
— Не то, чтобы представляю, — спокойно и вкрадчиво ответил я. — Это ведь стечение обстоятельств. Но вы правы в том, что следует обозначить диспозицию. В некотором роде я политический консультант. Работаю с Борисом Абрамовичем, его партнёрами. И в сфере публичной политике с Владимиром Вольфовичем.
Теперь Бугай взял паузу. Пытался уложить в голове новые данные. Через пару минут он снова заговорил:
— Мне нужно подтверждение, — сказал он. — Что ты тот, за кого себя выдаёшь.
Я снова достал мобильник и начал листать адресную книгу. Немного поколебавшись, я набрал телефон офиса — Лика должна была быть на месте.
Возможно, правильнее было бы иметь собственный мобильник, а не пользоваться подарком третьей силы, чьи возможности и намерения до сих пор оставались для меня загадкой. Однако же интуиция подсказывала, что имеет смысл сыграть в открытую. Весь наш разговор во время гадания на Книге Перемен говорил в пользу этого.